Подолинский, Андрей Иванович, поэт, родился в Киеве 1-го июля 1806 г. Отец его, Иван Наумович, воспитанник Киевской Духовной Академии, Киевский помещик, служил председателем Киевской Палаты Уголовного Суда и скончался в Одессе, 25-го января 1852 г., 75 лет от роду, в чине действительного статского советника. Имение его, село Ярославка, находилось в Звенигородском уезде Киевской губ., на границе Херсонской. О жене его, матери А. И. Подолинского, мы никаких сведений не имеем. Первоначальное воспитание П. получил в частном, «отлично веденном» пансионе немца Графа, в Киеве, о котором он до конца вспоминал с глубочайшей признательностью. В 1821 г. пятнадцатилетний Подолинский отвезен был в Петербург и помещен в Благородный Пансион при С.-Петербургском Университете. Впоследствии из него образовалась нынешная 1-я классическая Гимназия. При открытии этого Пансиона имелись в виду «не столько научные цели, сколько удовлетворение практических и вместе сословных интересов». К таким сословным задачам Университетского Благородного Пансиона приноровлена была и его учебная программа. Подобно Царскосельскому Лицею, с которым пансион сходен был и по форменной одежде воспитанников, образование в Пансионе было вполне экциклопедическое. Учащиеся обучались нескольким языкам и множеству разнообразных наук и искусств. Высокая плата вполне обеспечивала «сословность» заведения, а о внутреннем быте и жизни учеников в Пансионе, мы находим любопытные сведения в воспоминаниях одного из его питомцев—И. И. Панаева. Преподаватели были ниже всякой критики и только один из всех учителей пользовался некоторою любовью и вниманием воспитанников за свой смелый и свободный образ мыслей. Это был учитель русской словесности Вас. Ив. Кречетов, издавший поэму Подолинского «Див и Пери». Смелость и свободный образ мыслей его заключались в том, что он открыто и прямо называл Пушкина великим поэтом и даже при носил его новые стихотворения, прочитывал их и разбирал их красоты. Тогда это действительно была смелость, потому что даже имя Пушкина нельзя было произносит в учебных заведениях; таким образом, в лице В. И. Кречетова живое и плодотворное влияние тогдашней литературы проникало в Благородный Пансион и, без сомнения, много содействовало, с одной стороны, нравственному и умственному просвещению учащихся, с другой—пробуждевию в них любви к литературе и к литературным занятиям, И действительно, в области литературной и музыкальной выделились из числа пансионских учеников: М. И. Глинка, К. П. Масальский, И. И. Панаев, А. И. Подолинский, С. А. Соболевский, А. Н. Струговщиков и др.
Возникшее в Пансионе литературное настроение не могло не отразиться благоприятно и на поэтических стремлениях Подолинского, тем более, что он поступил в Пансион уже с некоторым литературным развитием, которым он был обязан не одному только природному влечению своему к литературе, как человек, одаренный поэтическим талантом, но, опять-таки, одному из преподавателей Киевского Пансиона Графа, А. Ф. Фурману. Упомянув в своей автобиографии о его благотворном, в литературном отношении, влиянии, он далее говорит: «Не мудрено, что 12-ти—13-ти лет проявлялись уже и мои собственные порывы, а дальнейшие литературные опыты продолжались в Университетском Пансионе, где я написал две-три повести в стихах и несколько мелких стихотворений. Но я умел сознавать их незрелость и не только не осмеливался мечтать о печати, но даже старался скрывать их и от большинства товарищей». Поэтому, последние и не подозревали в нём будущего крупного писателя.
Окончив курс в 1824 г., П. поступил на службу секретарем при директоре Почтового Департамента, при котором занимался и по существовавшему тогда Библейскому Обществу. В этой должности он пробыл до 1831 года, когда переселился в Одессу на должность помощника начальника VII-го Почтового Округа, в состав которого входил весь Новороссийский край. Но, поступив сразу по выпуске на службу, Подолинский не тотчас начал фактически отбывать свою служебную повинность. Получив отпуск, он в конце июля 1824 г. уехал к родным в Киев. По дороге, в Чернигове, он случайно встретился в гостинице с Пушкиным. Однако, эта случайная встреча не была еще началом настоящего знакомства Подолинского с Пушкиным, вскоре забывшим даже фамилию своего случайного собеседника: настоящим образом они познакомились уже впоследствии, в Петербурге, в 1829 году. К сожалению, это знакомство через два года прервалось с отъездом Подолинского в Одессу.
