«Довлѣетъ дневи злоба его», — это естественно, это законно; однако, у текущаго дня двѣ злобы: борьба партій за власть, и культурное строительство. Я знаю, что политическая борьба — необходимое дѣло, но принимаю это дѣло, какъ неизбѣжное зло. Ибо не могу не видѣть, что въ условіяхъ даннаго момента и при наличіи нѣкоторыхъ особенностей русской психики, — политическая борьба дѣлаетъ строительство культуры почти совершенно невозможнымъ.
Задача культуры — развитіе и укрѣпленіе въ человѣкѣ соціальной совѣсти, соціальной морали; разработка и организація всѣхъ способностей, всѣхъ талантовъ личности, — выполнима ли эта задача во дни всеобщаго озвѣрѣнія?
Подумайте, что творится вокругъ васъ: каждая газета, имѣя свой районъ вліянія, ежедневно вводитъ въ души читателей самыя позорныя чувства — злость, ложь, лицемѣріе, цинизмъ и все прочее этого порядка.
У однихъ возбуждаютъ страхъ предъ человѣкомъ и ненависть къ нему, у другихъ — презрѣніе и месть, утомляя третьихъ однообразіемъ клеветы, заражая ихъ равнодушіемъ отчаянія. Эта дѣятельность людей, которые заболѣли воспаленіемъ темныхъ инстинктовъ, не только не имѣетъ ничего общаго съ проповѣдью культуры, но рѣзко враждебна ея цѣлямъ.
А, вѣдь, революція совершена въ интересахъ культуры и вызвалъ ее къ жизни именно ростъ культурныхъ силъ, культурныхъ запросовъ.
Русскій человѣкъ, видя свой старый бытъ до основанія потрясеннымъ войною и революціей, орётъ на всѣ голоса о культурной помощи ему, орётъ, обращаясь именно «въ газету» и требуя отъ нея рѣшеній по самымъ разнообразнымъ вопросамъ.
Вотъ, напримѣръ, группа солдатъ «Кавказской арміи» пишетъ:
«Учащаются случаи звѣрской расправы солдатъ съ измѣнившими имъ женами. Хлопочите, пожалуйста, чтобъ сознательные люди и соціальная печать выступили на борьбу съ эпидемическимъ явленіемъ и разъяснили, что бабы не виноваты. Мы, пишущіе, знаемъ, кто виноватъ, и женщинъ не обвиняемъ, потому что всякій человѣкъ обязанъ своей природѣ и хочетъ назначеннаго природой ему.»
Вотъ еще сообщеніе на эту тему:
«Пишу въ поѣздѣ, выслушавъ разсказъ солдата, который со злобными слезами повѣдалъ, что онъ дезертиръ съ фронта и убѣжалъ для устройства двухъ дѣтишекъ, брошенныхъ стервой женой. Клянется, что расправится съ ней. Изъ-за женщинъ дезертировъ сотни и тысячи. Какъ тутъ быть?
«Въ Ростовѣ-на-Дону солдаты водили по улицамъ голую распутницу съ распущенными волосами, съ выкриками о ея похабствѣ и били за ней по разбитому ведру. Организаторы безобразія — мужъ ея и ея же любовникъ, фельдфебель. Позвольте замѣтить, что страхъ передъ позоромъ не укротитъ инстинкта, а, между прочимъ, эти гадости лицезрѣютъ дѣти. Что же молчитъ пресса?»
А вотъ письмо, переносящее «женскій вопросъ» уже въ другую плоскость:
«Прошу сообщить заказнымъ письмомъ или подробно въ газетѣ, какъ надо понимать объявленное равноправіе съ нами для женщины и что она теперь будетъ дѣлать.
Нижеподписанные крестьяне встревожены закономъ, отъ котораго можетъ усилиться беззаконіе, а теперь деревня держится бабой. Семья отмѣняется изъ-за этого и пойдетъ разрушеніе хозяйства».
Далѣе: «Объявляю тебѣ, другъ людей, что по деревнямъ происходитъ чепуха, потому что солдаткамъ надѣляютъ землю, что похуже и негодно, и онѣ ревмя ревутъ. Воротятся съ войны мужья ихъ, такъ изъ этого будетъ драка, сделайте одолженіе. Надобно разъяснить мужикамъ, чтобы дѣлали по правдѣ».
И снова: «Пришлите книжку о правахъ женскихъ».
Не всѣ письма на эту тему использованы мною, но есть тема, еще болѣе часто повторяемая въ письмахъ, — это требованіе книгъ по разнымъ вопросамъ.
Пишутъ объ отношеніи къ попамъ, спрашиваютъ, «будутъ ли измѣнены переселенческіе законы», просятъ разсказать «объ американскомъ государствѣ», о томъ, какъ надо лечить сифилисъ и нѣтъ ли закона «о свозкѣ увѣчныхъ въ одно мѣсто», присылаютъ «прошенія» о томъ, чтобы «солдатамъ въ окопы отправлять лукъ, — онъ «очень хорошъ противъ цынги».
Всѣ эти «прошенія», «сообщенія», «запросы» не находятъ мѣста на страницахъ газетъ, занятыхъ желчной и злобной грызней. Руководители газетъ какъ будто забываютъ, что за кругомъ ихъ вліянія остаются десятки милліоновъ людей, у которыхъ инстинктъ борьбы за власть еще дремлетъ, но уже проснулось стремленіе къ строительству новыхъ формъ быта.
И видя, какимъ цѣлямъ служитъ «свободное слово», эти милліоны легко могутъ почувствовать пагубное презрѣніе къ нему, а эта будетъ ошибка роковая и надолго непоправимая.
Нельзя ли удѣлять поменьше мѣста языкоблудію и побольше живымъ интересамъ демократіи? Не заинтересованы ли всѣ мы въ томъ, чтобъ люди почувствовали объективную цѣнность культуры и обязательную прелесть ея?
