При Фридрихе Великом (1740—1786 г.) прусская конница по своему устройству и подготовке к бою достигла такой степени совершенства и своими боевыми подвигами приобрела такую громкую славу, что сделалась во всех отношениях образцом, который и в наше время достоин самого тщательного изучения.
Фридрих Великий унаследовал от своего отца 13 000 конницы, которая однако была в полном упадке. Для сокращения расходов только половина её имела лошадей, и из этой половины значительная часть ежегодно увольнялась в отпуск с обязательством брать с собою лошадей в деревни на прикормление. Эта конница состояла из людей высокого роста и больших, грузных коней. По выражению Фридриха Великого «это были великаны на рослых лошадях, не справлявшиеся с ними, падавшие с них беспрестанно на учениях на самых медленных аллюрах». Они обучались больше пешему, чем конному строю (для сбережения лошадей конные учения производились не чаще одного раза в неделю); определённые уставом построения отличались сложностью и совсем не соответствовали основным свойствам конницы. В бою прусская конница перемешивалась с пехотою, действовала огнём с коней и атаку производила рысью.
Немудрено, что с такою конницею Фридрих потерпел полную неудачу в первом серьёзном бою. Под Мольвицем в 1741 г.[1] прусская конница была сразу опрокинута австрийскою конницею и прогнана с поля сражения[2]. Этот урок побудил Фридриха серьезно заняться преобразованием своей конницы. В этом деле он нашёл себе незаменимых сотрудников в Зейдлице и Цитене, которые выдвинулись своими необыкновенными дарованиями и приобрели славу знаменитейших кавалерийских генералов (в особенности Зейдлиц, редкий образец вождя конницы). Усилия Фридриха имели самые блестящие результаты. Весьма скоро прусская конница сделалась лучшею во всей Европе и своими решительными действиями в боях приобрела такое значение, что из двадцати двух сражений, данных Фридрихом, пятнадцать было выиграно благодаря ей.
Вполне постигнув дух конницы, Фридрих прежде всего позаботился о поднятии в ней нравственного элемента. В то время все армии в Западной Европе набирались помощью вербовки, причём в ряды войск поступали из разных стран самые ненадёжные в нравственном отношении люди, которые смотрели на военное дело, как на прибыльный промысел, и в среде которых дисциплина поддерживалась страхом строжайших наказаний[3]. Сохранив по необходимости вербовку для прочих родов оружия, Фридрих конницу свою стал пополнять исключительно прусскими подданными из класса мелких землевладельцев, которые являлись на службу уже не как наёмники, а как защитники отечества, и за которых в случае их побега отвечали их родственники. Зейдлиц пошёл ещё дальше в деле подъёма духа конницы и в подчинённых ему частях вовсе вывел из употребления телесное наказание.
Вместе с тем Фридрих постоянно заботился об улучшении состава офицеров конницы. Он выдвигал более способных, требовал, чтобы офицеры занимались военными науками, географией, иностранными языками, и в особенности совершенствовались в производстве разведок.
Придавая большое значение коннице, Фридрих постепенно увеличивал её численность и к концу царствования довел её до 30 000 или 224 эскадронов. При его отце кирасиры составляли более половины всей конницы. Но он заботился преимущественно об увеличении численности драгун и гусар и дал своей коннице такой состав: 9 000 кирасир, более 10 000 драгун и более 10 000 гусар. В особенности на последних Фридрих обращал своё внимание. При вступлении его на престол в прусской коннице было не более 1 000 гусар; он же увеличил их численность в 10 раз и, назначая в гусарские полки лучших людей и лошадей, сделал их отборною частью конницы, на которую возлагались задачи, требовавшие в особенности развития быстроты и поворотливости: производство фланговых атак, охранение флангов и тыла, преследование, разведывательная служба и малая война. Взгляд Фридриха на гусар виден, между прочим, из того, что он лучших офицеров, которые по своим способностям могли рассчитывать на достижение генеральского чина, переводил в гусарские полки для изучения военного дела.
