АМОСЪ — пророкъ изъ числа такъ называемыхъ малыхъ пророковъ. Къ числу малыхъ онъ отнесенъ по небольшому объему своей книги, состоящей всего изъ 9 главъ, но не по своимъ духовнымъ дарованіямъ. Какъ провозвѣстникъ божественной воли, онъ великъ: онъ первый ясно и открыто предсказалъ Израильскому десятиколѣнному царству ожидающую его страшную участь; его пророческое воззрѣніе было широко, далеко выходя за предѣлы обѣтованной земли (см. въ 1 и 2 гл. пророчества о Дамаскѣ и др. земляхъ); оно обнимаетъ не только ближайшее, но и отдаленное будущее, когда Господь, не смотря на всѣ уклоненія избраннаго народа отъ указаннаго ему пути, исполнитъ Свои обѣтованія и возстановитъ царство Давида (9, 11) еще въ болѣе широкихъ границахъ, такъ какъ въ него войдутъ, кромѣ возвратившихся изъ плѣна израильтянъ, всѣ народы, обратившіеся къ Господу ( — 12 ст. правильнѣе читается въ греко-славян. переводѣ: Да взыщутъ Мене оставшіися человѣцы вмѣсто: чтобъ они овладѣли остаткомъ Едома). Сверхъестественный характеръ такъ отпечатлѣнъ на пророч. Писаніи Амоса, что его не можетъ отрицать и наше маловѣрующее время, въ виду — прежде всего — тѣхъ историческихъ обстоятельствъ, при которыхъ произнесено было пророчество о паденіи Израильскаго царства.
Амосъ, по надписанію его книги, выступилъ на пророческую дѣятельность въ правленіе іудейскаго царя Озіи и израильскаго — Іеровоама II-го. По своему происхожденію (изъ Ѳекои, верстахъ въ 8 отъ Виѳлеема іудейскаго), онъ принадлежалъ къ іудейскому царству, но совершалъ свое пророческое служеніе въ — израильскомъ. Это было въ первой половинѣ VIII в. предъ Р. Х. Израильское царство находилось тогда въ цвѣтущемъ состояніи; это было даже самымъ лучшимъ временемъ въ исторіи его отдѣльнаго существованія. При Іеровоамѣ II счастливо окончена была весьма продолжительная и трудная война съ Дамасскимъ царствомъ и возвращены отнятыя прежде сирійцами коренныя израильскія области; самое Дамасское царство вмѣстѣ съ Эмаѳскимъ, совершенно ослабленное ассиріянами, пришло въ зависимость отъ израильскаго (4 Цар. 14, 28); границы послѣдняго раздвинулись въ это время далеко на сѣверъ и юговостокъ; онѣ простирались отъ Эмаѳа (на р. Оронтѣ, къ сѣверу отъ Дамаска) до Мертваго моря ( — ст. 25: до моря пустыни). Расширеніе предѣловъ государства должно было, конечно, увеличить его силу; наступившее мирное время открывало полную возможность для безпрепятственнаго занятія земледѣліемъ и скотоводствомъ; вслѣдствіе этого усилилась естественно производительность населенія и должно было увеличиться его благосостояніе; появилась роскошь; стали строить дома съ украшеніями изъ слоновой кости (Ам. 3, 15) и убирать ихъ иностранною дорогою мебелью ( — 12, гдѣ вмѣсто словъ: и въ Дамасцѣ нужно перевести съ еврейскаго: «и на дамастовомъ одрѣ» или постели, покрытой шелковой матеріей, приготовленной въ Дамаскѣ). Такой роскоши жилищъ соотвѣтствовала, конечно, и самая жизнь богатыхъ израильтянъ (6, 4 и др.).
