РСКД/Πολιτεῖαι

Πολιτεῖαι / Правления формы
Реальный словарь классических древностей (Фридрих Любкер, 1854 / Филологическое общество, 1885)

Словник: Pacatus — Pyxus. Источник: Реальный словарь классических древностей (1885), с. 1070—1074 ( РГБ ) • Список сокращений названий трудов античных авторов

Πολιτεῖαι. Аристотель (главным образом polit. 3, 5, 1-4), великий греческий государственный учитель, понял характер греческого государства, как он проявлялся в продолжение столетий, и изобразил его самым точным и определенным образом. При определении государства он исходит из того положения, что оно по своему существу имеет бытие раньше, чем семья и отдельное лицо. Поэтому отдельное лицо может достигнуть своей цели только в государстве. Государство есть сообщество свободных людей (κοινωνία τῶν ἐλευθέρων); оно само для себя достаточно (αὐτάρκής) и доставляет своим участникам средства к самодовольной жизни. Однако, как всякое отдельное лицо обязано государству всем своим правовым и гражданским существованием, так точно оно должно приносить ему всякие возлагаемые им на него жертвы. Оно перестает существовать для своих целей; исчезает в государстве, которое поэтому требует от принадлежащего ему индивидуума, чтобы он посвящал ему всю свою деятельность. Однако строгость этого государственного абсолютизма у греков смягчается прежде всего тем, что отдельные лица, из которых состоит государство, как деятельные члены при управлении его, не руководствуются произволом, но связаны постановлениями, которые не зависят от их воли, но скорее служат для них преградой. Это есть закон (νόμος, ср. Ἄγαφοι νόμοι и Νομοθέτης). Хотя в различных государствах непоколебимость и неизменяемость законов и различны, однако все-таки несомненно то, что простая воля верховной власти, находится ли она в руках одного человека, нескольких лиц или всего народа, не вправе изменять закона. Где верховная власть присваивает себе это право, там, по понятиям греков, государство в особенном смысле перестает существовать, и такое состояние, независимо от того, в чьих руках находится верховная власть, рассматривается как вырождение самой по себе законной формы правления. Верховная власть распадается на различные отрасли деятельности, местонахождение которых и разграничение друг от друга обусловливают весьма значительную разницу в существе государства. Это есть деятельность совещательная, распорядительная или правящая и судейская. Та форма государственного правления, при которой верховная власть, хотя и ограниченная совещательным собранием, находится в руках одного правителя, есть монархия (βασιλεία). Уничтожение царской власти (мы можем соединить определения понятий с историческим ходом развития правлений в большинстве греческих государств) родами, принадлежащими совещательному собранию, влечет за собой появление аристократии (ἀριστοκρατία), из которой развилась затем демократия (δημοκρατία) через подавление совета аристократов и перенесение верховной власти на общее народное представительство. В какое соотношение вступили между собой разные стороны верховной власти в этих трех формах правления и какие видоизменения произошли в этих трех основных формах государства (как τυραννίς происходила из μοναρχία, ὀλιγαρχία из ἀριστοκρατία и ὀχλοκρατία из δημοκρατία), это будет выяснено при обсуждении различных форм правления. При этом нельзя упускать из виду, что в действительности эти отдельные формы не всегда существовали в чистом и несмешанном виде, но что нередко встречаются переходные формы, и это могло случаться тем легче, что абсолютная форма правления, при которой правящая государственная власть ничем не была ограничена, считалась у древних почти повсеместно неправильной, как вырождение самой по себе справедливой формы государства. В ходе исторического развития у греков занимает первое место царство, βασιλεία, в то время как вырождение его, тирания, принадлежит позднейшему периоду и обозначает собой не переход от монархии к аристократии, но вообще переход от аристократии к демократии. Древнеэллинское героическое царство, πατρικαί βασιλεία (мы не будем обращать внимания на организацию народа, вероятно наподобие каст, еще в более ранние времена), как оно представлялось в гомерических песнях, соединяет в себе главные права верховной власти, насколько нужда в них вызывалась тогдашними