РБС/ДО/Гедеон (Вишневский), епископ Смоленский

[318]Гедеонъ Вишневскій, епископъ Смоленскій, изъ философскаго класса Кіевской Академіи отправился учиться за границу въ Вильну, Краковъ и Львовъ и тамъ отъ іезуитовъ получилъ степень доктора философіи. Послѣ онъ былъ учителемъ піитики и риторики въ Кіевской Академіи. Здѣсь судьба свела его съ знаменитымъ Ѳеофаномъ Прокоповичемъ, префектомъ, а съ 1711 г. ректоромъ Академіи. Смѣлый новаторъ въ области богословія, слѣдовавшій протестантскимъ догматистамъ и не знавшій людей «глупѣе Римскаго папы», Прокоповичъ представлялъ совершенную противоположность Вишневскому. Послѣдній по характеру образованія и по консервативному складу ума склонялся къ латино-іезуитской наукѣ и не безъ основанія считалъ католичество несравненно болѣе близкимъ къ православію, чѣмъ протестантство. Ѳеофанъ не взлюбилъ «латынщика» Гедеона и не жалѣлъ черныхъ красокъ для его характеристики. Ѳеофанъ не могъ забыть, «съ какою дерзостью Гедеонъ поносилъ ругательствами достопочтеннаго отца Сильвестра, префекта коллегіи, и тщеславился своимъ недавно полученнымъ іезуитскимъ докторскимъ беретомъ, т.‑е. ослинымъ украшеніемъ», и какъ часто Ѳеофанъ съ товарищами «съ кроткой душой снисходили къ этой его надменности». По утвержденію Ѳеофана, Гедеонъ «отнялъ» каѳедру у Іосифа Волчанскаго. Язвительная характеристика «латынщиковъ», не сомнѣвающихся, что «проглотили цѣлый океанъ мудрости», и ихъ «потѣшной» ученой «кладовой» въ письмѣ Ѳеофана къ Марковичу имѣетъ въ виду едва ли не прежде всѣхъ Гедеона. Но Ѳеофилактъ Лопатинскій, не менѣе авторитетный, чѣмъ Прокоповичъ, въ оцѣнкѣ богословской учености, признавалъ Гедеона «совершеннымъ философомъ и богословомъ». Извѣстно также, что Гедеонъ часто [319]спорилъ съ Ѳеофаномъ о церковныхъ догматахъ и публично обличалъ его въ неправославіи, при чемъ, по признанію самого Ѳеофана, Гедеону «болѣе всего не нравилось у Ѳеофана оправданіе чрезъ Христа туне», приближавшее въ сущности Прокоповича къ протестантамъ. Въ виду этого вопреки разглагольствіямъ Прокоповича о своей «любви къ миру», заставлявшей его «уступать наглости» Гедеона, весьма правдоподобно утвержденіе Гедеона, что Ѳеофанъ съ единомышленниками «выжили» его изъ Академіи. Въ 1712 г. Гедеонъ занялъ мѣсто учителя риторики въ частномъ домѣ; но въ 1714 г. Ѳеофилактъ Лопатинскій вызвалъ его въ Москву для занятія каѳедры сначала риторики, а потомъ философіи въ Московской Академіи. Плодомъ его преподавательской дѣятельности остался рукописный курсъ подъ заглавіемъ «Universa Arіstotelis philosophia, ad regulam christianae veritatis conformata». Назначенный въ 1718 г. префектомъ, Гедеонъ въ 1720 г. получилъ порученіе преподавать богословіе вмѣсто ректора Ѳеофилакта, занятаго исправленіемъ славянскаго текста Библіи. Существовало одно время предположеніе послатьГедеона въ Мекленбургъ ко двору герцогини Екатерины Іоанновны, но Ѳеофилактъ удержалъ у себя такого способнаго сотрудника. Въ Москву Гедеонъ принесъ предубѣжденіе противъ Прокоповича, входившаго все въ большую милость у царя, и нашелъ полное сочувствіе въ Лопатинскомъ и самомъ мѣстоблюстителѣ патріаршаго престола Стефанѣ Яворскомъ. Когда въ 1718 г. Ѳеофанъ былъ вызванъ въ Петербургъ для посвященія въ епископы, московскіе ученые попытались помѣшать іерархическому повышенію человѣка, по ихъ убѣжденію, не православнаго. Ѳеофанъ излагаетъ дѣло такъ, какъ будто Гедеонъ «сталъ выставлять» Стефану и Ѳеофилакту ученіе Ѳеофана неправославнымъ и легко увѣрилъ «бѣдныхъ людей», что онъ можетъ доказать неправославіе «злыхъ догматовъ», встрѣчающихся въ ученіи Прокоповича. Стефанъ послѣ нѣкоторое время длившейся нерѣшительности отправилъ къ посланнымъ въ Петербургъ для посвященія Ѳеофана архіереямъ письмо, въ которомъ требовалъ, чтобы они донесли царю, что «пречестный отецъ іеромонахъ Прокоповичъ имать препятіе» къ епископству въ своемъ «ученіи новомъ, не согласномъ Святѣй Церкви». Къ письму были приложены «богословскія пропозиціи» изъ сочиненій Ѳеофана въ формѣ 11 тезисовъ; на случай принесенія Прокоповичемъ «покаянія» былъ приложенъ и «образецъ отрицанія»; для приданія большей авторитетности всему дѣлу была добыта «конклюзія» и отъ ученыхъ грековъ Лихудовъ, признавшихъ тезисы Ѳеофана еретическими. Ловкому Ѳеофану не стоило большого труда доказать, что взятые изъ его сочиненій «артикулы» или «искажены» или православны. «Пристыженный» Яворскій «униженно просилъ прощенія» и кричалъ, что «слѣдуетъ судить» Ѳеофилакта и Гедеона. Послѣ малодушнаго отступленія патрона Ѳеофилакту и Гедеону оставалось только смириться. «Чрезъ медіацію» Невскаго архимандрита Ѳеодосія Яновскаго они подали доношеніе, будто «того противнаго мудрованія въ богословіи Ѳеофана не видали». Они съ большою натяжкою заявляли, что «оныя пропозиціи» они представили «не съ намѣреніемъ обиды чьей или помѣшательства къ степени архіерейской, но просто въ разсужденіе предложили». Для разсѣянія «произшедшаго изъ того на нихъ мнѣнія, якобы ковъ на Преосвященнаго архіепископа сочинившихъ», Ѳеофилактъ и Гедеонъ «прощенія у него просили и получили». Митрополитъ Стефанъ неизмѣнно благоволилъ къ Гедеону и въ 1721 г. хотѣлъ назначить его архимандритомъ своего Нѣжинскаго Назаретскаго монастыря, но 7 мая 1722 г. Гедеонъ былъ назначенъ ректоромъ Московской Академіи и архимандритомъ Заиконоспасскаго монастыря. Тотчасъ послѣ назначенія ректоромъ Гедеонъ приготовилъ докладъ Синоду о состояніи Академіи и «правила партикулярныя ради лучшаго чина Академіи Московской». Онъ хлопоталъ о пожалованіи Академіи «привилія или грамоты ученія и вольности подтверждающей, такожде ректора, учителей, ихъ жалованіе и прочая на примѣръ иностранныхъ Академій означающей, дабы могла чимъ въ [320]предбудучимъ лѣтомъ защищатися». Гедеонъ заботился и о матеріальномъ обезпеченіи Академіи. Уже 22 іюня 1722 г. онъ ходатайствовалъ о припискѣ къ Заиконоспасскому монастырю «для честнаго пропитанія» Іосифова Волоколамскаго, Венева или Высоцкаго монастыря, но получилъ Серпуховской Владычній монастырь. Скоро оказалось, что отъ этого монастыря нельзя имѣть «честнаго пропитанія», и въ 1724 году Гедеонъ, хотя и безрезультатно, ходатайствовалъ о припискѣ къ Заиконоепасскому Возмицкаго монастыря. Для обезпеченія учащихъ Гедеонъ въ 1725 г. добился, чтобы жалованье имъ выдавалось деньгами, а не «сибирскими и прочими казенными товарами». Въ бытность въ Московской Академіи Гедеонъ составилъ въ 1714 г. похвальное слово посланникамъ Шафирову, Толстому и Бестужеву, въ 1719 г. латинскую «похвалу» князю Дм. Кантемиру, а въ 1724 г. — «пѣснь привѣтственную» Петру II и «конклюзію» на коронацію Екатерины, одобренную Синодомъ для напечатанія; тогда же онъ вмѣстѣ съ учителями «измышлялъ» эмблемы для тріумфальныхъ воротъ. Бывшій