О пребывании Подолинского в Петербурге, как и вообще о внешних фактах его жизни, мы имеем очень мало сведений. Один из тогдашних мелких поставщиков разных мелких газетных статеек и известий, В. П. Бурнашев, в своих воспоминаниях о знакомстве с Воейковым уверяет, что встречал Подолинского в домах генер.-лейт. М. К. Крыжановского, служившего в Капитуле Орденов, у гр. Д. И. Хвостова и А. Ф. Воейкова, и изображает его богатым малороссийским помещиком, владельцем 2.000 душ, одевавшимся модно и щеголевато и украшенным дорогими камеями и перстнями. Но сам Подолинский реши-тельно опроверг этот рассказ, заявив, что в нём «нет почти ни слова правды», а описание своей наружности назвал «фантастическим». Знакомство с Хвостовым и Воейковым он также отверг, сообщив, что он бывал только у Н. И. Греча, да и то изредка и по утрам; литературных же вечеров его не посещал, не желая быть причисленным к Булгаринской партии, потому что «с ранних пор дал себе слово избегать всякой журнальной стачки, не входить ни в какую полемику и не принадлежат ни к какой литературной партии». Поэтому, он «мало водился с записными литераторами» и вращался среди «тесного дружеского круга, состоявшего преимущественно из наиболее образованных пансионских товарищей, между которыми проявлялись литературные и замечательные музыкальные дарования». Сходки эти назывались «ассамблеями» и «имели впоследствии почетную известность». Из рассказов Панаева можно заключить, что устроителем этих собраний однокашников был, вероятно, пансионский преподаватель, вышеупомянутый В. И. Кречетов, «поддерживавший связи и знакомства почти со всеми кончившими курс в Пансионе и имевшими поползновение к литературе или к каким-либо искусствам вообще», и старавшийся знакомить и сближать их с лучшими тогдашними литераторами, с которыми даже лично был знаком (напр., с Дельвигом и Боратынским). Собирались питомцы Пансиона у одного из своих соучеников, Римского-Карсакова, пописывавшего стишки и даже сделавшегося известным своей эпиграммой на одного плохого стихотворца, про которого сказал[1]:
|
«Твои стихи для уха сладки. |
Бурнашев говорит, что эта эпиграмма сказана про стихи Подолинского, но это вряд ли справедливо, потому что, по словам Панаева, жертвой эпиграммы был плохой стихотворец, а Подолинского таковым никто не считал.
На собраниях у Римского-Корсакова бывали, во-первых, питомцы Пансиона (М. И. Глинка, И. И. Панаев, С. А. Соболевский); во-вторых—служащие в Пансионе: преподаватели Кречетов и Огинский и письмоводитель И. А. Калмыков. В 1829 г. Панаев упоминает в числе посетителей бар. А. А. Дельвига. Хотя о Подолинском, как члене этих собраний, Панаев не упоминает, но несомненно, что это именно и были те товарищеские собрания, о которых говорит Подолинский, так как другого подобного собрания бывших питомцев пансиона нам неизвестно. Эти собрания соединили пансионских воспитанников прочными дружескими узами, воспоминание о которых внушило Подолинскому прекрасное стихотворение «Петербургским товарищам». Другим литературным кружком, притягивавшим к себе Подолинского и имевшим уже прямое влияние на развитие его поэтического дара, был кружок бар. А. А. Дельвига, с которым познакомил Подолинского, вероятно, тот же неизменный пестун даровитых учеников своих, В. И. Кречетов. Со времени женидьбы Дельвига (30-го октября 1825 г.), у него по середам и воскресеньям учредились литературные собрания. На этих дружеских вечерах, кроме лицейских товарищей (Пушкина, А. Д. Илличевского, М. Л. Яковлева, М. Д. Деларю и друг.), присутствовали лучшие тогдашние писатели: Жуковский, Гнедич, Крылов, А. Е. Измайлов, О. М. Сомов, кн. П. А. Вяземский, П. А. Плетнев, С. П. Шевырев, П. Яковлев, Ад. Мицкевич. В это избранное литературное общество привлекались и молодые, начинающие писатели: Д. В. Веневитинов, бар. Розен, В. Н. Щастный, А. И. Подолинский, впоследствии—Гоголь.
Это общество, по словам Подолинского, очень ему нравилось, особенно встречи с Пушкиным и Мицкевичем, с которым он познакомился на вечере у В. Н. Щастного и у которого потом бывал В это же время Подолинский познакомился с известной героиней некоторых Пушкинских стихотворений, А. П. Керн, которая показывала ему в подлиннике стихотворение Пушкина: «Я ехал к вам».
Приязненные отношения Подолинского к Дельвигу неожиданно для самого Подолинского прервались в 1830 г., вследствие неделикатного поступка Дельвига. В этом году вышла третья поэма Подолинского «Нищий». Преувеличенный восторг, вызванный первыми произведениями Подолинского, начал уже проходить, критика становилась к нему более требовательной и строгой, а потому в отзывах о новой его поэме послышались упреки за внутренние недостатки поэмы. Но самый резкий и, к тому же, обидно-насмешливый отзыв дала «Литературная газета» Дельвига. Эта резкая статья была написана самим Дельвигом, «не совсем добросовестно и с явным намерением уколоть меня побольнее, — рассказывает Подолинский в своих воспоминаниях. «Дружеская услуга такого рода не могла мне быть приятною; но главное дело не в ней, а единственно в том, что рецензия печаталась в дельвиговской «Литературной Газете» в тот самый вечер, который, но обыкновению, я проводил у барона и в который он был со мною, по обыкновению же, дружелюбен, не упомянув, однако же, ни слова о приготовленной для меня грозе, чего при наших отношениях он не должен был бы сделать, если бы не допускал оскорбительной для меня мысли, что я, быть может, стану просить об уничтожении или, по крайней мере, о смягчении его злой филиппики».
