Ромео и Джульетта (Шекспир; Михаловский)/ПСС 1899 (ДО)/Действие пятое
| ← ДѢЙСТВIЕ ЧЕТВЁРТОЕ | Ромео и Джульетта — Дѣйствіе пятое | Примѣчанія къ «Ромео и Джульеттѣ» → |
| Оригинал: англ. The Tragedy of Romeo and Juliet. — Источникъ: Информаціонно-исслѣдовательская база данныхъ «Русскій Шекспиръ», Шекспиръ В. Ромео и Джульетта. Трагедія въ пяти дѣйствіяхъ. Переводъ Д. Михаловскаго // Полное собраніе сочиненій В. Шекспира въ переводѣ русскихъ писателей: Въ 3 т. / Подъ ред. Д. Михаловскаго. — СПб., 1899. — Т. 3. — С. 43—97. |
- Википроекты
ДѢЙСТВІЕ ПЯТОЕ.
СЦЕНА I.
Когда могу я вѣрить лести сна,
То грезы мнѣ предсказываютъ радость.
Веселіемъ полна моя душа,
Какой-то духъ, на крыльяхъ свѣтлыхъ думъ,
Весь этотъ день меня высоко носитъ.
Приснилась мнѣ Джульетта; здѣсь она
Нашла меня умершимъ... (странный сонъ,
Гдѣ мертвецу приписано сознанье!)
Она въ меня лобзаніемъ вдохнула
Такую жизнь, что я воскресъ и сталъ
Властителемъ вѣнчаннымъ. О, какъ сладко
Любовію самою обладать,
Когда лишь тѣнь любви, мечта о ней
Вливаетъ намъ такую радость въ душу!
Вотъ вѣсти изъ Вероны. — Балтазаръ,
Что новаго? Привезъ ли отъ монаха
Ты мнѣ письмо? Ну, что моя жена?
Здоровъ ли мой отецъ? Ну, какъ Джульетта?
Вторично я спросилъ тебя о ней,
Такъ какъ ничто не можетъ быть дурнымъ,
Когда она счастлива.
Такъ дурного
Нѣтъ ничего; она счастлива: тѣло
Ея лежитъ въ гробницѣ Капулетти,
А часть ея безсмертная живетъ
Средь ангеловъ на небесахъ. Я видѣлъ —
Какъ прахъ ея снесли въ семейный склепъ
И поспѣшилъ васъ извѣстить объ этомъ.
Простите мнѣ мою дурную вѣсть:
Я поступилъ по вашему приказу.
Возможно ли! — Проклятіе вамъ, звѣзды! —
Ты знаешь — гдѣ живу я: принеси
Бумаги и чернилъ мнѣ, и найми
Почтовыхъ лошадей, — я ночью ѣду.
Синьоръ, молю васъ, будьте терпѣливы;
Вы блѣдны, взглядъ вашъ дикъ — и я боюсь
Несчастія.
Не бойся, ты ошибся.
Оставь меня и дѣлай, что тебѣ
Я приказалъ. — А отъ Лоренцо писемъ
Нѣтъ у тебя?
Нѣтъ, добрый мой синьоръ.
Ну, все равно. Найми же лошадей.
Ступай; и я приду сейчасъ. (Балтазаръ уходитъ.)
Джульетта,
Я въ эту ночь съ тобою лягу въ склепѣ;
Подумаю — какъ это совершить.
Злой замыселъ, какъ быстро ты приходишь
На умъ людей въ отчаяньи! Я вспомнилъ
Аптекаря, — онъ гдѣ-то здѣсь живетъ,
Недавно я его еще тутъ видѣлъ.
Оборванный, съ нахмуреннымъ челомъ,
Онъ разбиралъ лекарственныя травы.
Голодный видъ имѣлъ онъ; нищета
Жестокая бѣднягу изсушила.
Въ его лавчонкѣ жалкой, по стѣнамъ
Висѣли аллигаторъ, черепаха
Да кожи рыбъ какихъ-то безобразныхъ;
На полкахъ же — пустыхъ коробокъ рядъ,
Зеленые горшки и пузыри,
И сѣмена негодныя, остатки
Отъ нитяныхъ клубковъ, шнурки, лепешки
Засохшія — убогій, жалкій хламъ,
Разложенный единственно для вида.