Хотя Фридрих сохранил прежние виды конницы, но он стремился сделать их по существу конницею единою, годною для всех назначеиий. Поэтому он распространил на них одинаковые требования. Как кирасиры и драгуны должны были уметь действовать врассыпную и на передовой службе, так лёгкие гусары, подобно первым, приучались производить сомкнутые атаки. Даже вооружение во всей коннице было почти одинаково: кирасиры имели палаши, пистолеты, карабины и грудные кирасы; драгуны — палаши, пистолеты и карабины со штыками; гусары — сабли, пистолеты и карабины. Огнестрельное оружие назначалось преимущественно для действия в пешем строю. Прежде часто практиковавшаяся стрельба с коней перед атакою была строго воспрещена. Она допускалась только в одиночном бою и при преследовании бегущего противника. Действиям же конницы в пешем строю Фридрих и Зейдлиц придавали большое значение и требовали, чтобы не только драгуны, но кирасиры и гусары, хорошо знали пеший строй. Следовательно, предпочтение, отдаваемое драгунам и в особенности гусарам, способ вооружения конницы и взгляд на значение для неё огнестрельного оружия ясно показывают, что Фридрих считал идеалом конницу лёгкую, подвижную, способную к действиям и в пешем, и в конном строю.
В основание подготовки конницы к бою Фридрих положил одиночное обучение солдат и приучение конницы к маневрированию большими массами.
На одиночное обучение было обращено самое серьёзное внимание. Каждый солдат самым тщательным образом обучался верховой езде, действию оружием, преодолению на коне разных препятствий. Затем части выводились в поле и там маневрировали на пересечённой местности быстрыми аллюрами, причём Фридрих требовал, чтобы конница была способна исполнять все эволюции галопом с сохранением полного порядка. В особенности Зейдлиц: когда он ещё командовал полком, прославился необыкновенно горячими учениями на самой пересечённой местности. Вообще подвижность была поставлена на первом плане. Все перестроения делались только в движении и вперёд; перестроения же на месте, как противные духу конницы, были отменены. Атака производилась непременно в карьер с 100—200 шагов от противника. При таком развитии быстроты конницы трёхшереножный строй оказался весьма неудобным, потому что вторая шеренга подвергалась на быстрых аллюрах крайнему стеснению. Вследствие этого был введен двухшереножный строй.
В тех же видах развития подвижности и поворотливости конницы Фридрих упростил все её эволюции, указав, как на главное основание, чтобы он производились по кратчайшим направлениям и быстрыми аллюрами. Между прочим, он значительно упростил такую важную для конницы эволюцию, как развёртывание колонн. Прежде, чтобы развернуть колонну, требовалось сначала сделать заезд плечом, вытянуть её по новому направлению и затем уже сделать заезд во фронт. При этом длинном перестроении конница теряла время и подставляла противнику свой фланг. Фридрих ввёл развёртывание колонн посредством полуоборотного движения задних взводов на линию фронта по головному взводу, как это делается и теперь. (Черт. 14).
Но что в особенности сделало прусскую конницу страшною для её противников, это развитие в ней способности к быстрому маневрированию большими массами. На это дело Фридрих постоянно обращал самое серьёзное внимание. Он заставлял свою конницу в мирное время производить учения в больших массах, выработал для неё вполне соответствующий её духу боевой порядок в виде последовательных линий и составил такую прекрасную инструкцию для действий в бою, что она осталась навсегда образцом, в котором можно найти все главные основания тактики конницы.
Для боя масса конницы строилась иногда в две, иногда в три линии, раслоложенные одна за другою на дистанциях в 300 шагов (черт. 15). Первая линия делалась сильнее прочих ввиду того значения, которое имеет всегда первый удар. Между эскадронами первой линии, состоявшей обыкновенно из кирасир, оставлялись интервалы в 10 шагов, часто ещё меньше, чтобы атака производилась совершенно сплошным строем (en muraille)[4]. Драгуны становились во второй линии, имея между эскадронами интервалы в 60 шагов для пропуска эскадронов первой линии при отступлении их в случае неудачной атаки (протяжение развернутого эскадрона было 50 шагов). Вторая линия назначалась для поддержки первой линии, для заполнения образовавшихся в ней разрывов и для развития одержанного ею успеха. Ввиду громадного значения флангов и влияния случайностей на ход боя конницы были приняты в её боевом порядке следующие меры. Если конница располагалась на фланге пехоты, то тот фланг, которым она примыкала к пехоте (внутренний) обеспечивался частью драгунских эскадронов второй линии, которые становились за первою линией в 150 шагах и выдвигались из-за её фланга уступом, когда конница отделялась от пехоты. На внешнем же фланге первой линии, на одной с нею высоте и на интервале 475 шагов располагались гусары в колонне из середины. Обладая большею сравнительно с кирасирами быстротою, они должны были при движении первой линии в атаку выдвинуться уступом вперёд, выиграть фланг противника и атаковать его. Следовательно, боевой порядок был так соображён, что можно было нанести противнику удар одновременно и с фронта, и во фланг. Фланговая атака была, конечно, лучшим средством для обеспечения своего фланга; когда же она почему-либо не могла быть произведена, то гусары обязаны были охранять фланг боевого порядка от покушений противника. Чтобы обеспечить первую и вторую линии от разных случайностей и в особенности от появления неприятеля с тыла, гусары располагались также в тылу всего боевого порядка во взводных колоннах на интервалах в 70 шагов, образуя третью линию или резерв. Они обязаны были во всё время боя тщательно охранять тыл и только после того, как неприятель был окончательно разбит передними линиями, выдвигались вперёд для преследования.