Человек кроткий, не любивший никаких пререканий, с характером нежным и деликатным, П. на выходку Дельвига ответил тем, что, не вступая ни в какие разговоры и объяснения, просто перестал бывать у него. Через несколько месяцев Дельвиг сознал свою неправоту и, при встрече с П. на улице, первый протянул ему руку.
К этому рассказу самого П. должно прибавить, что он тем более имел права оскорбиться поступком Дельвига, что издание «Литературной Газеты» было общим предприятием главных представителей того самого дельвиговского кружка, в который вступил Подолинский (т. е. Пушкина, Жуковского, кн. Вяземского и Дельвига) и, при её возникновении, ей было обещано сотрудничество всех главных писателей, в числе которых упомянут был и П. Поэтому, последний, вступив в этот кружок, как знакомый и как литературный сотруднк, имел полное основание надеяться найти в нём дружеское содействие, a не пристрастную придирчивост, в духе которой написана рецензия Дельвига. Вообще, со стороны Дельвига П. не встретил того открытого, доверчивого отношения, которое бы могло оправдать присутствие его в тесном дружеском кружке литераторов, собиравшихся у Дельвига. Последний вообще недоверчиво и полупренебрежительно относился к литературной деятельности П. Так, напр., по поводу «Борского», второй его поэмы, вышедшей в 1829 г., Дельвиг писал Боратынскому в начале 1829 г.: «Борскому» под стать вышел «Выжигин». Пошлая и скучная книга, которая лет через пять присоединится к разряду творений Ельника. П-му говорить нечего… Он при легкости писать гладкие стихи… принес мне «Борского» процензированного и просил советов. Я посоветовал печатать; другого ничего не оставалось делать… Разве лета его обработают. Дай Бог!» Очевидно, этот полупрезрительный тон сказался и в личном разговоре Дельвига с Подолинским по поводу поэмы «Борский», и сказался настолько заметно для чуткого и восприимчивого в вопросах нравственной деликатности Подолинского, что по поводу третьей своей поэмы «Нищий» он уже не решился обратиться за советами к Дельвигу, неожиданно явившемуся перед ним в роли грозного аристарха.
Войдя в круг лучших тогдашних писателей, П. и сам выступил в это время (в 1827) на литературное поприще со своею первою поэмой «Див и Пери».
Переселившись в Одессу, П. познакомился с херсонским помещиком кн. Серг. Данил. Кудашевым (род. в 1796, ум. в 1862 г.), женатым на Мат. Окт. Шуазель-Гуфье (род. в 1806, ум. в 1867 г.) и в 1838 г. женился на его старшей дочери, княжне Марии Сергеевне, отличавшейся умом и красотою (она умерла в Париже 2-го (15-го) апреля 1901 г.; погребена в Киеве). Этой будущей супруге Подолинского посвящены им два стихотворения, оба озаглавленные «К***» (соч. изд. 1860 г., стр.152—153 и 232—234).
В 1833 г. официальный титул Подолинского был: помощник почт-инспектора VII-го Почтового Округа, надворный советник; в 1839 г. он уже коллежский советник; в 1840 году к этому чину присоединяется звание Двора Е. И. В. камер-юнкера; в 1842 г. он титулован уже статским советником; в 1843 г., оставаясь статским советником, он занял должность окружного почт-инспектора того же VII-го почтового округа, имея звание камергера; в 1846 г., оставаясь в той же должности, он уже был действительным статским советником, а в 1851 г. в списке служащих уже не значится,—следовательно, в 1850 г., он вышел в отставку. В Одессе П. сблизился с поэтом Я. П. Полонским, Выйдя в отставку, Подолинский поселился в большом и благоустроенном родовом имении своем—Ярославке, Звенигородского уезда Киевской губ., где занимался садоводством и ботаникой. Во время пребывания в Одессе, он весною 1837 года предпринял путешествие по Крыму,—и плодом этой поездки были несколько стихотворений, из которых лучшее:— «Переезд через Яйлу», напечатанное с большими цензурными пропусками в «Современнике» 1837 г., а вполне—в издании его сочинений 1860 г. Написанное по поводу смерти Пушкина, оно заключает в себе интересные подробности о душевном настроении самого Подолинского.