Замѣтивъ эту скудость, я подумалъ,
Что если бы кому былъ нуженъ ядъ,
Котораго продажа смертной казнью
Карается здѣсь въ Мантуѣ, то вотъ
Бѣднякъ тотъ жалкій, что его бы продалъ.
И эта мысль пришла мнѣ прежде, чѣмъ
Нуждаться сталъ я въ ядѣ... Этотъ
Измученный нуждою человѣкъ
Продастъ его... Мнѣ помнится, аптекарь
Живетъ вотъ здѣсь. Но лавка заперта, —
Сегодня праздникъ. — Эй, аптекарь! Эй!
Кто тамъ зоветъ такъ громко?
Выдь сюда.
Ты бѣденъ... вотъ тутъ сорокъ золотыхъ:
Возьми ихъ и продай мнѣ драхму яду, —
Такого, чтобъ всѣ жилы отравлялъ;
Чтобъ человѣкъ, уставшій жить на свѣтѣ,
Принявъ его, тотчасъ же мертвымъ палъ;
Чтобъ духъ его изъ тѣла отлетѣлъ
Мгновенно, какъ изъ дула пушки порохъ.
Есть у меня такіе яды; но
Ихъ продавать законъ нашъ запрещаетъ
Подъ страхомъ смерти.
Неужели ты,
Такой бѣднякъ, измученный несчастьемъ,
Боишься умереть? Вотъ — щеки у тебя
Ввалилися отъ голода; унынье,
Подавленность видны въ твоихъ глазахъ,
И жалкими лохмотьями покрыта
Твоя спина; міръ и его законъ —
Тебѣ враги; міръ не создалъ закона,
Который бы тебя обогатилъ.
Нарушь законъ — и перестань быть бѣднымъ,
Взявъ эти деньги.
Нищета моя,
А не мое желанье принимаетъ.
И я даю ихъ нищетѣ твоей.
Вотъ этотъ ядъ вы въ жидкость опустите
И выпейте. Хотя бы вашихъ силъ
Для двадцати людей довольно было,
Но этотъ ядъ васъ тотчасъ бы убилъ.
Вотъ золото. Оно для душъ людей
Сильнѣйшій ядъ, и, въ этомъ гнусномъ мірѣ,
Убійствъ гораздо больше совершаетъ,
Чѣмъ эти всѣ убогія отравы,
Которыхъ ты не смѣешь продавать.
Я продалъ ядъ тебѣ; ты никакого
Не продалъ мнѣ. — Прощай; на эти деньги
Купи себѣ ты пищи и толстѣй. —
Идемъ со мной, крѣпительный составъ,
А не отрава, въ склепъ къ моей Джульеттѣ:
Лишь тамъ тобой воспользуюся я.
СЦЕНА II.
Святой монахъ Франциска, братъ мой, эй!
По голосу — Джіованни это. — Здравствуй.
Что говоритъ Ромео? Или онъ
Прислалъ письмо? Такъ дай его сюда.
Отправился я спутника искать
Изъ нашего же ордена, монаха
Босого, но его я не засталъ:
Онъ навѣщалъ какого-то больного.
Когда же я нашелъ его, то насъ
Блюстители обоихъ задержали,
Вообразивъ, что въ зачумленный домъ
Входили мы. Печати приложили
Они къ дверямъ, не выпуская насъ,
Такъ что не могъ я въ Мантую уѣхать.
Но кто жъ отвезъ письмо мое къ Ромео?
Письма послать не могъ я; вотъ оно.
И не нашелъ я никого, чтобы
Письмо вернуть тебѣ: такъ всѣ боятся
Заразы.
Злополучная судьба!
Клянусь, письмо то очень, очень важно,
И велика опасность отъ того,
Что не дошло оно по назначенью.
Найди мнѣ ломъ желѣзный, братъ Джіованни,
И тотчасъ же мнѣ въ келью принеси.
Иду сейчасъ. (Уходитъ.)
