тельно опровергъ этотъ разсказъ, заявивъ, что въ немъ «нѣтъ почти ни слова правды», а описаніе своей наружности назвалъ «фантастическимъ». Знакомство съ Хвостовымъ и Воейковымъ онъ также отвергъ, сообщивъ, что онъ бывалъ только у Н. И. Греча, да и то изрѣдка и по утрамъ; литературныхъ же вечеровъ его не посѣщалъ, не желая быть причисленнымъ къ Булгаринской партіи, потому что «съ раннихъ поръ далъ себѣ слово избѣгать всякой журнальной стачки, не входить ни въ какую полемику и не принадлежатъ ни къ какой литературной партіи». Поэтому, онъ «мало водился съ записными литераторами» и вращался среди «тѣснаго дружескаго круга, состоявшаго преимущественно изъ наиболѣе образованныхъ пансіонскихъ товарищей, между которыми проявлялись литературныя и замѣчательныя музыкальныя дарованія». Сходки эти назывались «ассамблеями» и «имѣли впослѣдствіи почетную извѣстность». Изъ разсказовъ Панаева можно заключить, что устроителемъ этихъ собраній однокашниковъ былъ, вѣроятно, пансіонскій преподаватель, вышеупомянутый В. И. Кречетовъ, «поддерживавшій связи и знакомства почти со всѣми кончившими курсъ въ Пансіонѣ и имѣвшими поползновеніе къ литературѣ или къ какимъ-либо искусствамъ вообще», и старавшійся знакомить и сближать ихъ съ лучшими тогдашними литераторами, съ которыми даже лично былъ знакомъ (напр., съ Дельвигомъ и Боратынскимъ). Собирались питомцы Пансіона у одного изъ своихъ соучениковъ, Римскаго-Карсакова, пописывавшаго стишки и даже сдѣлавшагося извѣстнымъ своей эпиграммой на одного плохого стихотворца, про котораго сказалъ[1]:
|
«Твои стихи для уха сладки. |
Бурнашевъ говоритъ, что эта эпиграмма сказана про стихи Подолинскаго, но это врядъ ли справедливо, потому что, по словамъ Панаева, жертвой эпиграммы былъ плохой стихотворецъ, а Подолинскаго таковымъ никто не считалъ.
На собраніяхъ у Римскаго-Корсакова бывали, во-первыхъ, питомцы Пансіона (М. И. Глинка, И. И. Панаевъ, С. А. Соболевскій); во-вторыхъ—служащіе въ Пансіонѣ: преподаватели Кречетовъ и Огинскій и письмоводитель И. А. Калмыковъ. Въ 1829 г. Панаевъ упоминаетъ въ числѣ посѣтителей бар. А. А. Дельвига. Хотя о Подолинскомъ, какъ членѣ этихъ собраній, Панаевъ не упоминаетъ, но несомнѣнно, что это именно и были тѣ товарищескія собранія, о которыхъ говоритъ Подолинскій, такъ какъ другого подобнаго собранія бывшихъ питомцевъ пансіона намъ неизвѣстно. Эти собранія соединили пансіонскихъ воспитанниковъ прочными дружескими узами, воспоминаніе о которыхъ внушило Подолинскому прекрасное стихотвореніе «Петербургскимъ товарищамъ». Другимъ литературнымъ кружкомъ, притягивавшимъ къ себѣ Подолинскаго и имѣвшимъ уже прямое вліяніе на развитіе его поэтическаго дара, былъ кружокъ бар. А. А. Дельвига, съ которымъ познакомилъ Подолинскаго, вѣроятно, тотъ же неизмѣнный пѣстунъ даровитыхъ учениковъ своихъ, В. И. Кречетовъ. Со времени женидьбы Дельвига (30-го октября 1825 г.), у него по середамъ и воскресеньямъ учредились литературныя собранія. На этихъ дружескихъ вечерахъ, кромѣ лицейскихъ товарищей (Пушкина, А. Д. Илличевскаго, М. Л. Яковлева, М. Д. Деларю и друг.), присутствовали лучшіе тогдашніе писатели: Жуковскій, Гнѣдичъ, Крыловъ, А. Е. Измайловъ, О. М. Сомовъ, кн. П. А. Вяземскій, П. А. Плетневъ, С. П. Шевыревъ, П. Яковлевъ, Ад. Мицкевичъ. Въ это избранное литературное общество привлекались и молодые, начинающіе писатели: Д. В. Веневитиновъ, бар. Розенъ, В. Н. Щастный, А. И. Подолинскій, впослѣдствіи—Гоголь.