Служебные занятия, при прирожденной пассивности его характера, совершенно оторвали П. от «гласной» литературной деятельности и от литературных связей. По природе склонный к идеалистической мечтательности и созерцательности, он до конца жизни свято сохранял в своей душе поэтические стремления и настроения юности, выражал их в своих стихотворениях, но с читателями ими не делился. Изредка, под одним, двумя стихотворениями, имя его появлялось в столичных журналах и альманахах, но, как деятельная литературная сила, он уже не имел значения. Даже в местных одесских изданиях имя его редко встречается. Неудивительно, что современники стали его забывать. Счастливый в супружеской жизни, он не был счастлив в жизни семейной. От брака с кн. М. С. Кудашевой у Подолинского родилось два сына, из которых один умер в раннем детстве, а другой (Сергей) сделался для родителей причиной тяжкого, многолетнего горя. Поступив в Киевский Университет (вследствие чего семья стала ежегодно зимние месяцы проживать в Киеве, где у них был собственный дом), он увлекся радикальными идеями и, окончив курс кандидатом естественных наук, уехал в Цюрих, с целью подготовиться к поприщу сельского врача. Там он попал под влияние наших заграничных эмигрантов-революционеров, старался приноровить свой образ жизни к жизни простого рабочего-поденщика, расстроил этим свое здоровье, неудачно женился и кончил тем, что заболел неизлечимым умопомешательством. Сначала он помещен был в больницу, а потом мать приехала к нему, взяла его на свое попечение и поселилась с ним в Кламаре, близ Парижа. Таким образом, Подолинскому пришлось на старости лет проводит жизнь в грустном одиночестве, в разлуке с близкими и дорогими людьми. «Согбенный годами, — говорит его биограф, С. Киевский: «маститый поэт по-прежнему и в городе любил заниматься цветами, много читал, внимательно следя за литературными новостями и расспрашивая о них». Но при этом «всегда одинаково строго и неодобрительно отзывался он о кружковой замкнутости в нашей периодической печати, являющейся вершительницей судеб русской пишущей молодежи». Летом 1884 года Подолинский поехал к сыну в Кламар, где зрелище настойчивых, неутомимых, до самозабвения самоотверженных забот его жены о несчастном сыне внушило ему прекрасное, истинно-художественное, проникнутое искренним и глубоким чувством, стихотворение «Мать».
Зрелище самоотверженной материнской любви и тяжесть семейного одиночества, довели Подолинского до решения переселиться к сыну. Но, как человек «привычки», он не мог примириться с чуждыми ему формами быта и через три месяца возвратился в Киев, где вскоре заболел острым катаром легких. В 1885 г. жена его с больным сыном переехала в Киев, а в конце ноября этого года П., давно страдавший глазами, решился на глазную операцию, которая и произведена была вполне благополучно киевским окулистом профес. Ходиным. Однако, с небольшим через месяц после операции Подолинский скончался на руках жены от старческого бронхита, в ночь на 4-ое января 1886 г., в собственном доме, в Киеве, на Эспланадной улице. До последнего дня жизни сохранил он все силы ума и бодрость духа, и еще за два дня до кончины обдумывал, какие журналы и газеты выписать на 1886 г. 7-го января состоялись его похороны, оставшиеся почти незамеченными местным обществом.
Как человек, П. был одним из лучших представителей того разряда людей, которых принято называть не совсем точным именем «идеалистов». Скромный, деликатный, миролюбивый, чуждый всяких партийных пристрастий, он был человеком общительным и чрезвычайно добрым. Из его «памятных книжек» оказалось после его смерти, что он «не мало в течение своей жизни помог нуждающимся, и левая рука его не знала, что дает правая». Значительный гонорар, полученный им из «Русской Старины» за напечатанные там его стихотворения, он целиком пожертвовал в пользу С.-Петербургского Литературного Фонда, а 700 экземпяров собрания своих сочинений издания 1860 г. пожертвовал Красному Кресту.
Литературная деятельность Подолинского началась, как мы видели, очень рано: с 12—13-ти-летнего возраста и продолжалась во всё время пребывания его в Киевском Пансионе Графа и в Университетском Благородном Пансионе в Петербурге. Но он старательно скрывал свои юношеские стихотворения от товарищей. Эта авторская скромность навсегда осталась отличительной чертой нравственной личности Подолинского, отмеченной даже критиками его стихотворений, которые часто придавали ему эпитет: «скромный». Такую черту характера он даже вообще считал обязательной для поэта, как это видно из его стихотворения «Поэтам».
Первым печатным произведением Подолинского была поэма, или, как он сам назвал ее, повесть в стихах: «Див и Пери», появившаяся в 1827 г. в Петербурге и сразу установившая литературную репутацию автора; встреченная восторженными похвалами критики, она надолго сделалась любимым чтением публики, которая быстро раскупила всё издание. Из критик лучшая была напечатана в «Московском Телеграфе».
«Г-н Подолинский начал смелым подвигом», читаем в этой рецензии: «и показывает нам в поэме дарование могущественное». Указав засим на некоторые, вполне естественные недостатки в первом произведении молодого поэта, рецензент заканчивает свой разбор словами: «Если певец «Дива и Пери» представляет еще много юнаго, если он Алкид в колыбели, то уже имеет столько сил, что может задавить змей зависти и недоброжелательства, каких всегда встречает дарование необыкновенное при первом шаге своем» и т. д.