И вотъ когда израильское царство пользовалось такимъ, давно не бывалымъ, благоденствіемъ, пришелъ изъ Іудеи пророкъ Амосъ къ главному святилищу этого царства — въ Веѳилѣ и отъ имени Господа Бога Саваоѳа объявилъ въ слухъ всѣхъ находившихся въ святилищѣ предстоящую въ скоромъ времени неминуемую гибель этого царства. Отъ меча умретъ Іеровоамъ, а Израиль непремѣнно отведенъ будетъ плѣннымъ изъ земли своей (7, 11). Предстоящее паденіе царства такъ ясно предносилось взору пророка, что онъ видитъ самое вторженіе непріятеля — хотя ни разу не называетъ его по имени — во всѣ предѣлы Израильской земли и разграбленіе ея дворцовъ (3, 11). Грозное событіе столь несомнѣнно для пророка, что онъ видитъ его, какъ совершившееся уже и съ горькимъ плачемъ восклицаетъ: Упала, не встанетъ дѣва Израилева! Повержена на землѣ своей, некому поднять ея (5, 2; 8, 14). Извѣстно пророку и то, что паденіе царства совершится въ непродолжительномъ времени, прежде, чѣмъ сойдетъ съ поприща дѣятельности современное ему поколѣніе: веѳильскому жрецу, который запрещалъ пророчествовать, Амосъ предсказываетъ, что онъ самъ вмѣстѣ съ своимъ семействомъ испытаетъ на себѣ страшныя бѣдствія, которыми будетъ сопровождаться исполненіе пророчества.
Появленіе бывшаго ѳекойскаго пастуха въ Израильской землѣ съ такимъ удивительнымъ пророчествомъ составляетъ одно изъ замѣчательнѣйшихъ событій ветхозавѣтной исторіи. Это пророчество было также неожиданно, какъ появленіе громоносной тучи на безоблачномъ небѣ. Это есть одно изъ тѣхъ необычайныхъ явленій, которыя заключаютъ въ себѣ ясные для всякаго, не ослѣпленнаго крайнимъ невѣріемъ, признаки дѣйствующей въ мірѣ божественной воли.
Что заставило пророка покинуть свои стада и итти въ другую, хотя и родственную, землю съ такою необычайною проповѣдью, которая могла принести ему только оскорбленія и страданія? Пророкъ самъ даетъ на это совершенно опредѣленный отвѣтъ, когда говоритъ: Взялъ меня Господь отъ овецъ и сказалъ: иди, пророчествуй къ народу моему Израилю (7, 15). Господь Богъ сказалъ, — кто не будетъ пророчествовать? (3, 8). То есть, не вслѣдствіе собственной ревности о благѣ родственнаго народа и неотступной заботы о печальныхъ слѣдствіяхъ его ослѣпленія и безпечности, пророкъ оставилъ свою скромную пастушескую жизнь, а вслѣдствіе высшаго, повелительнаго призыва, которому онъ не могъ противиться. И совершенная справедливость этого объясненія не только чувствуется вѣрующимъ сердцемъ, но отчасти можетъ быть понята и нашимъ разумомъ.
Пророчество Амоса о близкой гибели Израильскаго царства имѣетъ двѣ стороны: одна состоитъ въ томъ, что онъ предсказалъ будущее событіе, другая — въ томъ, что это будущее открыто было ему Богомъ. Въ дѣйствительности предсказанія будущаго событія, прежде его совершенія, удостовѣряетъ особенно то, что Амосъ, какъ совершавшій свое служеніе при Іеровоамѣ II, долженъ былъ произнести пророчество за нѣсколько десятилѣтій до его исполненія и что до наступленія этого послѣдняго онъ самъ записалъ его въ принадлежащую ему книгу. Іеровоамъ II-й умеръ, по указаніямъ 4-й кн. Царствъ (15—17, 6), по крайней мѣрѣ за 41 годъ 7 мѣсяцевъ до паденія Самаріи и переселенія израильтянъ въ Ассирію. Что Амосъ самъ записалъ свои пророческія рѣчи, это не подлежитъ также сомнѣнію; если библеистами критическаго направленія — хотя безъ достаточныхъ основаній (см. „Христ. Чтеніе“ 1899 г., декабрь) — заподозривается подлинность нѣкоторыхъ отдѣльныхъ мѣстъ въ кн. Амоса, то это не касается во всякомъ случаѣ тѣхъ ея мѣстъ, которыя содержатъ пророчество о паденіи Израильскаго царства. Относительно времени записи пророкомъ своихъ рѣчей вполнѣ вѣроятнымъ представляется мнѣніе, что онъ сдѣлалъ это вскорѣ послѣ своего возвращенія на родину, можетъ быть, года черезъ два послѣ этого, какъ это послѣднее слѣдуетъ изъ указанія на землетрясеніе, бывшее спустя два года послѣ его призванія къ пророчеству (Nöldeke въ Bibel-lexicon. 1, 120). При отсутствіи какихъ-либо основаній для того, чтобы отрицать подлинность мѣстъ въ кн. Амоса, заключающихъ пророчество о паденіи Израильскаго царства, становится понятнымъ то замѣчательное въ своемъ родѣ явленіе, что самые рѣшительные современные (на Западѣ) отрицатели всего, выходящаго за предѣлы обычнаго порядка вещей, приписываютъ Амосу это предсказаніе. По словамъ одного изъ нихъ, «Амосъ зналъ» угрожающую этому государству опасность, которой «не видѣли ни правители, ни народъ» (Robertson Smith. The prophets of Israel and their place in history. 1882, стр 131); по словамъ другого, «въ праздничномъ шумѣ оживленной толпы, наполнявшей веѳильскій храмъ, пришедшій сюда Амосъ услышалъ предсмертный хрипъ; онъ предусмотрѣлъ конецъ Израиля; онъ замѣтилъ на горизонтѣ облако, которое съ достаточною опредѣленностью предвѣщало грозу» (Wellhausen, Israelitische und Judische Geschichte. 1897, стр. 107).