простыми обстоятельствами. Цари божеского происхождения (ἐκ Διός, διογενέες, διοτρεφέες, δῖοι). В силу этого родства с высочайшим богом им присуще знание права. Эти ἄγραπτα κἀσφαλῆ θεῶν νόμιμα (Soph. Ant. 454) составляют преграды их власти, которая поэтому уже в то время не имеет ничего общего с восточным деспотизмом, хотя еще нельзя предполагать, чтобы царская власть была строго ограничена наряду с ней стоящими властями. Царь есть судья (символ судейской власти, σκῆπτρον, получил он по наследству от Зевса), военачальник и верховный жрец, т. е. представитель народа перед божеством. Повинности народа основаны на договоре ρ̉ητὰ γέρα (Thuc. 1, 13) или заключаются в добровольных приношениях (δωτίναι, δῶρα); к этому присоединяются еще царские поземельные участки (τεμένη). Он окружен слугами (θεράποντες), из которых самые важные — κήρυκες (см. Κήρυξ). Народные собрания (ἀγοραί) не имеют определенных прав, более слушают, чем постановляют. Однако бывали примеры проявления народного негодования и насилия в случаях жестокости и несправедливости (ср. Hom. Od. 16, 424). Только благородные, ἡγήτορες ἡδή μέδοντες, γέροντες, имели право давать советы царю. Когда царские рода приходили в упадок или вымирали, власть переходила совершенно естественным образом в руки благородных. Царская власть ограничивается, делится, бывают отступления от порядка престолонаследия, имя βασιλεύς уничтожается (вместо него ἄρχων или πρύτανις), пока с введением ответственности окончательно не сформировалась аристократия, причем ἄρχοντες становятся чиновниками правящих родов. Наглядным примером этого перехода служит упразднение царской власти и введение и постепенное ослабление власти архонтов в Афинах (см. Ἀρχή, 3). Однако так как благородные были вместе с тем и люди зажиточные и опытные на войне, преимущественно в службе в коннице, то мы находим здесь основы аристократии, которые во все времена сообщали ей всеобщую сомкнутость и устойчивость, т. е. зажиточность и соединенное с военной службой представление о личной храбрости, ἀρετή. Они суть ἄριστοι, вместе с тем εὐγενεῖς (ἡ γὰρ εὐγένειά ἐστιν ἄρχαῖος πλοῦτος καὶ ἀρετή, Arist. pol. 4, 6, 5), καλοὶ καγαθοί, γνώριμοι и т. д.; добродетель и образование (παιδεία) передаются в роду по наследству как внешние качества. Они были согласны между собой (ибо от согласия зависело их существование, так как грозила опасность снизу, а также и от отдельных выдающихся личностей), равноправны и тесно сплочены против массы народа и имели в своих руках власть над всем государством, стояли ли они как стройная масса против массы или, как это, вероятно, было в Афинах (ср. Draco и Ναυκραρία) представляли собой главу и вместе с тем правителей древней родовой народной организации. В последнем случае расстройство древней организации и образование дема (δῆμος) как самостоятельной народной массы обозначает собой начало разложения. Аристократия обращается во владычество деспотов, в олигархию, начинается борьба с демократией, и нередко честолюбие отдельных лиц из аристократов влечет за собой победу дема. Если аристократия образовалась не из древнего царства, но путем переселения и порабощения, то отношение аристократов к народу уже с самого начала становится таким, так как в этом случае масса давила на массу. Победители становятся, как, напр., в Спарте, в собственном смысле правителями государства, побежденные (περίοικοι) делаются данниками и исключаются от участия в управлении, частью даже превращаются в крепостных, как илоты в Спарте, клароты или афамиоты в Крите и т. д. (см. Helotes). И это иго тем более чувствовалось, что ему недоставало в глазах подчиненных прав, освященных древностью. Опасным становился отпор преимущественно там, где почва была неблагоприятна для земледелия и коневодства и где необходимость морской торговли вызывала αυνοικισμός в большом, преимущественно удобно расположенном для торговли городе, где отдельных лиц нельзя было прикрепить к земле (κατὰ κώμας, κωμηδόν). Уже Аристотель высказывает, что удобная для земледелия страна, способная выставить конницу и тяжело вооруженных, благоприятна для олигархии, между тем как легкая пехота и морское государство имеют демократический характер. В наступающей теперь борьбе между олигархией и демократией тирания более древняя (сюда не относится позднейшая, так называемая тирания, появлявшаяся