Сахалин (Дорошевич)/Преступления в Корсаковском округе
| ← Бродяга Сокольский | Сахалин (Каторга) — Преступления в Корсаковском округе | Отъезд → |
| Опубл.: 1903. Источник: Новодворский В., Дорошевич В. Коронка в пиках до валета. Каторга. — СПб.: Санта, 1994. — 20 000 экз. — ISBN 5-87243-010-8. |
— Мы в тайгу иначе не ходим, как с ножом за голенищем! — говорили мне сами каторжные.
Вот вам то, что лучше всяких статистических цифр говорит об имущественной и личной безопасности на Сахалине.
Когда разгружаются пароходы, каторжных на борт ни за что не пускают.
— Всё уволокут, что попадётся!
У моей квартирной хозяйки поселенцы успели стащить в кухне со стола деньги, едва она отвернулась.
Несмотря на то, что у меня сидел в это время их начальник, смотритель поселений.
— Ваше высокоблагородие, простите их! — молила квартирная хозяйка, когда виновные нашлись. — Простите, а то они меня подожгут.
К её просьбе присоединился и я.
— Да бросьте вы их! Ведь, действительно, сожгут дом, по миру пойдёт баба.
Смотритель поселений долго настаивал на необходимости наказания.
— Невозможно! Под носом у меня смеют воровать. До чего ж это дойдёт?!
Но потом энергично плюнул и махнул рукой.
— А, ну их к дьяволу! Ведь, действительно, с голоду всё!
Кражи, грабежи, воровство сильно развиты в округе.
Но убийств с целью грабежа как-то меньше, чем в других округах.[1]
Незадолго до моего приезда тут произошло четыре убийства.
Один поселенец, похороны которого я описывал, хороший, работящий, «смирный» парень, зарезал из ревности свою «сожительницу» и отравился сам.
Женщина свободного состояния отравила своего мужа, крестьянина из ссыльных, за то, что он не хотел ехать на материк, куда уехал её «милый» из ссыльнопоселенцев.
Один поселенец зарезал сожительницу и надзирателя[2].
Последнее дело отлично рисует картину возмутительных взаимных отношений на Сахалине.
«Сожительница» спуталась с надзирателем.
— Уйду да уйду!
— Нет, не уйдёшь! — удерживал её сожитель-поселенец.
В конце концов, надзиратель явился однажды и «отобрал» у поселенца бабу.
Прямо, просто, так, ни слова не говоря.
Взял и повёл в «пост».
— Ты, мол, скверно с ней обращаешься!
Поселенец нагнал их на дороге, убил и страшно надругался над трупами. Буквально — искромсал их ножом.
«Натешил свою душу».[1]
Наконец, об этом упоминалось в разговоре с Резцовым,[3] — убит был зажиточный писарь из ссыльнокаторжных.
Сожительница, которая и «подвела» убийц,[4] не сознаётся, но, когда я беседовал с ней один на один в карцере, где она содержится, она озлобленно ответила:
— А чего ж на них смотреть-то, на чертей? Не законный, чай? Поживёт, кончит срок, да и поминай его как звали! Куда наша сестра под старость лет без гроша денется!..
И, помолчав, добавила:
— Не убивала я. А ежели б и убила, не каялась бы. Всякий о себе тоже должен подумать!
Вот вам сахалинские «нравы».
Примечания править
- ↑ а б Выделенный текст присутствует в издании 1903 года, но отсутствует в издании 1905 года.
- ↑ С несчастным «героем» этого преступления мы уже встречались в «кандальной тюрьме».
- ↑ В издании 1903 года: четвёртое преступление, с целью грабежа, совершено в самом «посту»
- ↑ В издании 1903 года: У него водились деньжонки, — и его же сожительница «подвела» убийц. Она