уже въ 1726 г. кандидатомъ въ епископы, Гедеонъ 1 іюня 1728 года, конечно, при содѣйствіи сильной тогда въ Синодѣ партіи враговъ Прокоповича, получилъ Смоленскую каѳедру и 19 іюня былъ посвященъ въ епископы. Съ воцареніемъ Анны Прокоповичъ сдѣлался вершителемъ церковныхъ дѣлъ. Всѣ его враги одинъ за другимъ были опутаны интригами, лишены сана и сосланы въ заточеніе. Мстительный Ѳеофанъ не забылъ протеста Гедеона, и, пока былъ живъ Ѳеофанъ, карьера Гедеона висѣла на волоскѣ. Есть извѣстіе, что Ѳеофанъ прямо предложилъ Гедеону оставить епархію, но получилъ смѣлый отвѣтъ: «пою Богу моему, дондеже есмь». Но Гедеону все-таки пришлось испытать, что значитъ имѣть своимъ врагомъ Прокоповича. Въ 1731 г. возникло дѣло о «чудѣ Шелбицкомъ», раздутое Ѳеофаномъ и надолго лишившее Гедеона покоя. Въ ноябрѣ 1730 г. бывшій въ параличѣ католикъ Шукѣевичъ исцѣлился отъ иконы Богоматери въ дер. Шелбицахъ Смоленскаго уѣзда, въ домѣ помѣщика Азанчеева. Икона эта была «шкаплерная», т.‑е. Богоматерь на ней имѣла въ рукахъ кармелитскій «шкаплеръ» или наплечникъ съ начертаніемъ именъ Іисуса и Маріи, по мнѣнію католиковъ, избавляющій носителей его отъ мукъ чистилища. Гедеонъ велѣлъ взять икону въ Смоленскій соборъ, поставилъ ее сначала въ алтарѣ, а потомъ въ самой церкви и дозволилъ служить молебны, хотя и не передъ образомъ, но передъ царскими вратами. Ѳеофанъ ухватился за это, чтобы повредить Смоленскому епископу. Онъ усмотрѣлъ въ дѣлѣ «нѣкія и немалыя тайны беззаконія, къ смущенію Церкви Россійскія или хотя къ посмѣянію Россійской націи производимыя», и поднялъ грандіозный розыскъ про «шалбирское или плутовское» чудо. Оправдываясь, Гедеонъ неосторожно замѣтилъ, что написаніе именъ Іисуса и Маріи на шкаплерѣ «Церкви Восточной не противно, какъ не противно на печатаемыхъ въ Москвѣ антиминсахъ изображенія копія, трости, губы и проч.». Съ чисто Ѳеофановской, ядовитой и зловѣщей для его жертвъ, казуистикой вице-президентъ Синода запутывалъ Гедеона при усердномъ поддакиваніи своихъ угодниковъ Питирима Нижегородскаго и Леонида Крутицкаго. «Отвѣтъ епископа притворный и не отъ истины», разсуждалъ Синодъ со словъ Ѳеофана, «въ какомъ разногласіи отвѣтствовать не точію бъ архіерейской, да еще въ школьномъ ученіи достаточной персоны, но и простому человѣку отнюдь бы не безсрамно быть имѣло… сравнялъ шкаплеръ съ изображеніями крестныхъ страданій Спасителя на антиминсахъ, и тако Его Преосвященство отъ исповѣданія Западной Церкви весьма недалече отстоитъ, аще и не всѣмъ внѣшнимъ видомъ, то внутреннимъ согласіемъ». Въ «обстоятельномъ отвѣтствіи» Синоду Гедеонъ особенно убѣдительно возсталъ противъ нелѣпаго обвиненія въ томъ, что онъ «вводитъ римское суевѣріе». «Невозможно мнѣ оное вводить или утверждать», писалъ Гедеонъ, «которое я и прежде ученіемъ въ школахъ Московскихъ и нынѣ чрезъ всѣ лѣта бытности моей въ епархіи моей по крайней моей силѣ всякимъ образомъ искореняю, какъ здѣ всѣмъ извѣстно». [321]Со смертью, въ 1736 г., Ѳеофана исчезла рука, направлявшая дѣло ко вреду Гедеона; но дѣло тянулось еще около 8 лѣтъ и лишь въ 1743 г. было сдано въ архивъ. Какъ епархіальный архіерей, Гедеонъ былъ «мужемъ великой строгости», отличался энергіей, справедливостью и стойкостью въ защитѣ интересовъ духовенства. Онъ принялъ епархію въ запущенномъ видѣ отъ грека Филоѳея, который могъ «ненарушимо правительетвовать» только