Показанный на черт. 15 боевой порядок конницы был принят как образец и в боях видоизменялся в зависимости от разных обстоятельств.
К концу царствования Фридриха этот боевой порядок подвергся существенному изменению: гусарский полк не располагался уже на фланге первой линии, вторая линия строилась уступами из-за одного или из-за обоих флангов первой, а третья линия уступами из-за второй линии.
Главные основания тактики, которые Фридрих старался вкоренить в своей коннице и в которых кроется, между прочим, разгадка её блестящих успехов, заключались в следующем: 1) единственный свойственный коннице способ действия — наступление, а потому она должна всегда первая нападать на противника и отнюдь не позволять ему предупредить себя атакою (инициатива); 2) при всяком удобном случае конница должна налетать на фланг или тыл неприятеля (по этому поводу Фридрих выразился так: «Пятьдесят всадников, нападающих на фланг или с тыла, гораздо опаснее нескольких эскадронов, атакующих с фронта»).
С целью дать коннице возможность подготовлять атаки огнем Фридрих ввёл у себя конную артиллерию, настолько подвижную, что она могла всюду следовать за конницею.
Для лучшего уяснения тех главных оснований, которыми прусская конница должна была руководствоваться в своих действиях, мы приводим здесь выписку из замечательной инструкции Фридриха Великого, составленной им в 1744 году.
Изложив основания боевого порядка конницы, Фридрих в инструкции этой затем говорит: «Когда конница будет подобным образом построена и неприятель не предпримет никакого движения, то дозволяется обратиться к королю за разрешением, можно ли или нет двинуться в атаку. Во всех же случаях, когда представится удобная для этого минута, начальники исполняют это тотчас же сами.
Под угрозою строжайшего наказания ни один кавалерийски офицер не должен позволит предупредить себя в атаке. «Пруссаки должны всегда первыми атаковать».
«Когда генерал приказывает атаковать, то вся линия начинает движение шагом, затем переходит в рысь, а на расстоянии 200 шагов от неприятеля должна дать волю поводу и шпоры и мчаться в карьер».
«Врубаться следует с возможно большею силою и страшным криком, но при этом строго сохранять строй боевого порядка, чтобы все три линии постоянно сохраняли между собою дистанции в 300 шагов, имея гусар на флангах».
«Нельзя ожидать, чтобы неприятель был в состоянии выдержать подобную атаку, а скорее можно полагать, что он будет опрокинут на свою вторую линию; а потому атака второй неприятельской линии должна последовать за атакой первой безостановочно».
«Когда обе неприятельские линии совершенно расстроены, тогда первая шеренга первой линии должна выдвинуться и преследовать вместе с гусарами, стоявшими на флангах. Остальные же эскадроны должны сомкнуться и стройно стоять в 200 шагах от места атаки».
Примечание. «При преследовании опрокинутого неприятеля кирасиры и гусары должны не давать ему собираться и гнать его до тех пор, пока не встретится дефиле или густой лес. Только при соблюдении этих правил неприятель понесет большие потери».
«Если преследуемый неприятель рассыпется, то следует стараться догнать передних; отставшие не уйдут. Догнав голову преследуемых, хвост можно считать своею добычею».
«Во всё время преследования неприятеля следует колоть, рубить и стрелять и только тогда начать забирать пленных, когда преследование можно считать оконченным».
«Король при этом повелевает всем эскадронным командирам, которых части были в схватке, чтобы каждый из них после первой атаки действовал самостоятельно и, собрав немедленно после рубки свой эскадрон, не дожидаясь товарища и приказания, опять наседал на противника, потому что в схватке генералы могут быть убиты или потерять своих лошадей. Также лежит на обязанности эскадронных командиров, не обращая внимания на фланговые части, действовать впереди себя; причём однако следует принять за общее правило никогда не отделять первой шеренги для преследования до тех пор, пока не будут опрокинуты обе неприятельские линии, и это следует внушить всякому солдату».