Такое блестящее начало ободрило Подолинского, придало ему больше доверия к самому себе, и с этих пор его произведения стали беспрестанно появляться в печати и отдельными изданиями, и в разных журналах и альманахах. И все они постоянно обращали на себя внимание критики, а мелкие стихотворения всегда отмечались, как лучшие, и не раз перепечатывались журналами друг у друга.
В 1829 г. появилась вторая поэма Подолинского «Борский», а в 1830 г,— третья: «Нищий». Обе встречены были критикой хотя и с похвалами внешней их стороне: прекрасному, гладкому, звучному, свободному стиху, живым и ярким картинам, но, вместе с тем, указывалось на внутренние крупные недостатки новых поэм: на слабость и неправдоподобность завязки, насильственность развязки, неудовлетворительность плана, несоразмерность частей, недостатки в характерах действующих лиц и даже бедности мыслей. Суровее всех отнесся к «Борскому» Н. И. Надеждин в «Вестнике Европы» 1829 г. Как враг романтизма, он воспользовался случаем для резкого изобличения вообще крайностей романтического направления. Но и он не мог не поддаться обаятельному впечатлению чистой поэзии в произведении Подолинского, решив, что поэма эта «не приносит большой чести нашей литературе, но делает честь таланту автора».
Прекрасный, сильный и образный стихотворный язык Подолинского всегда обращал на себя особенное внимание критики, так что в «Галатее» 1829 г., в разборе «Борского» было сказано следующее: «Смело советуем молодым стихотворцам учиться поэтическому языку у г. Подолинского, как некоторые учились до сего времени у Жуковского, Батюшкова и Пушкина».
Но восторг этот как быстро возник, так же быстро и угас. Уже по поводу «Борского» стали раздаваться резкие голоса, в роде критики Надеждина. Появление третьей поэмы Подолинского: «Нищий» дало критике повод сказать, что новая поэма «не удовлетворила ожиданий».
В издававшемся в 1828—1831 гг. в Петербурге французском журнале «Le Furet» находим (1831 г., № 38) известие, что Подолинский готовил в этом году новую, четвертую поэму. Это, без сомнения, та самая поэма, прекрасные отрывки из которой напечатаны в «Северном Меркурии» 1830 г., №№ 15 и 67. Но, к сожалению, в целом виде она не была никогда напечатана.
Поместив в Петербургский период своей жизни целый ряд мелких стихотворений в разных журналах и альманахах, Подолинский, с отъездом в Одессу, постепенно перестал появляться в столичной печати, и его стали уже забывать. Но через шесть лет он вдруг напомнил о себе поэмой на старую тему: «Смерть Пери», появившейся сначала в «Библиотеке для чтения» 1837 г., с изменениями и сокращениями, а потом, в том же году, отдельным изданием, исправленным по рукописи автора. И опять раздались прежние похвалы, только более определенные и существенные. Восхвалялся уже не один язык новой поэмы, но и те высокие и благородные чувства, которыми она проникнута. И опять, как было и раньше, явилось сопоставление Подолинского с Пушкиным, только что горько оплаканным всем образованным русским обществом. «Если уж позволено назначать Пушкину наследников его поэтического таланта», читаем в одной рецензии на новую поэму Подолинского: «то, по звучности и стройности стиха и по богатству воображения, право наследства есть бесспорное достояние одного только Подолинского» («Северная Пчела» 1837 г., № 148). Но отыскивать наследника Пушкину было уже поздно: у всех по рукам ходило стихотворение Лермонтова «На смерть Пушкина». Сопоставление Подолинского с Лермонтовым именно и показывает, что первый ни в каком случае не мог бы не только «заменить» Пушкина, но и вообще быть его преемником и продолжателем. У него не было того, без чего самая высокая и чистая поэзия окажется беспочвенной и чуждой людям: живого, горячего общения с жизнью и горячей, смелой отзывчивости на призывы и запросы общества.
В том же 1837 году появилось и первое собрание сочинений Подолинского, под заглавием: «Повести и мелкие стихотворения А. Подолинского. 2 части, С.-Пб. Издание киевского книгопродавца С. И. Литова».
В отзывах критики об этом издании мы встречаем ту же прежнюю двойственность. Повторив упреки за недостатки поэм, критики, тем не менее, должны были признать, что поэтов, подобных Подолинскому, «ни в какой словесности не считают десятками» («Библ. для чтения» 1837 г.); о мелких же его стихотворениях было сказано, что «если Подолинский не выдерживает строгой критики, как поэт эпический, то, как лирик, он превосходен; мелкие его стихотворения могут считаться перлами нашей поэзии; стих его смело может стать подле стихов Пушкина и Жуковского; везде встретите вы у него или светлую мысль, или, еще чаще, теплое, глубокое чувство, выраженное в гармонических звуках» («Литер. приб. к Русск. Инв.» 1838 г., № 14).
После издания своих сочинений в 1837 году, Подолинский целыхь 23 года почти ничем не напоминал о себе. Только во время Крымской войны он напечатал три, относящиеся к ней, стихотворения в «Русском Инвалиде» 1854 г. и в «Отечественных Записках» 1855 г. Засим в 1860 г. появилось второе, более полное собрание его произведений, под заглавием: «Сочинения А. Подолинского, 2 части, С.-Пб.». Издателем был товарищ Подолинского по Благородному Пансиону, известный историк Н. Г. Устрялов.