Въ склепъ долженъ я одинъ
Отправиться; тамъ черезъ три часа
Пробудится прекрасная Джульетта.
Какъ будетъ клясть она меня за то,
Что не успѣлъ я извѣстить Ромео!
Но въ Мантую я снова напишу,
Ее жъ держать въ своей я буду кельѣ,
До той поры, какъ явится и онъ.
О, бѣдное живое существо,
Сокрытое въ гробницѣ съ мертвецами!
СЦЕНА III.
Дай факелъ мнѣ и отойди подальше;
Иль нѣтъ, задуй его: я бъ не желалъ,
Чтобы меня кто-либо здѣсь увидѣлъ.
Прилягъ вонъ тамъ, подъ тисами и, ухомъ
Припавъ къ землѣ, прислушивайся къ шуму.
На кладбищѣ, могилами изрытомъ,
Ты каждый шагъ услышишь. Свистни мнѣ;
То будетъ знакъ, что кто-то къ намъ подходитъ.
Дай мнѣ цвѣты, и сдѣлай, что тебѣ
Я приказалъ.
Мнѣ, правда, страшновато
На кладбищѣ остаться одному;
Но, такъ и быть, рискну.
Цвѣтокъ мой нѣжный!
Твой брачный одръ, гдѣ, вмѣсто балдахина —
Увы! — лишь прахъ и мрачныхъ камней сводъ,
Осыплю я вотъ этими цвѣтами,
И по ночамъ ихъ буду поливать
Душистою водою и слезами,
И долгъ тебѣ послѣдній отдавать
Ночь каждую, сюда, къ гробницѣ милой,
Нося цвѣты и плача надъ могилой.
Пажъ подаетъ сигналъ мнѣ. Чья нога
Проклятая здѣсь этой ночью бродитъ,
Мѣшая мнѣ обрядъ мой совершать?
И съ факеломъ! — Ночь, скрой меня покуда.
Дай мнѣ кирку и ломъ. Вотъ это
Письмо возьми и моему отцу
Вручи его пораньше завтра утромъ.
Дай факелъ мнѣ, и — что бъ ты ни услышалъ
Иль увидалъ не подходи ко мнѣ.
Стой вдалекѣ, иль жизнью мнѣ отвѣтишь,
Коль вздумаешь мнѣ въ чемъ-нибудь мѣшать.
Я въ этотъ склепъ спускаюсь съ тѣмъ отчасти,
Чтобъ на лицо жены моей взглянуть,
Но, главное, затѣмъ, чтобъ дорогое
Кольцо тамъ снять съ ея руки, на память.
Итакъ, уйди. Но если ты вернешься
Подсматривать — что буду дѣлать я, —
Клянусь, тебя въ куски я растерзаю,
И члены я твои здѣсь разбросаю,
По кладбищу голодному. Теперь
Взволнованъ я, неукротимъ и дикъ,
Свирѣпѣй и лютѣй, чѣмъ тигръ голодный
Иль океанъ ревущій.
Я уйду,
И васъ, синьоръ, не буду безпокоить.
И дружбу мнѣ докажешь этимъ. Вотъ
Возьми себѣ. (Даетъ ему деньги.) Затѣмъ, прощай, мой милый,
Будь счастливъ и живи.
А все же я
Поблизости тутъ гдѣ-нибудь укроюсь:
Страшитъ меня его ужасный взглядъ,
Въ намѣреньяхъ его я сомнѣваюсь.
Ты гнусный зѣвъ, утроба жадной смерти,
Пожравшая безцѣнный прахъ, твои
Я челюсти гнилыя отворяю...
И новый кормъ вбиваю я въ тебя.
А! изгнанный заносчивый Монтекки,
Тотъ, кто убилъ двоюроднаго брата
Возлюбленной моей, — и это горе,
Какъ думаютъ, и въ гробъ ее свело. —
И онъ пришелъ — покойниковъ позорить!
Схвачу его. Остановись, Монтекки!
Брось подлое орудіе свое.
Возможно ль мстить умершимъ и по смерти?
Тебя я арестую. Повинуйся,
Иди со мной, преступный негодяй:
Ты долженъ умереть!