Историческія обстоятельства, при которыхъ дѣйствовалъ Амосъ, даютъ возможность убѣдиться и въ томъ, что его пророчество не было проявленіемъ естественнаго предвѣдѣнія, внушеннаго тогдашнимъ политическимъ положеніемъ. При мысли объ Ассиріи, бывшей несомнѣнно въ IX и въ самомъ началѣ VIII в. предъ Р. Хр. (Tiele, Babylonisch Assyrische Geschichte. 1, 186—207; Hommel, Geschichte Babyloniens und Assyriens. 547—638) сильнѣйшею азіатскою державою, проявившею свое могущество надъ сосѣднимъ Дамасскимъ царствомъ, можетъ представляться не труднымъ предусмотрѣть печальную судьбу Израильскаго царства. На самомъ дѣлѣ этому соображенію нельзя придавать серьезное значеніе потому именно, что ни правители, ни народъ этого государства не видѣли угрожающей неминуемой опасности со стороны Ассиріи. Нельзя же думать, что пастухъ, жившій на краю пустыни, вдали отъ общественной жизни, могъ самъ по себѣ оказаться болѣе проницательнымъ въ оцѣнкѣ политическихъ событій, чѣмъ лица, стоявшія во главѣ народа и по самому положенію имѣвшія болѣе средствъ знать, что дѣлается въ сосѣднихъ государствахъ. Изъ кн. Амоса видно, что у его израильскихъ слушателей было настроеніе, совершенно отличное отъ ожидающей ихъ страшной участи. По словамъ пророка, они восхищались пріобрѣтеннымъ могуществомъ своего государства (6, 13) и говорили: не постигнетъ, и не придетъ къ намъ это бѣдствіе (9, 10). Такая самоувѣренность, господствовавшая у израильтянъ, была слѣдствіемъ и ихъ надежды на Бога отцевъ своихъ, бывшаго, какъ они думали, съ ними (5, 14), почему они и ждали съ радостью дня Господня ( — 18), какъ времени грознаго божественнаго суда надъ язычниками, равно какъ — слѣдствіемъ недавнихъ побѣдъ надъ сосѣдними народами, служившихъ яснымъ доказательствомъ неоставляющей ихъ божественной помощи, предсказанной притомъ пророкомъ Господнимъ (4 Цар. 14, 25); могла поддерживаться такая самоувѣренность и тѣмъ обстоятельствомъ, что Ассирія въ теченіе нѣсколькихъ десятилѣтій VIII-го в. (съ 782—746 г.; Tiele. Тамъ же 206—208; Hommel, Gesch. Babyloniens und Assyriens. 639 и дал.) не проявляла, какъ прежде, побѣдоносной силы своего оружія и какъ будто клонилась къ упадку. Если, вопреки такой самоувѣренности и безпечности, одинъ Амосъ съ полнымъ убѣжденіемъ и несокрушимою увѣренностью, во всеуслышаніе объявлялъ неминуемый конецъ Израильскаго царства и переселеніе его жителей далѣе Дамаска (5, 27), то это не могло быть слѣдствіемъ его политической прозорливости. И справедливость такого взгляда на предсказанія Амоса признаютъ и нѣкоторые изъ представителей независимой критики. «Предсказаніе (Амоса), говоритъ одинъ изъ нихъ, вызвано было, безъ сомнѣнія, приближеніемъ ассиріянъ, но этимъ нельзя его объяснить» (Smend. Lehrbuch der Alttestamentl. Religions-geschichte. 162).