На этот раз, при господстве у нас в то время ультра-реалистического направления и публистической критики, не признававшей «жрецов чистого искусства» и объявившей даже Пушкина «поэтом альбомных побрякушек», собрание сочинений Подолинского встречено было единодушным пренебрежением. Поэзия Подолинского объявлена была лишенною «всякого действительного содержания», а стихотворения его «поэтическими игрушками и безделушками, звучными как колокольчики и пустыми, как они» («Русское Слово» 1860 г., IV, 44). Но за то о самом Подолинском было сказано, что он «одарен от природы кротчайшею душою, незлобнейшим сердцем, склонным к умилению, восторгу и всем симпатическим чувствам» («Современник» 1860 г., IV). Так как характеристика эта сделана Добролюбовым по сочинениям Подолинского, ибо лично его он не знал и никогда с ним не встречался, то этим вопрос о содержании поэзии Подолинского решается сам собою, и пристрастность, партийность критики 1860-х гг. делается вполне ясною.
Уединившись от жизни и туго отзываясь на её «текущие» интересы, П. горячо откликался на всё, что относилось к области искусства и науки. В 1869 г., когда праздновался 50-летний юбилей С.-Петербургского Университета, он откликнулся на этот праздник науки стихотворениемь: «Из стороны родной и дальней», которое в отдельных оттисках роздано было всем, присутствовавшим на юбилейном обеде, и привело участников юбилея в такой восторг, что два заключительных стиха:
|
«Где высоко стоит наука, |
помещены были на медали, выбитой в память юбилея.
Прилагая библиографический перечень произведений Подолинского, помещенных в разных журналах и альманахах, мы отмечаем в нём одною звездочкой те из них, которые не помещены в одном из собраний его сочинений — 1837 или 1860 гг. (указав при этом год издания), и двумя звездочками те, которые не помещены ни в том, ни в другом.
обоих.
I. Указатель стихотворений А. И. Подолинского, помещенных в журналах и альманахах, расположенный хронологически:
1828 г. «Альбом Северных Муз»: «На развалинах Десятинной церкви в Киеве»; «Вечер» (в изд. 1860 г. с измен.); «Жребий поэта» (в изд. 1837 г. под загл. «Жребий», а в изд. 1860 г. с весьма существенными переменами); **«Индейская песня» (перепечатано в «Эвтерпе». Москва, 1831 года и в «Венке Граций», Москва. 1838 года); **«Гайдамаки» (отрывок из поэмы); **«Вдохновение»; *(1860); «А. М. Май при посылке поэмы «Див и Пери»; **«Египет». — «Северные Цветы»: «Фердуси» (в изд. 1837 и 1860 гг. с изменен.) и **«Стансы».
1829 г. «Невский Альманах»: «Предвещание» (в издан. 1837 и 1860 гг. изменено) и **«С...». — «Подснежник»: *(1860 г.) «Волшебница»; **«Эпитафия И. А. Н......у»; «Ответ» (в изд. 1837 и 1860 гг. изм.). **«Надежда»; **«К***» и «Портрет». — «Северные Цветы»: «Сирота» (в изд. 1837 и 1860 гг. «Сиротка», с изм.); «Противоположности»; «Гурия» (в изд. 1837 и 1860 гг. с изм. и «Два странника» (в изд. 1838 и 1860 гг. «Странники»).
1830 г. «Литературная Газета»: «Отвержение» (в изд. 1837 и 1860 гг. с изм.). — «Невский Альманах»: «Цветы любви» (в изд. 1837 и 1860 гг. с изм.). — «Подснежник»: «Невеста» (перепечатано в «Сев. Меркурии», № 53.). — «Северный Меркурий»: **«Прощальные стансы Н. А. Л.» (№ 3) (перепеч. в «Литер. приб. к «Русск. Инв.», № 25); **«К Л.» (№ 3); **«Отрывок из неоконченной поэмы» (№ 15); «Безнадежность» (№ 26); **«Карлгофу, оставившему у меня тетрадь своих стихов»; **«Саади» (перепеч. в «Литер. приб. к «Русск. Инв.» 1831 г., № 22, под загл. «Гробница Саади»); **«Поэтам» (№ 54); **«Отрывок из поэмы» (№67); **«Стансы» (№ 85) и «Предчувствие» (перепеч. в «Литер. приб. к «Русск. Инв.», 1832 г., № 67). — «Северная Пчела»: «Гений» (№ 26, в изд. 1837 и 1860 гг., с сокращ. Перепечатано в Литер. приб. к «Русск. Инв.» 1832 г., № 18).
