вы, право! Только, сдается мнѣ, что вы до сихъ поръ еще не понимаете жизни, не понимаете, что значитъ быть молодымъ человѣкомъ!
Петька понималъ, но на свой ладъ. Онъ со всѣмъ пыломъ молодого невиннаго сердца любилъ искусство; оно было его возлюбленной, радовало его, озаряло всю его жизнь солнечнымъ свѣтомъ. Уныніе и печаль, угнетавшія его одно время, онъ скоро поборолъ. Всѣ знавшіе его такъ любили его, относились къ нему съ такою сердечною теплотою. Право, его янтарное сердечко было талисманомъ! Петька не былъ свободенъ отъ нѣкотораго суевѣрія, вѣрнѣе, дѣтской вѣры въ чудесное. Ни одна геніальная натура не чужда этой вѣры; всѣ талантливые люди вѣрятъ въ «свою звѣзду». Да и не даромъ же бабушка показывала ему, какою притягательною силой обладаетъ янтарь; кромѣ того, онъ самъ видѣлъ во снѣ, какъ изъ этого янтарнаго сердечка выросло дерево, проросло черезъ потолокъ и крышу и обросло тысячами золотыхъ и серебряныхъ сердецъ. Это означало, конечно, что и его собственное сердце, какъ сердце служителя искусства, притянетъ къ нему тысячи и тысячи сердецъ!
Несмотря на различіе характеровъ, между Петькой и Феликсомъ установились самыя дружескія отношенія. Петька объяснялъ это различіе тѣмъ, что Феликсъ, какъ сынъ богатыхъ родителей, выросъ среди соблазновъ, онъ же выросъ въ бѣдности и былъ поэтому поставленъ въ болѣе счастливыя условія. Оба ровесника быстро подвигались впередъ по пути почестей: Феликсъ ожидалъ пожалованія въ камеръ-юнкеры, а это, вѣдь, первый шагъ къ камергерству, къ золотому ключу на мундирѣ! Петька же, какъ баловень счастья, уже носилъ золотой ключъ въ сердцѣ, ключъ, отпиравшій ему какъ всѣ людскія сердца, такъ и сокровищницу искусства.
вы, право! Только, сдаётся мне, что вы до сих пор ещё не понимаете жизни, не понимаете, что значит быть молодым человеком!
Петька понимал, но на свой лад. Он со всем пылом молодого невинного сердца любил искусство; оно было его возлюбленной, радовало его, озаряло всю его жизнь солнечным светом. Уныние и печаль, угнетавшие его одно время, он скоро поборол. Все знавшие его так любили его, относились к нему с такою сердечною теплотою. Право, его янтарное сердечко было талисманом! Петька не был свободен от некоторого суеверия, вернее, детской веры в чудесное. Ни одна гениальная натура не чужда этой веры; все талантливые люди верят в «свою звезду». Да и недаром же бабушка показывала ему, какою притягательною силой обладает янтарь; кроме того, он сам видел во сне, как из этого янтарного сердечка выросло дерево, проросло через потолок и крышу и обросло тысячами золотых и серебряных сердец. Это означало, конечно, что и его собственное сердце, как сердце служителя искусства, притянет к нему тысячи и тысячи сердец!
Несмотря на различие характеров, между Петькой и Феликсом установились самые дружеские отношения. Петька объяснял это различие тем, что Феликс, как сын богатых родителей, вырос среди соблазнов, он же вырос в бедности и был поэтому поставлен в более счастливые условия. Оба ровесника быстро подвигались вперёд по пути почестей: Феликс ожидал пожалования в камер-юнкеры, а это, ведь, первый шаг к камергерству, к золотому ключу на мундире! Петька же, как баловень счастья, уже носил золотой ключ в сердце, ключ, отпиравший ему как все людские сердца, так и сокровищницу искусства.
Стояла еще зима; ѣздили на саняхъ; раздавался звонъ упряжныхъ бубенчиковъ; порошилъ снѣжокъ; но стоило прорваться сквозь облака солнечному лучу, и ясно чуялось приближеніе весны. Она уже пѣла свои пѣсни и въ душѣ нашего юнаго друга:
Земля еще устлана снѣжнымъ ковромъ, |
Стояла ещё зима; ездили на санях; раздавался звон упряжных бубенчиков; порошил снежок; но стоило прорваться сквозь облака солнечному лучу, и ясно чуялось приближение весны. Она уже пела свои песни и в душе нашего юного друга:
Земля ещё устлана снежным ковром, |