Несправедливымъ было бы равнымъ образомъ объяснять происхожденіе этого пророчества и усилившейся въ Израильскомъ царствѣ испорченностью, особенно высшаго класса. Порочность была дѣйствительно здѣсь велика и подрывала въ корнѣ правильную жизнь государства: преобладавшая у вліятельныхъ лицъ алчность и страсть къ удовольствіямъ подавляли не только чувство человѣколюбія и состраданія (2, 6. 7), но и справедливости (3, 9); простой народъ былъ сильно угнетенъ (5, 11) и подвергался насиліямъ и грабежамъ (3, 10); его обмѣривали, обвѣшивали и порабощали (8, 4—6); въ судахъ брали взятки и не было справедливости (5, 12). Самые жертвенники сдѣлались мѣстомъ пиршествъ, устрояемыхъ на счетъ обвиняемыхъ (2, 8). Грѣхи народа, и особенно высшаго класса (6, 1), были такъ многочисленны и тяжки (5, 12), что должны были приводить въ изумленіе и язычниковъ, почему послѣдніе и призываются собраться на горы Самаріи и посмотрѣть на великое безчинство въ ней и на притѣсненія среди нея (3, 9). Видъ беззаконій, которыя совершались въ Израильскомъ царствѣ, долженъ былъ, безъ сомнѣнія, поражать пророка изъ Ѳекойской пустыни, жившаго среди простыхъ, суровыхъ нравовъ древняго Израиля, почему именно этотъ пророкъ и призванъ былъ Богомъ произнести этому народу такое пророчество, и могъ приводить его къ мысли о божественномъ наказаніи грѣшнаго царства (9, 8); но отъ мысли о наказаніи до пророчества о разрушеніи самого государства большое разстояніе. Изложенныя въ 7 гл. видѣнія Амоса свидѣтельствуютъ о томъ, что онъ самъ по себѣ былъ далекъ отъ мысли о гибели Израиля: когда появилась саранча, какъ орудіе божественнаго наказанія этого народа, и начала производить свою опустошительную работу, пророкъ молитъ Господа о пощадѣ, потому что иначе погибнетъ Израиль. Съ такою же молитвою онъ обращается и при второмъ видѣніи, когда произведенъ былъ всепожирающій огонь или необыкновенная засуха. Мысль о гибели Израильскаго царства совершенно не мирилась въ душѣ пророка съ божественными обѣтованіями вообще Израилю и съ недавно дарованнымъ именно Израильскому царству избавленіемъ при Іоасѣ и Іеровоамѣ II-мъ. Что усилившіяся у сѣверныхъ колѣнъ беззаконія не могутъ служить надлежащимъ объясненіемъ происхожденія пророчества Амоса о разрушеніи этого царства, и это признаютъ представители независимой критики. Такъ, по словамъ одного изъ нихъ, печальное внутреннее состояніе этого народа «не было основаніемъ, въ силу котораго Амосъ предусмотрѣлъ его конецъ. Это не былъ общій мрачный видъ, который заставилъ его покинуть свои стада; онъ замѣтилъ на горизонтѣ облако»... (Wellhausen. Israel. u. judische Geschichte. 107). «Какъ ни сильно раздражалъ Іегову грѣхъ Израиля, говоритъ другой ученый того же направленія, изъ этого грѣха не могло возникнуть требованіе того, чтобы Онъ уничтожилъ Израиля. Іегова, согласно съ обычнымъ вѣрованіемъ, могъ наказать свой народъ, но не уничтожать» (Smend. Lehrbuch d. Alttest. Religions-geschichte. 164).
Отсутствіе естественныхъ способовъ объяснить происхожденіе пророчества Амоса неизбѣжно приводитъ нашъ разумъ къ признанію того, что его источникомъ служило божественное откровеніе. Замѣчательно, что къ такому общему выводу приходятъ и въ этомъ пунктѣ нѣкоторые изъ вышеназванныхъ ученыхъ. «Жизненная сила исторической религіи Іеговы, говорится у одного изъ нихъ, выразилась въ томъ, что имѣющаяся совершиться гибель Израиля напередъ отбросила свою тѣнь въ сердцахъ отдѣльныхъ мужей. Для дальнѣйшей исторіи ветхозавѣтной религіи и религіи вообще это предсказаніе имѣло такое значеніе, что оно должно являться для насъ не инымъ чѣмъ, какъ божественною тайною» (Smend. Тамъ же, стр. 164).