Да, правда, долженъ;
Для этого я и пришелъ сюда.
Но, юноша мой добрый, человѣка
Безумнаго въ отчаяньи своемъ
Не искушай; бѣги, бѣги отсюда!
Оставь меня, подумай объ умершихъ;
Пусть мысль о нихъ тебя отгонитъ прочь.
О, юноша, тебя я умоляю:
Не прибавляй мнѣ на душу грѣха,
Безумный гнѣвъ напрасно вызывая.
Уйди, уйди, клянусь я небесами, —
Люблю тебя я больше, чѣмъ себя:
Вѣдь, я пришелъ сюда вооруженный
Противъ себя же самого. Живи,
Чтобъ говорить впослѣдствіи, что милость
Безумнаго заставила тебя
Бѣжать отсель.
Заклятія твои
Не страшны мнѣ. Тебя я арестую.
А, если такъ, то берегись же мальчикъ!
Дерутся! — Я за стражей побѣгу.
О, я убитъ! — (Падаетъ.) — Когда ты милосердъ
Ты положи меня съ Джульеттой вмѣстѣ.
Я положу, честное слово. — Дай,
Взгляну ему въ лицо... А! графъ Парисъ,
Меркуціо родня. — Что говорилъ о мнѣ
Мой человѣкъ, когда я ѣхалъ съ нимъ
Изъ Мантуи? Я слишкомъ былъ разстроенъ,
И слушать я внимательно не могъ.
Мнѣ кажется, сказалъ онъ, что Парисъ
Съ Джульеттою былъ долженъ повѣнчаться...
Онъ говорилъ мнѣ это, или нѣтъ?
Иль это мнѣ приснилось? Или я
Сошелъ съ ума, при имени Джульетты,
И это мнѣ почудилось? Дай руку
Ты, кто со мной записанъ въ мрачной книгѣ
Несчастія! Я схороню тебя
Въ торжественной могилѣ... Какъ? въ могилѣ?
О, нѣтъ: вѣдь, здѣсь покоится Джульетта —
И красота ея угрюмый склепъ
Въ сіяющій чертогъ преобразила.
Спи жъ здѣсь мертвецъ, похороненный мертвымъ!
Не часто ли предъ самой смертью люди
Веселыми становятся? Сидѣлки
То молніей предсмертною зовутъ.
Могу ль назвать я молніею это?
О, милая жена, любовь моя!
Смерть выпила дыханіе твое,
Но красотой твоей не овладѣла
До сей поры, — и знамя красоты
Еще вотъ здѣсь въ румянцѣ щекъ и губокъ;
Не подошелъ къ нимъ смерти мрачный флагъ.
Не ты ли тамъ покоишься, Тибальдо,
Завернутый въ кровавый саванъ свой?
Что для тебя могу я больше сдѣлать,
Какъ то, чтобы та самая рука,
Что жизнь твою пресѣкла молодую,
Пресѣкла жизнь убійцы твоего?
Прости меня, кузенъ! О, дорогая
Джульетта, отчего ты такъ прекрасна
До сей поры? Не долженъ ли я думать,
Что смерть, безплотный призракъ, влюблена;
Что гнусное чудовище тебя
Здѣсь въ этой тьмѣ могильной заключило,
Чтобъ ты была любовницей его?
Но я съ тобой останусь здѣсь, — не выйду
Изъ этого чертога мрачной ночи
Я никогда; здѣсь, здѣсь останусь я
Съ могильными червями! здѣсь найду
Я вѣчное себѣ успокоенье,
И сброшу гнетъ моихъ зловѣщихъ звѣздъ
Съ измученной и истомленной плоти.
Смотрите же въ послѣдній разъ глаза;
Раскройтесь рукъ послѣднія объятья;
Вы, губы, дверь дыханья моего,
Запечатлѣйте честнымъ поцѣлуемъ
Со смертью мой безсрочный договоръ.
Сюда, сюда, мой горькій проводникъ,
Противный мой руководитель, кормчій
Отчаянный; объ острую скалу
Разбей ладью, поломанную бурей!