в разных местах вследствие полного упадка нравственности и политической жизни) составляет важное посредствующее звено. Что послужило ближайшим поводом к началу борьбы, — было ли это несогласие между самыми знатными, так что отдельные лица из них захотели воспользоваться демом как орудием против своих товарищей, или невыносимое иго скоро вызвало насильственное проявление народной ярости, — это безразлично, но везде мы находим во главе народной партии одного из благородных. Победа дема прежде всего сопровождается материальным улучшением его положения, наделом землей и сложением долгов (γῆς ἀναδασμός, χρεῶν ἀποκοπή), как и в Афинах первой предварительной мерой Солона при введении его законодательства была сейсахтия (см. Φυλή, 5). К этому обыкновенно еще присоединялись эпигамия и равноправность (см. п. 9). Собственно политические права для дема, преимущественно в местностях землевладельческих, — еще второстепенное дело, и нередко только в более позднее время в народе возбуждается демагогами стремление к политической власти. С предоставлением народу упомянутых прав власть пока остается в руках олигархов, или предводителю дема или другому честолюбцу аристократу удается достигнуть тирании при помощи дема. Таким образом, мы видим во время 6 и 7 вв. до Р. Х. в большей части греческих государств ряд тиранов, часто состоящих между собой в родстве и свойстве. В Самосе властвовал Поликрат, в Сикионе Орфагориды, в Коринфе Кипселиды, в Афинах Писистратиды и т. д. Окруженные телохранителями (см. Δορυφόροι), которым они выплачивали жалованье из государственной казны, они правили государством по своему произволу, без ответственности, притесняли и изгоняли богачей и, таким образом, насильственным путем ставили преграду расстройству и расшатыванию государства от партийных раздоров. Нельзя отрицать того, что многие тираны благородным образом воспользовались своей властью для блага государства. Науки процветали (стоит только вспомнить Писистрата), производились большие постройки (сооружение которых столько же доставляло народной массе занятий, сколько и обременяло богачей тяжестью налогов). Дикость и грубость нравов, унаследованные от героического периода, смягчались, и во время мирного владычества тиранов начиналась новая духовная культура. Редко такое развитие происходило мирным образом, именно в том смысле, что добровольно предоставлялась эсимнету на определенное время высшая власть для восстановления порядка (ср. Αἰσυμνήτης). Внутреннее расстройство государственного организма ведет к попытке сохранить прежний строй и целостность путем крайней строгости (Драконово законодательство). На разрыхленной почве родового государственного союза уже вырастают учреждения, которые хотя не соответствуют ему по своему существу, однако необходимы для того, чтобы задержать дальнейшее распадение (см. Ναυκραρίαι). Народные массы сплачиваются и приходят в движение; Килон старается воспользоваться ими для достижения своих честолюбивых замыслов, которые, однако, ему не удаются вследствие сопротивления Алкмеонидов, выступивших тогда представителями строгой аристократии. Продолжающиеся волнения побуждают аристократию уступить требованиям народа и одному из своей среды, любимцу народному, дать поручение восстановить в государстве мир при посредстве новых учреждений и законов. Солон, положение которого имеет большое сходство с положением эсимнета, начинает свою примирительную деятельность предварительно со сложения долгов. Установлением имущественных классов (τιμήματα) он подрывает родовой принцип и тем прокладывает путь к чистой демократии. Писистрату, находящемуся во главе народной партии, удается после целого ряда кровавых столкновений сокрушить противные партии, но он это делает только для того, чтобы самому стать во главе государства. Тирания Писистрата и его сыновей, вообще кроткая и умеренная, подавлением олигархической партии позволяет развиться демократии и в то же время, содействуя духовному образованию, становится как бы воспитательницей народа. Так возрастает мало-помалу демократический дух. Могущественные Алкмеониды, бывшие противниками Писистрата, как вожди средней партии, пользуются настроением народа; Клисфен, глава их, возвращается из изгнания с помощью Спарты и, став вождем демократической партии, низвергает Гиппия; затем он успевает удержаться