Пантагрюэль (Рабле; Энгельгардт)/1901 (ДО)/1

[6]
I.
О происхожденіи и древности рода Пантагрюэля.
Къ гл. I.
Къ гл. I.
Къ гл. I.

Не лишнимъ и не празднымъ дѣломъ будетъ, — такъ какъ у насъ нѣтъ недостатка въ досугѣ, — напомнить вамъ о первомъ корнѣ и о томъ родѣ, изъ которыхъ произошелъ Пантагрюэль, Вѣдь я вижу, что всѣ добрые исторіографы такъ начинали свои хроники, не только арабскіе, варварскіе и [7]латинскіе и греческіе, но также и авторы еврейскіе.

Итакъ, слѣдуетъ замѣтить, что въ началѣ міра (я приступаю издалека), слишкомъ сорокъ сороковъ ночей тому назадъ, — употребляя способъ исчисленія, бывшій въ ходу у древнихъ друидовъ, — вскорѣ послѣ того, как Авель былъ убитъ братомъ своимъ Каиномъ, наступилъ такой годъ, когда земля, пропитанная кровью праведника, дала необыкновенный урожай всѣхъ плодовъ, которые на ней произрастаютъ, и въ особенности кизильника, вслѣдствіе чего этотъ годъ и прослылъ на всѣ послѣдующія времена годомъ кизильника, такъ какъ изъ трехъ штукъ выходилъ цѣлый четверикъ. Въ томъ же году календы установлены были по греческимъ служебникамъ. Мѣсяцъ мартъ пришелся не въ посту, а половина августа оказалась въ маѣ мѣсяцѣ. Въ октябрѣ мѣсяцѣ (а, можетъ быть, и въ сентябрѣ, не стану утверждать, чего навѣрное не знаю, чтобы не ошибиться) наступила недѣля, столь прославленная въ лѣтописяхъ, и которая зовется недѣлей трехъ четверговъ, потому что ихъ было въ ней трое, вслѣдствіе неправильности високосныхъ дней, отъ того, что солнце слегка уклонилось debitoribus влѣво, а луна измѣнила свое теченіе слишкомъ на пять саженъ и явно обозначилось движеніе и колебаніе тверди небесной, именуемой Aplane[1], до такой степени, что средняя Плеяда, отдалившись отъ своихъ спутницъ, склонилась къ Экватору, звѣзда же, которую называютъ «Ко́лосомъ», оставила Дѣву и удалилась къ Вѣсамъ, что, конечно, было дѣломъ страшнымъ и настолько затруднительнымъ и непонятнымъ, что астрологи диву дались. Да и было надъ чѣмъ имъ голову поломать.

Будьте увѣрены, что весь свѣтъ охотно ѣлъ вышеупомянутый кизиль, потому что онъ былъ великолѣпенъ на видъ и чудеснаго вкуса. Но подобно тому, какъ Ной, святой человѣкъ, которому мы такъ много обязаны за то, что онъ посадилъ виноградную лозу, дающую намъ тотъ нектаръ, тотъ чудесный, прелестный, небесный, веселый, божественный напитокъ, который мы называемъ виномъ, — какъ Ной, повторяю, былъ введенъ въ заблужденіе, когда пилъ его, ибо не зналъ его свойства и силу, такъ и мужчины и женщины того времени съ великимъ удовольствіемъ ѣли тотъ красивый и крупный плодъ. Но это имѣло самыя разнообразныя послѣдствія: у всѣхъ явилась ужасающая опухоль на тѣлѣ, хотя не у всѣхъ въ одномъ и томъ же мѣстѣ. У нѣкоторыхъ вздулся животъ и сталъ похожъ на большую бочку. Про нихъ написано: Ventrem omnipotentem; и всѣ они были зажиточные и веселые люди. Изъ ихъ племени произошли Святой Обжора и Широкая Масляница.

У другихъ распухали, плечи, и они становились такъ горбаты, что ихъ звали montiferes, то есть носильщики горъ, и такихъ вы и по сіе время встрѣчаете въ мірѣ различнаго пола и разнаго состоянія. И изъ этого племени произошелъ Эзопъ, славныя дѣянія и сказанія котораго дошли до насъ въ книгахъ.

У иныхъ вытягивались ноги и, глядя на нихъ, вы бы приняли ихъ за журавлей, или за фламинго, а не то за людей на ходуляхъ. И бурсаки называютъ ихъ въ грамматикѣ iambus[2]. У другихъ такъ выросталъ носъ, что становился похожимъ на горлышко перегоннаго куба, и былъ весь пестрый, въ прыщахъ, сине-багроваго цвѣта и лоснившійся отъ жира. Такіе носы мы видѣли у каноника Панцу и у Пьедебуа, медика въ Анжерѣ; и изъ этого племени немногіе любили декоктъ, но всѣ были любителями вина, и отъ нихъ произошли Назонъ и Овидій. И всѣ тѣ, про кого написано: Ne reminiscaris[3].

У другихъ вырастали уши и достигали такихъ размѣровъ, что изъ одного [8]уха они дѣлали себѣ куртку, штаны и камзолъ, а другимъ накрывались, какъ испанскимъ плащомъ. И говорятъ, что въ Бурбоннэ еще существуетъ это племя, откуда и происходитъ поговорка о бурбонскихъ ушахъ.