Вотъ это въ честь моей любви я пью.
Да, скоръ твой ядъ, о честный мой аптекарь.
Святой Францискъ, споспѣшествуй мнѣ нынѣ!
Ужъ много разъ я старыми ногами,
Споткнулся о могилы въ эту ночь. —
Кто тамъ?
Вашъ другъ, что хорошо васъ знаетъ.
Благослови тебя Господь! Скажи мнѣ,
Мой добрый другъ, что это тамъ за факелъ
Который свѣтъ напрасно проливаетъ
На червяковъ и черепа безъ глазъ?
Мнѣ кажется, что въ склепѣ Капулетти
Онъ свѣтится?
Да, тамъ, святой отецъ,
И господинъ мой тамъ же, человѣкъ,
Котораго вы любите.
Кто это?
Ромео.
А давно онъ тамъ?
Не меньше
Чѣмъ полчаса.
Иди со мною въ склепъ.
Не смѣю я: мой господинъ увѣренъ,
Что я ушелъ; подъ страхомъ смерти, онъ
Мнѣ запретилъ у склепа оставаться,
Слѣдить за нимъ.
Такъ оставайся здѣсь.
А я пойду одинъ; мнѣ стало страшно:
Не вышло бы какой нибудь бѣды!
Когда я спалъ подъ этимъ тисомъ здѣсь,
Приснилось мнѣ, что господинъ мой съ кѣмъ-то
Сражался и противника убилъ.
Ромео! ахъ, что это тутъ за кровь,
Которою покрыты камни входа?
Зачѣмъ лежатъ здѣсь два меча въ крови,
Здѣсь, у дверей обители покоя?
Ромео! — Какъ онъ блѣденъ! — Кто жъ другой?
А, и Парисъ! и весь облитый кровью!
О, Господи, что за недобрый часъ
Причиной былъ такого злополучья?
Джульетта шевелится. (Джульетта просыпается.)
А, монахъ,
Мой утѣшитель! гдѣ мой мужъ? Я помню,
Гдѣ очутиться я должна была:
Я тамъ теперь. — Но гдѣ же мой Ромео?
Я слышу шумъ. — Синьора, уходите
Изъ этого гнѣзда заразы, смерти,
Оцѣпенѣнья. Власть, которой мы
Противиться не можемъ, наши планы
Разстроила. Иди же, дочь моя,
Твой мужъ лежитъ здѣсь мертвый такъ же какъ
И графъ Парисъ. Идемъ скорѣй, тебя
Я помѣщу къ монахинямъ въ обитель.
Не спрашивай: подходитъ стража къ намъ.
Идемъ, идемъ же, добрая Джульетта — (Шумъ снова.)
Нельзя мнѣ дольше оставаться здѣсь.
Уйди, уйди; я — не пойду.
Что это
У милаго въ рукѣ? А! склянка съ ядомъ!
Вотъ какъ съ собой покончилъ онъ. О, жадный:
Ты выпилъ все, ни капли не оставилъ,
Что помогла бъ мнѣ за тобою вслѣдъ
Отправиться. — Прильну къ твоимъ губамъ:
Быть можетъ, есть на нихъ довольно яда,
Чтобы меня убить. — Онѣ теплы!
Веди насъ, мальчикъ. Гдѣ? Куда итти?
Шумъ! Ну, такъ я потороплюсь. О, счастье:
При немъ кинжалъ! (Выхватываетъ кинжалъ Ромео изъ ноженъ.)
Вотъ, гдѣ твои ножны,
Заржавѣй тамъ, а мнѣ — дай умереть.
Вонъ это мѣсто, — тамъ, гдѣ факелъ свѣтитъ.
Земля въ крови... Ищите по кладбищу;
Хватайте всѣхъ, кого найдете тамъ.
Плачевный видъ! вотъ графъ Парисъ убитый,
Джульетта, вся въ крови, — она тепла:
Покойница, которая лежала
Здѣсь ужъ два дня, теперь лишь умерла.
Бѣгите за Монтекки, Капулетти,
Да герцога увѣдомьте; другіе
Пусть кладбище осмотрятъ.