при помощи переводчика. Въ церковныхъ суммахъ оказались растраты; архіерейскій домъ былъ въ печальномъ состояніи. Гедеонъ счелъ первой своей обязанностью достроить каѳедральный Успенскій соборъ, строившійся съ 1676 г.; на пожалованныя императрицей (3000 р. и 2000 пудовъ желѣза), а главнымъ образомъ на «стараніемъ своимъ собранныя отъ разнаго подаянія деньги (болѣе 31000 руб.)» онъ «довершилъ» этотъ «семиглавый» тогда храмъ и освятилъ его 13 августа 1740 г.; впрочемъ, соборъ былъ доконченъ наскоро, покрытъ тесомъ и черезъ 20 лѣтъ въ сводахъ оказались «великія и опасныя трещины», потребовавшія перестройки храма. Въ томъ же 1740 г. онъ переѣхалъ изъ Троицкаго монастыря въ новый архіерейскій домъ. Смоленская епархія, пограничная съ Литвой и долгое время бывшая во власти католиковъ и уніатовъ, требовала особой попечительности для огражденія отъ римскаго вліянія «въ членахъ православной вѣры слабаго народа». Для огражденія своей паствы отъ римскаго вліянія Гедеонъ въ 1728 г. составилъ «пункты», получившіе утвержденіе Верховнаго Тайнаго Совѣта. Сущность предложенныхъ Гедеономъ мѣръ сводилась къ закрытію въ епархію доступа тайнымъ іезуитамъ и другимъ католическимъ миссіонерамъ, и запрещенію ксендзамъ какими-либо «вымыслами» склонять къ своей вѣрѣ православныхъ, а шляхтѣ вступать въ бракъ съ заграничными католиками, держать въ домахъ для обученія дѣтей «римскихъ инспекторовъ» и посылать для ученія за границу дѣтей, не обучавшихся ранѣе въ православныхъ школахъ. Строгими мѣрами Гедеонъ «успѣлъ пресѣчь разновѣріе» и обратилъ въ православіе «почти всѣхъ владѣльцевъ польскихъ фамилій». Но и усердные къ православію шляхтичи доставляли много огорченій своему епископу. Шляхтичи считали себя хозяевами въ устроенныхъ ими въ своихъ помѣстьяхъ церквахъ, и многимъ изъ нихъ было «заобычно бой и ругательство надъ духовными персонами чинить»; они обращались съ священниками, какъ съ крѣпостными, «били и мучили ихъ тиранскимъ смертнымъ боемъ, дубинами, тростями, плетьми, травили собаками». Гедеонъ прибѣгалъ къ увѣщанію такихъ помѣщиковъ, но нерѣдко шляхтичи «на судъ не являлись и еще бранили Преосвященнаго скверными словами». Гедеонъ, оскорбленный «презрѣніемъ архіерейскаго многократнаго увѣщанія», отлучалъ ослушниковъ отъ Церкви не только единолично, но и «Вседомовно», за что въ 1730 г., въ бытность Ѳеофана главою Синода, получилъ внушеніе «впредь по партикулярнымъ дѣламъ никого отъ Церкви не отлучать». Только въ царствованіе благочестивой Елизаветы и свѣтское правительство поддержало епископа въ борьбѣ съ разнузданностью шляхты: въ 1747 г. по дѣлу бригадира Швыйковскаго Сенатъ предписалъ «командирамъ надъ Смоленскою шляхтою накрѣпко смотрѣть, дабы никто изъ шляхты отнюдь не дерзалъ чинить священнослужителямъ такихъ продерзостей, какія чинилъ Швыйковскій». Для борьбы съ католичествомъ и вообще для поднятія значенія духовенства Гедеонъ считалъ необходимымъ «школы въ Смоленскѣ завесть, учениковъ учить латинскаго, французскаго и нѣмецкаго языковъ, а которые похотятъ быть во священникахъ, тѣхъ и греческаго языка». Заведенная до Гедеона въ Смоленскѣ школа была имъ постепенно обращена въ семинарію съ полнымъ курсомъ; имъ были учреждены и низшія школы въ Дорогобужѣ, Бѣломъ, Рославлѣ и Торопцѣ. Для семинаріи было построено 5 корпусовъ при Аврааміевѣ монастырѣ, главнымъ образомъ, на средства архіерейскаго