Иные вырастали въ длину всѣмъ тѣломъ, и отъ нихъ произошли великаны, а отъ послѣднихъ Пантагрюэль. И первымъ изъ нихъ былъ Шальбротъ,

который родилъ Саработа,

который родилъ Фаридрота,

который родилъ Гюртали, большого охотника до похлебокъ и царствовавшаго во время потопа,

который родилъ Немброта,
который родилъ Атласа, подпиравшаго плечами небо, чтобы оно не упало, который родилъ Голіаѳа,

который родилъ Эрикса, изобрѣтателя игры въ фокусы,

который родилъ Тита,

который родилъ Эріона,

который родилъ Полифема,

который родилъ Каса,

который родилъ Этіона,

который первый заболѣлъ отъ того, что у него не было никакого прохладительнаго питья лѣтомъ, какъ свидѣтельствуетъ Барташинъ,

Къ гл. I.
Къ гл. I.
Къ гл. I.

который родилъ Анселада,

который родилъ Сэ,

который родилъ Тифона,

который родилъ Ало,

который родилъ Отэ,

который родилъ Эгона,

который родилъ Бріарея, сторукаго,

который родилъ Порфирія,

который родилъ Адамастора,

который родилъ Антея,

который родилъ Агаѳона,

который родилъ Пора, и съ нимъ воевалъ Александръ Великій,

который родилъ Арантаса,

который родилъ Габбара, перваго придумавшаго много пить,

который родилъ Голіаѳа,

который родилъ Оффо, у котораго носъ покраснѣлъ отъ того, что онъ пилъ изъ боченка,

который родилъ Артахея,

который родилъ Ормедона,

который родилъ Жеммагога, изобрѣтателя башмаковъ à la poulaine,

который родилъ Сизифа,

который родилъ Титановъ, отъ которыхъ произошелъ Геркулесъ, [9]который родилъ Энея, который очень искусно умѣлъ вытаскивать клещей изъ рукъ,

который родилъ Фьерабраса, побѣжденнаго французскимъ нэромъ Оливье, товарищемъ Роланда,

который родилъ Моргана, который первый въ мірѣ игралъ въ карты съ очками на носу,

который родилъ Фракасса, про котораго писалъ Мерленъ Кокей, отъ котораго произошелъ Феррагюсъ,

который родилъ Гапмуша, перваго придумавшаго коптить бычачьи языки въ печкѣ, а прежде всѣ ихъ только солили, какъ ветчину,

который родилъ Воливоракса,

который родилъ Лонжиса,

который родилъ Гайоффа,

который родилъ Машфена,

который родилъ Врюльфера,

который родилъ Ангулевана,

который родилъ Гальго, изобрѣтателя бутылокъ,

который родилъ Мирланго,

который родилъ Галафра,

который родилъ Фалурдена,

который родилъ Робоаста,

который родилъ Сортенбрана де-Конембръ,

который родилъ Брюшана де-Момьеръ,

который родилъ Брюйера, побѣжденнаго пэромъ Франціи Ожье датчаниномъ,

который родилъ Мабрена,

который родилъ Футаснона,

который родилъ Гаклебака,

который родилъ Видегрена,

который родилъ Грангузье,

который родилъ Гаргантюа,

который родилъ благороднаго Пантагрюэля, моего господина.

Я хорошо знаю, что при чтеніи этого мѣста въ книгѣ у васъ возникаетъ весьма разумное сомнѣніе, и вы спрашиваете: какъ могло это быть, когда извѣстно, что во время потопа всѣ люди погибли, за исключеніемъ Ноя и семерыхъ лицъ, заключенныхъ съ нимъ въ ковчегѣ и въ числѣ которыхъ не было вышеупомянутаго Гюртали? Вопросъ, безъ сомнѣнія, основательный и вполнѣ понятный, но мой отвѣтъ васъ удовлетворитъ, если только я съ ума не спятилъ. Но такъ какъ меня при этомъ не было и я не могу говорить какъ очевидецъ, то ссылаюсь на авторитетъ раввиновъ, добрыхъ малыхъ и славныхъ еврейскихъ волынщиковъ, которые утверждаютъ, что, дѣйствительно, вышеупомянутый Гюртали не находился въ Ноевомъ ковчегѣ, да и не могъ бы въ него влѣзть, будучи великаномъ; но онъ находился на ковчегѣ, верхомъ на немъ, въ родѣ того, какъ маленькія дѣти сидятъ на деревянныхъ лошадкахъ; или въ родѣ того, какъ большой Бернскій быкъ,[4] убитый при Мариньянѣ, скакалъ на своихъ толстыхъ каменныхъ пушкахъ (служившихъ, должно быть, славной, покойной верховой лошадью). И такимъ образомъ, по Божьему велѣнію, спасъ вышеупомянутый ковчегъ, такъ-какъ правилъ имъ ногами и поворачивалъ куда надо, какъ это дѣлаютъ на корабляхъ, При помощи руля. Находившіеся внутри ковчега люди подавали ему въ трубу съѣстные припасы въ потребномъ количествѣ, какъ люди благодарные за то добро, какое онъ имъ дѣлалъ. И порою они переговаривались другъ съ другомъ, какъ Икаромениппъ съ Юпитеромъ, по словамъ Лукіана.

Поняли вы теперь меня? Ну, такъ выпейте на здоровье, но не разбавляя вино водой. Если же вы не вѣрите, ну и я не вѣрю, тѣмъ и дѣлу конецъ!


  1. Небо неподвижныхъ звѣздъ, съ греческаго: ἀπλανής.
  2. У Раблэ тутъ игра словъ: ямбъ — размѣръ стиха и jambe.
  3. Книга Товія III, 3.
  4. Трубачъ, названный такъ потому, что трубилъ въ бычачій рогъ.