При этомъ считаемъ не лишнимъ замѣтить, что мнѣнія ученыхъ критической школы приводятся нами не потому только, что они представляютъ выдающееся явленіе въ современной литературѣ этой школы, но и потому, что они, какъ сужденія свободомыслящихъ ученыхъ, чуждыхъ вліянія на нихъ традиціи, служатъ самымъ убѣдительнымъ доказательствомъ невозможности отрицать дѣйствительность пророчества Амоса о разрушеніи Израильскаго царства и въ частности — его сверхъестественное происхожденіе.
Сообразно съ религіозно-нравственнымъ состояніемъ тѣхъ, которымъ Амосъ долженъ былъ возвѣщать божественную волю, пророческія его рѣчи, за исключеніемъ самаго конца (9, 11—15), имѣютъ вообще строгій, обличительный характеръ. Обличенія обращены частью ко всему избранному народу со включеніемъ Іудейскаго царства (2, 4—5; 3, 1; 6, 1), а главнымъ обр. — къ Израильскому царству, особенно къ именитымъ и богатымъ людямъ того и другого пола (2, 7; 4, 1; 6, 4—7), къ судьямъ (5, 7, 11) и къ царскому дому (7, 9, 11). Предметомъ обличенія служитъ прежде всего явное нарушеніе общечеловѣческихъ основныхъ законовъ, человѣколюбія и справедливости (2, 7, 8; 3, 9 и др.), противъ которыхъ тяжко грѣшили и сосѣдніе народы (1, 3, 6, и др.), почему согласно съ требованіемъ божественной правды, эти нарушители и подлежатъ неминуемому наказанію; затѣмъ уже предметомъ обличенія служитъ нарушеніе особыхъ, данныхъ избранному народу, установленій Богопочтенія (3, 14 и др.). Самыя усердныя жертвоприношенія тѣхъ, кто попираетъ чувства любви и справедливости къ ближнимъ, кто дѣлаетъ не добро, а зло, по ученію Амоса (5, 11. 14, 21—24), совершенно не угодны Богу и возбуждаютъ Его гнѣвъ. Особенная близость израильскаго народа къ Господу не только не закрываетъ его грѣховъ, но увеличиваетъ его виновность предъ Богомъ (3, 2). — Обличенія излагаются главнымъ обр. въ первой части пророческой книги (3—6 гл.), которой предшествуетъ введеніе (1 и 2 гл.), выражающее общій предметъ пророческихъ рѣчей Амоса, т. е. божественный судъ надъ избраннымъ и сосѣдними съ нимъ народами. Многочисленные и тяжкіе грѣхи, въ которыхъ обличаетъ пророкъ жителей Израильскаго царства, служатъ объясненіемъ и, такъ сказать, обоснованіемъ произнесеннаго приговора. При всей строгости, съ какой Амосъ, не тронутый лоскомъ условныхъ приличій тогдашняго образованнаго общества, бичуетъ пороки израильтянъ (наприм. 4, 1), обличенія его даютъ однако чувствовать наполнявшее при этомъ его душу сердечное горе о погибающемъ народѣ (5, 1), его состраданіе къ нему, побуждавшее ходатайствовать за него предъ Богомъ (7, 2, 5) и желаніе обратить его на истинный путь (5, 5, 6, 14), предохранить отъ гибели хотя нѣкоторый остатокъ этого народа ( —15). — Во второй части (7—9) пророкъ яснѣе изображаетъ то, какъ и въ какой мѣрѣ совершится надъ Израильскимъ царствомъ самый судъ. Пять видѣній, въ которыхъ открыто было пророку самое исполненіе божественнаго суда, показываютъ, что онъ совершится не надъ Израильской землей и ея произведеніями (7, 1—6), а надъ незаконными святилищами въ этомъ царствѣ, надъ царскимъ домомъ ( —9) и надъ самымъ народомъ, какъ вполнѣ созрѣвшимъ, вслѣдствіе своей испорченности, для наказанія (8, 1—2), и совершится такъ, что одни погибнутъ подъ развалинами своего святилища, а другіе — отъ меча, который вездѣ найдетъ ихъ, куда бы они ни скрылись (9, 1—5). Этотъ божественный судъ не совсѣмъ однако истребитъ домъ Іакова (9, 8), остатокъ его (5, 15) сохранится и войдетъ въ новое царство, которое воздвигнетъ Господь, согласно съ Своимъ обѣтованіемъ Давиду, и которое Онъ надѣлитъ всѣми дарами своей благодати (9, 11—15).