дома, такъ какъ изъ казны было дано только 500 рублей. Съ 1728 г. «священно-церковнослужительскія дѣти отъ 8 до 20 лѣтъ и выше всѣ неотходно повсегодно брались въ ученіе» подъ страхомъ наказанія [322]плетьми и отцовъ-укрывателей. Попеченіе Гедеона о семинаріи и о духовенствѣ вообще особенно сказалось во время жестокаго «разбора» духовенства въ 1736 г. для опредѣленія «излишнихъ» клириковъ въ военную службу. Гедеонъ протестовалъ противъ неосмотрительной отдачи въ солдаты церковниковъ и особенно учениковъ духовныхъ школъ и называлъ это «преобиженіемъ Церкви». Онъ указывалъ на то, что приразборѣ, производимомъ съ крайней прямолинейностью, безъ вниманія къ интересамъ духовенства, клирики «могутъ всѣ побѣжать за рубежъ…, а приходскіе люди всѣ останутся безъ пѣнія, молитвъ и священнодѣйствія и могутъ пойти за рубежъ къ уніатскимъ попамъ и отъ нихъ принять святыя тайны съ великимъ душевредствомъ». Въ случаѣ же забора въ солдаты семинаристовъ, Гедеонъ предвидѣлъ, что «ученіе въ школахъ прекратится…, и малолѣтніе могутъ потерять охоту и прилежаніе къ ученію и будутъ бѣгать изъ школъ, мняще, что и они возмутся въ службу военную» подобно ихъ старшимъ товарищамъ, забраннымъ въ солдаты «по многолѣтномъ ученіи». «Аще по сему примѣру», писалъ Гедеонъ, ссылаясь на привилегіи Московской Академіи, «и ученики Смоленскихъ школъ освобождены были отъ службы воинской, въ томъ великая Высочайшая милость была бы на сіи школы». Гедеонъ былъ строгъ къ духовенству и нещадно билъ плетьми и за пьянство и за неслуженіе въ царскіе дни не только священниковъ, но и настоятелей монастырей; подъ плети могъ у него попасть и мірянинъ, какъ это случилось съ однимъ крестьяниномъ, причастившимся безъ исповѣди, при чемъ виновный долженъ былъ по воскресеньямъ стоять при входѣ церковномъ «съ надписью надъ головою на карткѣ его вины». «При строгости келейной жизни Гедеонъ имѣлъ обыкновеніе во внѣшности показывать всю важность и превосходство свое». Гедеонъ находилъ время заниматься и трудами историческими. Онъ составилъ «Историческое Описаніе города Смоленска», напечатанное впослѣдствіи въ «Сѣверномъ Архивѣ» за 1828 г., и «Дополненіе къ Исторіи Московской Академіи» («Вивліоѳика», XVI). Гедеонъ умеръ 2 февраля 1761 г. на 83‑мъ году отъ рожденія и былъ погребенъ въ Смоленс-комъ каѳедральномъ Успенскомъ соборѣ.

«Списки Архіереевъ», № 36; Филаретъ, «Обзоръ», II, 64—65;«Историческое и Статистическое Описаніе Смоленской Бпархіи», 99—114; Чистовичъ, «Ѳеофанъ Прокоповичъ и его время», 33—43, 705; Пекарскій, «Наука и Литература при Петрѣ Великомъ», I, 487—488; Аскоченскій, «Кіевъ», II, 45—46; Вишневскій Д., «Кіевская Академія въ первой половинѣ ХVІІІ вѣка», 153; Смирновъ С., «Исторія Сл. Гр. Латин. Академіи», 196; Сменцовскій, «Братья Лихуды», 37, 372—373,384; Мурзакевичъ Н. А., «Исторія г. Смоленска», 193—197; Никитинъ II., «Исторія Смоленска», 238—243; «Русская Старина» 1871, № 6, 654, XLIX, 7—9; «Смолен. Епарх. Вѣдомости» 1884 г., № 12 (духовное эавѣщаніе Гедеона, стр. 515—526); Соловьевъ, «Исторія Россіи» (изд. стереотипное), IV, 1102—1103; Сперанскій И., «Исторія Смоленской дух. семинаріи», 5—60; «Рус. Архивъ», 1912 г., № 6, 235—300; «Описаніе Докум. Арх. Св. Синода», I, № 751, II, ч. I, №№ 565, 757, II, ч. 2, № 971, прилож. VII, № 571, IV, №№ 141, 174, 343, 347, V, № 153 и А124, X, №№ 144, 470, XVI, № 436, XXVI, № 326.