также в борьбе со своими противниками, аристократами, которые нашли себе поддержку в Спарте. Древние филы (см. Φυλή, 7) уничтожаются, вместо них вводятся 10 новых фил и тем утверждается торжество демократии. Впрочем, демократия в своем развитии должна была пройти различные ступени. Отличительным признаком ее было одинаковое право всех участвовать в государственной власти (ἰσοπολιτεία, ἰσηγορία и ἰσονομία равносильны δημοκρατία). Равноправность, однако, может быть относительная, κατ' ἀξίαν, т. е. состоять в уравновешивании прав с обязанностями, так что, напр., большее имущество, неся больше обязанностей по отношению к государству, имеет и больше прав, меньшее имущество — меньше прав, соответственно своим услугам государству. Этого рода демократия, ограниченная принципом олигархическим или же тимократическим (если все различие в правах основано на различии имущественном), называется πολιτεία, так что понятия политики и тимократии сродни между собой. Подобного рода тимократию ввел в Афины Солон учреждением так называемых τιμήματα, т. е. цензов (см. Φυλή, 6). Нельзя, однако, не заметить, что переход от этой формы правления к чистой демократии, основанной на господстве числа, или большинства (ἀριθμῶ ἴσον), т. е. такой, в которой все были равноправны, невзирая на различие происхождения, имущества или личных достоинств, был весьма легок. Т. к. различие между тимократией и демократией, в сущности, есть только квантитативное, или количественное, между тем как различие между аристократией и демократией или какой-либо другой государственной формой квалитативное или качественное, то и переход от строгой аристократии к тимократии всегда соединен с переворотом и разрушением государственного устройства. Если мы теперь рассмотрим чистую демократию, как она основана была Клисфеном, дальше развита Аристидом и, наконец, совершенно освобождена от всяких уз мерами Перикла, особенно ослаблением власти ареопага, то должны будем признать, что она дала государству необыкновенно сильное развитие, но в то же время повела его к быстрому и неудержимому падению, вследствие того что верховная власть народа не была ничем обуздаема. В упоении своей неограниченной властью народ позабыл, что в демократии, по основной ее идее, должен управлять закон. Своими же псефисмами или решениями он скоро стал обходить законы и пользоваться своей властью для угнетения богатых или выдающихся в каком бы то ни было отношении личностей (см. Ὀστρακισμός и Λειτουργία). Демократия превратилась в охлократию, в господство черни и бедных над богатыми. Власть правительственных или должностных лиц была ограничена, так как народ в своих собраниях (см. Ἐκκλησία) хотел как можно более сам управлять; вместо выбора введен был жребий; число должностей было увеличено, чтобы дать участие в правлении возможно большему числу людей; совет или сенат сделался чем-то вроде комиссии народного собрания; управление народом перешло от властей к ораторам, умевшим склонить на свою сторону народ, так что какой-нибудь ловкий демагог, вроде Клеона, умевший угождать народным страстям, правил так же неограниченно, как за несколько лет перед этим великий Перикл, который в своих действиях руководствовался истинно народной политикой. Богатых не только притесняли различными постановлениями в народных собраниях, но и преследовали в судах, которые, будучи составлены из выборных народа, были исполнены духом партии и продажности и потому легко были доступны всяким сикофантам или доносчикам (ср. Συκοφάντης). Такой невыносимый гнет, естественно, должен был вызвать реакцию. Богатые соединились в тайные сообщества или кружки, известные под названием синомосий и гетерий (см. Ἐταιρίαι), ждавших только случая, чтобы при помощи спартанцев отомстить за себя. И они в свою очередь пали, возбудив ненависть необузданной жестокостью, с которой они пользовались своей властью, как это известно из истории тридцати тиранов. После их падения внутренняя порча опять выступила наружу и даже влияние такого сильного оратора, как Демосфен, не было в состоянии вывести народ из его апатии и распущенности и побудить его к более патриотической и энергичной деятельности. Таким образом, республики сделались отчасти добычей тиранов, отчасти продолжали прозябать в своей распущенной свободе, пока они наконец не попали под власть македонского царя.