Въ ученіи о Богѣ Амосъ является по преимуществу провозвѣстникомъ божественнаго величія; этимъ онъ замѣтно отличается отъ своего современника — прор. Осіи, который въ свои обличенія того же Израильскаго царства многократно вноситъ трогательныя изображенія божественной любви къ Своему народу (2, 8, 14, 19; 6, 1—4 и др.). Амосъ, предсказывая Израильскому и другимъ царствамъ карающій ихъ божественный судъ, изображаетъ при этомъ божественное величіе Того, предъ Кѣмъ они предстанутъ на судъ. Исповѣданіемъ этого величія служатъ три краткихъ гимна во славу Господа Бога Саваоѳа (4, 13; 5, 8—9; 9, 5—6).
Весьма замѣчательна кн. Амоса и съ внѣшней стороны, какъ литературный памятникъ. Она оказывается, по суду знатоковъ еврейскаго языка, «однимъ изъ лучшихъ образцовъ чистаго еврейскаго стиля. Языкъ, образы, группировка представленій удивительны въ равной степени; простота рѣчи служитъ признакомъ не недостатка образованія, а совершеннаго искусства владѣть языкомъ, который, хотя неспособенъ къ выраженію отвлеченныхъ идей, является однако не превзойденнымъ, какъ языкъ пламенной рѣчи» (Robertson Smith. The prophets of Israel. 125—126). «Что Амосъ имѣлъ литературное образованіе, говоритъ другой ученый критическаго направленія, это показываетъ его книга. Нужно думать, продолжаетъ онъ, что прор. Іоиль произвелъ на него глубокое впечатлѣніе; онъ не только начинаетъ свою книгу словами послѣдняго (Ам. 1, 2 ср. съ Іоил. 3, 16), но и въ дальнѣйшей рѣчи употребляетъ выраженія, совершенно сходныя съ тѣми, какія читаются у Іоиля (наприм. Ам. 9, 13 ср. съ Іоил. 3, 18). Въ то время у Израильтянъ не было такого рѣзкаго различія въ образованіи между людьми высшаго и низшаго класса, какое замѣчается въ настоящее время, какъ справедливо замѣтилъ Эвальдъ» (Nöldeke. Bibel-lexicon von Schenkel, 1, 122).
Достопамятныя для христіанина краткія реченія Амоса: Взыщите Господа и будете живы. Ищите добра, а не зла, чтобы вамъ остаться въ живыхъ (5, 6, 14).
Изъ свято-отеческихъ толкованій на эту книгу переведены на русскій языкъ слѣдующія: Кирилла Алекс. въ Твор. св. отцевъ, т. 62; Ефрема Сирина (Творенія его, т. 8), блаж. Ѳеодорита (Творенія его, 7, 4), блаж. Іеронима (Творенія его, 7, 13).
Изъ отечественныхъ толкователей объясняли книгу Амоса: преосв. Ириней Псковскій (Толкованіе на дванадесять пророковъ, часть третья 1805 г.); преосв. Палладій («Толкованіе на книги св. пророковъ») и проф. П. А. Юнгеровъ («Книга прор. Амоса», 1897 г.). Первыя толкованія отличаются общедоступностью, за исключеніемъ славянскаго языка въ толкованіи преосв. Иринея, хотя въ болѣе трудныхъ мѣстахъ не всегда достаточно разъясняютъ, какой изъ существующихъ переводовъ — съ греческаго ли 70-ти или съ еврейскаго — имѣетъ преимущество; послѣднее сочиненіе вмѣстѣ съ толкованіемъ даетъ вновь пересмотрѣнный переводъ съ еврейскаго текста на рус. яз. и греческій текстъ 70-ти; толкованіе имѣетъ отчасти филологическій характеръ, хотя по мѣстамъ возбуждаетъ недоумѣнія.
— Амосъ прор. въ Мѣсяцесловѣ — пам. 15 іюня въ Прав. мѣсяц., въ Рим. Март. 31 мар. Краткое церковное чтеніе объ немъ въ Мен. Вас. и въ Прол., — у Димит. Ростов. довольно обширное повѣствованіе, составленное главнымъ образомъ на основаніи книги самого прор. Амоса; въ Служеб. Мин. есть особая служба ему.