1831 г. «Альциона»: «Разлив Днепра» (перепеч. в «Гирлянде» 1831 г., № 5); «Сердце Мелодия», (в изд. 1837 и 1860 гг. просто «Мелодия», с изм.)— «Невский Альманах: «Девич Гора» (в изд. 1837 и 1860 г., с изм.). — «Одесский Альманах: «Мелодия» (М. В. Юзефовичу) (в изд. 1860 г., с измен. Перепечатано в «Литер. приб. к «Русск. Инв.» 1831 г., № 98, и «Северн. Меркурии» 1831 г., № 69); «Сонет» (Ю. И. Познанскому, в ответ на его перевод Сонета Мицкевича к Лауре) (в изд. 1860 г., изменен. Перепеч. в «Гирлянде» 1831 г., № 15 и в «Литер. приб. к «Русск. Инв.» 1831 г., № 49).— «Северн. Меркурий». *(1837) «Ночь. Отрывок» (в изд. 1860 г., с изм.).
1832 г. «Альциона»: «Смерть на чужбине» (перепеч. в «Гирлянде», № 2); «Сонет» (перепеч. там же); «Мелодия» (в изд. 1837 и 1860 гг. с перестановкой). — «Гирлянда»: «Безнадежность» (№ 3—4). — «Литер. приб. к «Русскому Инвалиду»: «К***» (№ 2, в изд. 1837 и 1860 гг. озаглавлено: «К петербургским товарищам»). — «Невский Альманах»: **«Сонет»; «Ночь» (отрывок. В изд. 1837 и 1860 гг. опущено примечание. Перепечатано в «Литер. приб. к «Русск. Инв.», № 88).
1833 г. «Комета Белы»: **«Отрывок из сказки».—«Литературные Листки» (прилож. к «Одесск. Вестн.»): «Отрывки из стихотворения «Русальная Жизнь».
1835 г. «Одесский ВЕстник»: **«19 апр. 1833 г.» (№ 33; написано на отъезд Одесского градоначальника А. И. Левшина).
1836 г. «Библиотека для чтения», т. XVIII, № 9: «Отчужденный»; «Гурия» и «Сиротка».
1838 г. там же, т. XXI № 3: «Смерть Пери» (с искажениями). — «Современник», т. VII: «Переезд через Яйлу». (Памяти Пушкина. С пропусками).
1838 г. «Библиотека для чтения», № 10: «Дружба» (в изд. 1860 г. с изм.).
1839 г. «Одесский Альманах»: **«Мелодия»; «Новый путь» (в изд. 1860 г. с изменен.); «Бальный призрак. Отрывок». Перепечатано в альманахе: «Невский Альбом» 1840 г., издав. Н. Бобылевым, с прибавлением новых стихов. В этом полном виде стихотворение перепечатано в изд. 1860 г.— «Утренняя Заря»: «Мелодия» (в изд. 1860 г. сильно изменено); «Цветы» (в изд. 1860 г. с изменен.); «Две красоты»; перечисляя издания, в которых были помещены его стихотворения, Подолинский называет и альманах П. В. Кукольника «Новогодник» 1839 г., но там нет ни одного его стихотворения.
1840 г. «Киевлянин», альманах М. А. Максимовича: «Мститель» (в изд. 1860 г. с изменен.). — «Одесский Альманах»: «Начальный недуг» (в изд. 1860 г. с изменен.). — «Утренняя Заря»: «Памятник Петра Вел. в Петербурге».
1841 г. «Киевлянин», альманах М. А. Максимовича: «Звезда». «Литературная Газета», № 41: *«IX-й Ямб из Барбье». — «Утренняя Заря»: «Могила солдата» (в изд. 1860 г. изменено).
1842 г. «Утрення Заря»: *«На новый год». 1843 г. «Утренняя Заря»: *«Остров св. Елены»; *«Вопрос» и *«Сомнение».
1844 г. «Дамский Альбом». изд. 1-ое: Отрывок из поэмы «Борский», с иллюстрацией.— «Литературный Вечер» (Сборник в память В. В. Пассека): *«Душа порою устает».
1854 г. «Дамский Альбом», 2-е изд.: Отрывок из повести «Див и Пери». «Русский Инвалид», № 61: *«На нынешнюю войну».
1855 г. «Отечественные Записки», № 12: *«Союзникам»; *«Как воздух родины в стране чужой и дальной».
1869 г. Юбилейный акт Импер. С.-Пб. Университета. «На праздник пятидесятилетней годовщины основания С.-Петербургского Университета».
1884 г. П. сообщил в «Русскую Стар.», т. XLII: «Предсмертное стихотворение К. Н. Батюшкова. Сообщ. А. И. Подолинский» (стр. 220); «Бывшим тургеневским крепостным, 30-го сент. 1883 г.» (стр. 405—406);«Надпись А. С. Пушкина к портрету В. А. Жуковского. Сообщ. А. И. Подолинский» (стр. 436), «Сборник, изданный Комитетом Общества для пособия нуждающимся литераторам и ученым»: «Мать» (стр. 220).
1885 г. «Русская Старина», № 1-й. А. И. Подолинский. Собрание неизданных его стихотворений 1830—1884 гг. С приложением портрета автора 1847 года. Одно из стихотворений этого сборника, басня «Механик», перепечатано в альбоме М. И. Семевского «Знакомые», стр. 219.
