Недавно один романист восплакал о том, что в русской революции нет романтизма, что она не создала Теруань де-Мерикур, не выдвинула героев, ярких людей.
Положим, Теруань, вероятно, потому не явилась, что мы не осаждали Бастилию, но если бы мы делали это, — я думаю, что из 50-ти тысяч петроградских «девушек для радости», наверное, нашлись бы героини. Но, вообще говоря, героев у нас всегда было маловато, если не считать тех, которых мы сами неудачно выдумывали — Сусанина, купца Иголкина, солдата — спасителя Петра Великого, Кузьмы Крючкова и прочих героев физического действия, так сказать.
Полемизируя, можно, разумеется, забыть о героях духа, о людях, которые великим и упорным подвигом всей жизни вывели, наконец, Россию из заколдованного царства бесправия и насилия.
Но я думаю, что романтизм, всё-таки, не иссяк и романтики живы, если именем романтика мы можем почтить — или обидеть? — человека, страстно влюблённого в свою идею, свою мечту.
На днях именно такой романтик, — крестьянин Пермской губернии, — прислал мне письмо, в котором меня очень тронули вот эти строки:
«Да, правда не каждому под силу, порой она бывает настолько тяжела, что страшно оставаться с ней с глазу на глаз. Разве не страшно становится, когда видишь, как великое, святое знамя социализма захватывают грязные руки, карманные интересы?… Крестьянство, жадное до собственности, получит землю и отвернётся, изорвав на онучи знамя Желябова, Брешковской.
Партийный работник, студент с.-д., откровенно заявляет, что он теперь не может работать в партии, так как на службе получает 350 р., а партия не заплатит ему и 250. Сто рублей он, пожалуй, уступил бы ради „прежнего“ идеализма…
Солдаты охотно становятся под знамя „мир всего мира“, но они тянутся к миру не во имя идеи интернациональной демократии, а во имя своих шкурных интересов: сохранения жизни, ожидаемого личного благополучия.
Я отлично помню своё настроение, когда я семнадцатилетним юношей шёл за сохой под жарким солнцем; если я видел идущего мимо писаря, священника, учителя, то непременно ставил себе вопрос: „Почему я работаю, а эти люди блаженствуют?“ Ибо я признавал за труд только физический труд и все мои стремления были направлены к освобождению себя от этого труда. Это же самое теперь я вижу у многих, охотно примыкающих к социалистическим партиям. Когда я вижу этих «социалистов», мне хочется заплакать, ибо я хочу быть социалистом не на словах, а на деле.
«Нужны вожди, которые не боятся говорить правду в глаза. И если бы социалистическая пресса обличала не только буржуазию, но и ведомых ею, она от этого выиграла бы в дальнейшем. Надо быть суровым и беспощадным не только с противником, но и с друзьями. В Библии сказано: обличай премудра, и возлюбит тя.»
Вот голос несомненного романтика, голос человека, который чувствует организующую силу правды и любит её очищающий душу огонь.
Я почтительно кланяюсь этому человеку. Людям его типа трудно живётся, но их жизнь оставляет прекрасный след.