Это общество, по словамъ Подолинскаго, очень ему нравилось, особенно встрѣчи съ Пушкинымъ и Мицкевичемъ, съ которымъ онъ познакомился на вечерѣ у В. Н. Щастнаго и у котораго потомъ бывалъ Въ это же время Подолинскій познакомился съ извѣстной героиней некоторыхъ Пушкинскихъ стихотвореній, А. П. Кернъ, которая показывала ему
- ↑ См: Эпиграмма (Римский-Корсаков). Прим. редактора Викитеки.
тельно опроверг этот рассказ, заявив, что в нём «нет почти ни слова правды», а описание своей наружности назвал «фантастическим». Знакомство с Хвостовым и Воейковым он также отверг, сообщив, что он бывал только у Н. И. Греча, да и то изредка и по утрам; литературных же вечеров его не посещал, не желая быть причисленным к Булгаринской партии, потому что «с ранних пор дал себе слово избегать всякой журнальной стачки, не входить ни в какую полемику и не принадлежат ни к какой литературной партии». Поэтому, он «мало водился с записными литераторами» и вращался среди «тесного дружеского круга, состоявшего преимущественно из наиболее образованных пансионских товарищей, между которыми проявлялись литературные и замечательные музыкальные дарования». Сходки эти назывались «ассамблеями» и «имели впоследствии почетную известность». Из рассказов Панаева можно заключить, что устроителем этих собраний однокашников был, вероятно, пансионский преподаватель, вышеупомянутый В. И. Кречетов, «поддерживавший связи и знакомства почти со всеми кончившими курс в Пансионе и имевшими поползновение к литературе или к каким-либо искусствам вообще», и старавшийся знакомить и сближать их с лучшими тогдашними литераторами, с которыми даже лично был знаком (напр., с Дельвигом и Боратынским). Собирались питомцы Пансиона у одного из своих соучеников, Римского-Карсакова, пописывавшего стишки и даже сделавшегося известным своей эпиграммой на одного плохого стихотворца, про которого сказал[1]:
|
«Твои стихи для уха сладки. |
Бурнашев говорит, что эта эпиграмма сказана про стихи Подолинского, но это вряд ли справедливо, потому что, по словам Панаева, жертвой эпиграммы был плохой стихотворец, а Подолинского таковым никто не считал.
На собраниях у Римского-Корсакова бывали, во-первых, питомцы Пансиона (М. И. Глинка, И. И. Панаев, С. А. Соболевский); во-вторых—служащие в Пансионе: преподаватели Кречетов и Огинский и письмоводитель И. А. Калмыков. В 1829 г. Панаев упоминает в числе посетителей бар. А. А. Дельвига. Хотя о Подолинском, как члене этих собраний, Панаев не упоминает, но несомненно, что это именно и были те товарищеские собрания, о которых говорит Подолинский, так как другого подобного собрания бывших питомцев пансиона нам неизвестно. Эти собрания соединили пансионских воспитанников прочными дружескими узами, воспоминание о которых внушило Подолинскому прекрасное стихотворение «Петербургским товарищам». Другим литературным кружком, притягивавшим к себе Подолинского и имевшим уже прямое влияние на развитие его поэтического дара, был кружок бар. А. А. Дельвига, с которым познакомил Подолинского, вероятно, тот же неизменный пестун даровитых учеников своих, В. И. Кречетов. Со времени женидьбы Дельвига (30-го октября 1825 г.), у него по середам и воскресеньям учредились литературные собрания. На этих дружеских вечерах, кроме лицейских товарищей (Пушкина, А. Д. Илличевского, М. Л. Яковлева, М. Д. Деларю и друг.), присутствовали лучшие тогдашние писатели: Жуковский, Гнедич, Крылов, А. Е. Измайлов, О. М. Сомов, кн. П. А. Вяземский, П. А. Плетнев, С. П. Шевырев, П. Яковлев, Ад. Мицкевич. В это избранное литературное общество привлекались и молодые, начинающие писатели: Д. В. Веневитинов, бар. Розен, В. Н. Щастный, А. И. Подолинский, впоследствии—Гоголь.
Это общество, по словам Подолинского, очень ему нравилось, особенно встречи с Пушкиным и Мицкевичем, с которым он познакомился на вечере у В. Н. Щастного и у которого потом бывал В это же время Подолинский познакомился с известной героиней некоторых Пушкинских стихотворений, А. П. Керн, которая показывала ему
- ↑ См: Эпиграмма (Римский-Корсаков). Прим. редактора Викитеки.