Видимъ мы
Лишь мѣсто происшествія, — причину жъ
Всѣхъ этихъ бѣдъ понять намъ невозможно,
Пока мы не разслѣдуемъ всего,
Въ подробности.
Слугу Ромео мы
На кладбищѣ нашли.
Не выпускать,
Пока сюда не явится самъ герцогъ.
Схватили мы монаха; онъ дрожитъ,
Вздыхаетъ, плачетъ; эту вотъ лопату
И этотъ ломъ нашли мы у него;
Шелъ съ кладбища онъ.
Важная улика,
Не выпускать!
Какой несчастный случай
Насъ разбудилъ такъ рано?
Что за крики
Тамъ слышатся? Что за причина ихъ?
На улицѣ кричатъ: Парисъ! — Ромео! —
Джульетта! — Всѣ на кладбищѣ бѣгутъ,
Къ гробницѣ нашей, съ воплями и шумомъ.
Изъ-за чего тревога?
Государь!
Вотъ здѣсь лежатъ: убитый графъ Парисъ,
Ромео мертвый и Джульетта тоже;
Она была уже мертва, теперь же
Убита вновь: — она еще тепла.
Разслѣдовать — какъ это избіенье
Ужасное случилось!
Вотъ монахъ
И человѣкъ умершаго Ромео;
Орудія при нихъ мы захватили,
Пригодныя для вскрытія гробницъ.
О, Господи! — жена, взгляни сюда:
Какъ льется кровь изъ раны у Джульетты!
Кинжалъ ошибся: вотъ его футляръ
Виситъ пустой на поясѣ Монтекки,
А онъ въ груди у дочери моей!
О, страшный видъ! Какъ похоронный звонъ,
О смерти онъ меня предупреждаетъ.
Поди сюда, Монтекки; всталъ ты рано,
Чтобъ увидать, что сынъ твой раньше всталъ.
О, государь, отъ горести по сынѣ
Жена моя скончалась въ эту ночь.
Какое же несчастіе еще,
На старости моей, мнѣ угрожаетъ?
Взгляни — и ты увидишь.
О негодный!
Въ могилу лечь до своего отца!
Оставь свои ты жалобы на время,
Покамѣстъ мы всего не разъяснимъ,
Покуда мы причины не узнаемъ,
Источника, начала этихъ бѣдъ.
Тогда вождемъ я вашей скорби буду
Я первый въ ней участіе приму.
А до тѣхъ поръ пусть горе покорится
Терпѣнію. — Пусть подойдутъ сюда
Тѣ, на кого упало подозрѣнье.
Изъ лицъ такихъ я главный. Меньше всѣхъ
Способенъ я убійство совершить,
Но больше всѣхъ меня подозрѣваютъ.
Улики всѣ противъ меня; и вотъ
Стою я здѣсь, готовый оправдаться.
Иль обвинить себя же самого.
Такъ разскажи сейчасъ — что знаешь ты.
Я передамъ все вкратцѣ, — для разсказа
Подробнаго не хватитъ силъ моихъ.
Ромео, что лежитъ здѣсь мертвый, мужемъ былъ
Джульетты, а она была женою.
Я ихъ вѣнчалъ; день тайной свадьбы ихъ
Былъ роковымъ для юнаго Тибальда,
Котораго безвременная смерть
Къ изгнанію Ромео присудила.
И вотъ о немъ-то, а не о Тибальдѣ
Такъ плакала Джульетта. Чтобъ унять
Ея печаль, вы дочь свою рѣшили
Насильно выдать замужъ за Париса.
Тогда она, въ отчаяньи, пришла
Ко мнѣ, прося придумать средство —
Какъ устранить вторичный этотъ бракъ;
Не то — она грозила тутъ же, въ кельѣ,
Убить себя. И я, руководясь
Познаньями моими, предложилъ ей
Напитокъ усыпляющій, который
Подѣйствовалъ, какъ я того желалъ:
Онъ далъ ей видъ умершей. Между тѣмъ,
Я написалъ къ Ромео, чтобъ онъ прибылъ
Въ ночь эту злополучную сюда
И мнѣ помогъ освободить Джульетту
Изъ временной могилы: въ эту ночь
Какъ разъ она должна была проснуться.
