[300]XV.
Стояла еще зима; ѣздили на саняхъ; раздавался звонъ упряжныхъ бубенчиковъ; порошилъ снѣжокъ; но стоило прорваться сквозь облака солнечному лучу, и ясно чуялось приближеніе весны. Она уже пѣла свои пѣсни и въ душѣ нашего юнаго друга:
Земля еще устлана снѣжнымъ ковромъ,
Алмазами блещутъ деревья кругомъ,
Рѣзвятся на льду ребятишки толпою,
Но скоро простимся съ зимой мы сѣдою!
Небесъ синева станетъ снова ясна,
Надъ міромъ опять воцарится весна!
Пуховыя варежки, ивы, снимайте,
А вы, музыканты, играть начинайте!
Къ вамъ пташки лѣсныя всѣ хоромъ примкнутъ
И звучно весну намъ красну воспоютъ!
|
[301]
Глядитъ на насъ яркое солнце съ небесъ,
Дыханье въ груди затаилъ голый лѣсъ
И ждетъ, не шелохнется… Ночь миновала,
И солнце зеленый ужъ лѣсъ увидало!
Чу! гдѣ-то далеко кукушка кричитъ,
Несчетные жить тебѣ годы сулитъ.
Средь юной природы самъ юнъ будь душою
И громко привѣтствуй ты пѣснью живою
Весну-чаровницу, что намъ говоритъ:
«Веселая юность надъ міромъ царитъ!»
Веселая юность надъ міромъ царитъ,
Міръ солнечнымъ яркимъ весь свѣтомъ залитъ,
И сказка волшебная—жизнь вся земная!
Таится въ насъ вѣчная сила живая;
Она не исчезнетъ съ земли безъ слѣда,
Какъ съ неба порою ночною звѣзда.
Такъ пусть же поетъ и ликуетъ природа,
А съ ней и царица прекрасная года,
Весна-чаровница, что намъ говоритъ:
«Веселая юность надъ міромъ царитъ!»
|
— Да это цѣлая музыкальная картина!—сказалъ учитель.—И мелодія и оркестровка очень удачны! Это самый лучшій изъ твоихъ музыкальныхъ набросковъ. Тебѣ надо серьезно приняться за изученіе генералъ-баса, хоть судьба и не предназначила тебя въ композиторы.
Молодые артисты, друзья Петьки, не преминули исполнить эту музыкальную картинку въ одномъ изъ большихъ концертовъ; она обратила на себя нѣкоторое вниманіе, но не вызвала особенныхъ надеждъ. Нашему герою была открыта иная торная дорога: онъ выдѣлялся не только своимъ прекраснымъ, симпатичнымъ голосомъ, но и замѣчательнымъ драматическимъ талантомъ, который онъ такъ ярко обнаружилъ въ Гамлетѣ и въ Георгѣ Браунѣ. Самъ Петька предпочиталъ настоящія оперы смѣшаннымъ пьесамъ, въ которыхъ пѣніе чередуется съ разговорами. Ему казались неестественными эти переходы отъ пѣнія къ разговорной рѣчи и наоборотъ. «Это все равно», говаривалъ онъ: «что съ мраморной лѣстницы перейти на деревянную или веревочную, а потомъ опять на мраморную! Гораздо лучше, если все произведеніе составляетъ одну цѣльную музыкальную эпопею!»
«Музыка будущаго» и проповѣдникъ ея Вагнеръ нашли въ молодомъ пѣвцѣ горячаго поклонника. Онъ говорилъ, что въ операхъ этого
[302]композитора характеры очерчены удивительно рельефно, речитативы строго обдуманы, а ходъ драматическаго дѣйствія необыкновенно живъ и естествененъ,—его не тормозятъ вѣчно повторяющіеся мотивы. «Эти большія вставныя аріи сильно вредятъ впечатлѣнію!» говорилъ онъ.
— Да, да, вставныя!—возражалъ учитель.—А я скажу тебѣ, что въ операхъ великихъ композиторовъ онѣ составляютъ нераздѣльную существенную часть цѣлаго! Да и вообще, если есть гдѣ мѣсто лирическимъ изліяніямъ, такъ это именно въ операхъ!—И онъ приводилъ въ примѣръ арію изъ «Донъ-Жуана», которую поетъ донъ Оттавіо: «Остановитесь слезы!»—Это, вѣдь, точно чудное лѣсное озеро, на берегу котораго можно отдохнуть, отдаваясь очарованію лѣсныхъ звуковъ! Я преклоняюсь передъ всѣми талантливыми проповѣдниками «музыки будущаго», но не стану дѣлать себѣ изъ нихъ кумировъ, какъ ты! Да и ты-то не совсѣмъ искрененъ въ своемъ увлеченіи, если же и искрененъ, то лишь отъ того, что несовсѣмъ ясно понимаешь эту музыку!
— А вотъ я выступлю въ какой-нибудь изъ оперъ Вагнера и докажу своимъ пѣньемъ и игрою то, чего не могу доказать словами!—сказалъ молодой артистъ. Скоро онъ и выступилъ въ «Лоэнгринѣ». Нѣтъ, положительно никто еще не передавалъ такъ сцену первой встрѣчи съ Эльзой, когда молодой таинственный рыцарь приплываетъ въ лодкѣ, которую влечетъ лебедь! Никто не увлекалъ такъ слушателей и въ сценѣ задушевной бесѣды съ молодой женой въ брачномъ покоѣ, и въ сценѣ прощанія съ нею, когда надъ рыцаремъ, который явился, побѣдилъ и долженъ опять исчезнуть, паритъ бѣлый голубь Грааля!
Въ этотъ вечеръ нашъ молодой другъ сдѣлалъ еще шагъ впередъ къ совершенству въ области искусства, а учитель его—шагъ впередъ къ признанію «музыки будущаго». «Съ нѣкоторыми ограниченіями!» прибавилъ онъ, однако.
Г. Х. Андерсенъ. Собраніе сочиненій Андерсена въ четырехъ томахъ. Томъ третій. Изданіе второе — С.-Петербургъ: Акціон. Общ. «Издатель», 1899, С.255—312