1886 г. «Русская Старина», № 7, стр. 173—194: «Змей, киевская был». Прозаическая повесть, написанная еще в 1827 г. и напечатанная в «Русск. Стар.» в исправленном виде.
Н. Барсуков. Жизнь и труды Погодина, т. VIII, стр 443—444; «Биржев. Вед.» 1872 г., № 103; «Варшав. Дневн.» 1886 г., № 9; стр. 3. Некр.; «Волынск. Епарх. Вед.» 1886 г., № 3, ч. неоф., стр. 86—87. Некр.; «Галерея русск. писат.», изд. С. Скирмунта. М. 1901 г., стр. 131; Н. Гербель. Русские поэты, изд. 2 е, стр. 346—349. Поправки к 3-му изд. этой хрестоматии — в «Библиографе» 1888 г., № 3, стр. 141—145; бар. А. А. Дельвиг. Сочинения, изд. 1895 г.. стр. 167; Добрыв, М. П. Биографии рус. пис. С.-Пб. 1900 г., стр. 358; Н. Закревский. Описание Киева, т. 1, 197, т. II, 755 (об Аскольдовой могиле); «Заря», киевск. газ. 1886 г., № 4: Объявление о кончине Подолинского; «Знакомые», альбом M. И. Ceмевского. С.-Пб. 1888 г., стр. 209—211; «Известия о действиях и успехах Библ. Общ.» и т. д. 1824 г., стр. 114—146; «Историч. Вест.» 1886 г., № 2. стр. 498. Некр.; «Киевлянин», газета. 1886 г., № 4, стр. 3. Некр.; кн. А. Б. Лобанов-Ростовский. Русская родословная книга; «Нива» 1886 г., № 6. Некр. С портретом; «Новое Время» 1886 г., № 3540, стр. 3. Некр.; «Новое Время» 1901 г., № 9030. Известие о кончине жены Подолинского: Новороссийский адрес-календарь на 18ЗЗ—1851 гг.; «Одесск. Вестн». 1852 г., № 10. Извещение о кончине Ив. Наум. Подолинского, отца поэта); Перепечатано в «Сев. Пчеле» 1852 г., № 36); И. И. Панаев. Литер. воспом. С. Пб. 1876 г., стр. 6, 7, 99; Родные поэты. А. Подолинский. Биограф. оч. С его стихотворений. М. 1901. Изд. Общ. распр. полезн. книг; «Русский Архив» 1866 г., № 10, столб. 1474—1475 г. Дневник Липранди. Возражение А. И. Подолинского в «Рус. Арх.» 1872 г., № 3,— столб. 861; «Русский Архив» 1872 г.. № 3,— столб. 856—865; Воспомин. Подолинского, служащие опровержением рассказов В. Бурнашева в «Рус. Вестн.» 1871 г.—«Рус. Архив» 1872 г., № 7—8, столб. 1604 — 1608; В. П. Бурнашев. «Qui pro quo». Ответ на предыдующую статью Подолинского; «Русский Вестн.» 1871 г., № 9, стр. 265, 267, 268, 273, 274, 275; № 10, стр. 617; № 11, стр. 138, в ст. В. Бурнашева: «Мое знакомство с Воейковым»; «Русский Вестник» 1886 г., № 1, стр. 295—308: С. Киевский «Последний из пушкинской плеяды»; «Русский Мир», 1872 г., № 100, стр. 3: Письмо в ред. «Петерб. старожила» (В. Бурнашев); «Русская Старина» 1885 г., № 1. Воспоминания Подолинского; «Русская Старина» 1886 г., № 2, стр. 513—516: О. Ф. Миллер. «Памяти А. И. Подолинского»; «Русская Старина» 1886 г., № 7, стр. 195—202: Письма А. И Подолинского к M. И. Семевскому; «Современник» 1853 г., № 9, стр. 8, 21, 39, в ст. Гаевского: «Бар. А. Дельвиг»; Д. И. Соловьев, 50-ти-летие С.-Пб. 1-ой гимназии. С. Пб. 1880 г. Н. Энгельгардт, История русской литературы XIX стал., т. I, 1800—1850 гг. С.-Пб. 1902 г., стр. 386—388; Энциклопедич. слов. Ефрона, т. XXIV, стр. 95; Д. Языков. Обзор жизни и трудов покойных русских писателей. Вып. VI, стр. 100—101. О портретах А. И. Подолинского см. письмо его к М. И. Семевскому в «Русской Старине» 1886 г., VII, 201—202; Посвященные А. И. Подолинскому стихотворения: В. И. Карлгоф. Подолинокому—в альманахе «Подснежник» 1830 г., стр. 97; М. Юз.... (т. е. Юзефович): Удовольствия воображения. А. И. Подолинскому—в «Одесск. Альманахе» на 1831 г., стр. 263—266.
.Примечания
править- ↑ См: Эпиграмма (Римский-Корсаков). Прим. редактора Викитеки.