Но человѣкъ, съ которымъ я послалъ
Мое письмо къ нему, монахъ Джіованни,
Случайно былъ задержанъ, и вчера
Мнѣ, подъ вечеръ, письмо обратно отдалъ.
Тогда одинъ отправился я въ склепъ,
Чтобъ выручить ее, когда проснется,
И скрыть ее на время у себя,
Пока за ней не явится Ромео,
Котораго я думалъ извѣстить.
Когда жъ сюда, предъ самымъ пробужденьемъ
Джульетты, я пришелъ, то увидалъ
Я мертвыми Париса и Ромео.
Она проснулась. Я молилъ ее —
Уйти со мной, перенести съ терпѣньемъ,
Съ покорностью рѣшеніе Небесъ,
Но, услыхавъ какой-то шумъ, былъ долженъ
Уйти; она жъ, въ отчаяньи своемъ,
Итти со мной отсюда не хотѣла,
И умерла отъ собственной руки,
Какъ видно. Вотъ все то, что мнѣ извѣстно
А что до брака этого — о немъ
Кормилица Джульетты тоже знаетъ.
Когда въ такомъ несчастьи чѣмъ либо
Я виноватъ, пусть жертвою закона
Строжайшаго погибнетъ жизнь моя
За нѣсколько часовъ до срока.
Мы
Тебя всегда святымъ считали. — Гдѣ
Слуга Ромео? Что сказать онъ можетъ?
Я господину моему привезъ
Извѣстье, что жена его скончалась.
Онъ поспѣшилъ изъ Мантуи сюда,
На кладбищѣ, къ гробницѣ Капулетти.
Здѣсь это вотъ письмо онъ мнѣ велѣлъ
Отдать его отцу пораньше утромъ;
И въ склепъ идя, онъ смертью мнѣ грозилъ,
Въ томъ случаѣ, когда я не уйду
И одного его тамъ не оставлю.
Дай мнѣ письмо, я на него взгляну.
Гдѣ графа пажъ, сюда призвавшій стражу?
Что дѣлалъ здѣсь твой господинъ?
Пришелъ онъ
Цвѣты на гробъ невѣсты положить,
А мнѣ велѣлъ онъ отойти подальше
Отъ склепа; я исполнилъ приказанье.
Вдругъ, съ факеломъ какой-то человѣкъ
Пришелъ сюда, сталъ отпирать гробницу;
И на него тотчасъ мой господинъ
Напалъ; тогда я бросился за стражей.
Письмо слова монаха подтверждаетъ.
Ромео въ немъ исторію любви
И смерть жены описываетъ; тутъ же
Онъ говоритъ, что яду онъ купилъ
У бѣднаго аптекаря, чтобъ въ склепѣ
Здѣсь умереть и лечь съ Джульеттой вмѣстѣ.
Но гдѣ они, заклятые враги?
Монтекки, Капулетти, посмотрите,
Какъ Небо васъ караетъ за вражду:
Въ самой любви оно находитъ средство —
Всѣ радости безумцевъ умертвить.
А я за то, что на раздоры ваши
Смотрѣлъ сквозь пальцы, потерялъ двухъ близкихъ.
Наказаны мы всѣ.
О, братъ Монтекки!
Дай руку мнѣ, — то вдовья часть Джульетты,
А большаго я не могу просить.
Но я могу дать больше: я воздвигну
Ей статую изъ золота. Покуда
Вероною нашъ городъ будутъ звать,
Не будетъ въ немъ другого изваянья,
Которое, по цѣнности своей,
Сравнилось бы со статуей Джульетты.
Не менѣе богатый и Ромео
Покоится съ супругой будетъ... О,
Несчастныя двѣ жертвы нашей злобы!
Пришелъ разсвѣтъ, и миръ печальный съ нимъ.
Отъ горести и солнце не явилось;
Пойдемъ отсель, еще поговоримъ
О бѣдствіи, что въ эту ночь случилось.
Джульетта и Ромео юный съ ней...
Что можетъ быть ихъ участи грустнѣй?