«Его королевское величество при сём напоминает, чтобы командиры эскадронов во всё продолжение боя строжайше исполняли сей приказ и ни в каком случае после первой или второй стычки не допускали неприятеля собраться в том или в другом месте и напасть в свою очередь на их эскадроны. Но, напротив того, каждый полковой или эскадронный командир должен непременно после первой атаки снова ударить на неприятеля, лишь только он увидит его собирающимся где-нибудь, и должен не допускать его снова устроиться».
Генералы второй линии должны обращать особенное и осторожности с самою отважною решительностью. Гениальность Зейдлица проявлялась в искусств схватывать на лету удобнейшие минуты для действия конницы и необыкновенно ловко управлять в бою большими её массами в 50—100 эскадронов. Нет сомнения, что та же прусская конница, как она ни была хороша, не совершила бы и половины подвигов, столь прославивших её, если бы она не имела такого вождя, как Зейдлиц.
Другой выдающийся кавалерийский генерал времён Фридриха, Цитен, хотя и уступал Зейдлицу, но тоже прославился многими подвигами благодаря своему мужеству, умению сохранять самообладание и замечательно быстро принимать решения в самый разгар боя.
Подвиги конницы Фридриха Великого составляют блестящие страницы в истории этого рода оружия и содержат в себе так много поучительного, что должны быть изучаемы самым тщательным образом и во всех подробностях. В настоящем очерке, однако, ввиду необходимости ограничиться определёнными рамками в зависимости от времени, уделяемого на чтение военной истории, мы остановимся на разборе только двух сражений семилетней войны, под Росбахом и под Цорндорфом.
Сражение под Росбахом (5 ноября 1757 г.). Положение Фридриха Великого перед Росбахским сражением было в высшей степени затруднительно (черт. 16). В июне 1757 г. он был разбит при Коллине (близ Праги в Богемии), русская армия вторглась в Пруссию и в августе разбила пруссаков при Гросс-Йегерндорфе, шведы наступали с севера, австрийцы вступили в Силезию и дошли до Бреславля, причём генерал Гаддик с отрядом в 3 500 ч. произвел набег на Берлин; между тем с запада имперское войско, соединившись с французскою армией принца Субиза, двигалось в Саксонию. Фридрих со всех сторон был окружён врагами и, казалось, на этот раз не было ему спасения. Но сражение под Росбахом, выигранное прусскою конницею, сразу изменило положение дел.
Оставив часть своей армии для наблюдения за австрийцами, Фридрих с остальными войсками двинулся против имперцев и французов, расположившихся на левой стороне реки Заалы близ Вейсенфельса и Мерзебурга (черт. 17). 3 ноября прусский король тоже перешёл на левый берег Заалы и стал лагерем между дд. Браунсдорфом и Вендорфом против правого фланга неприятеля, сосредоточившегося на высотах у Мюхельна фронтом к Мерзебургу. У Фридриха было 27 батальонов и 45 эскадронов, то есть не более 22 000 челов., в том числе 5,5 тысяч конницы; противники же его имели 90 батальонов и 84 эскадрона, всего до 60 000 ч., а по другим сведениям до 45 000, следовательно, были сильнее, если не втрое, то вдвое. Эта несоразмерность сил обеих сторон до некоторой степени уравновешивалась тем, что имперские и французские войска по своим качествам значительно уступали армии Фридриха и находились под начальством двух главнокомандующих, независимых друг от друга и соперничавших между собою.
Союзные генералы, заметив, что пруссаки расположились против их правого фланга, в ночь с 3-го на 4 ноября переменили позицию и стали левым флангом у Мюхельна, а правым у Брандероде. Фридрих нашёл их позицию настолько сильною, что не решился атаковать; он тоже перевёл свою армию на новую позицию между дд. Росбахом и Бедра, где расположил её лагерем (левым флангом к Росбаху). Эта позиция находилась на возвышенности, которая к востоку соединялась с длинным хребтом, имевшим на восточной оконечности командующий холм Янус. Позиция пруссаков прикрывалась с фронта и обоих флангов ручьём Лейба, протекавшим в болотистой долине. К западу от ручья возвышались командующие Шортауские и Мюхельнские высоты, занятые союзниками. Местность к югу от р. Лейба состояла из небольших холмов, которыми позиция пруссаков и Янусов холм вполне командовали. Так как р. Лейба и сопровождавшие его болота начинались у д. Лундштедта и продолжались к северо-западу, то позицию Фридриха можно было обойти по направлению к востоку от Лундштедта. Через эту деревню и д. Тагевербен проходила дорога к Вейсенфельсу, где была переправа через р. Заалу. К другой же переправе через эту реку у Мерзебурга вела с позиции Фридриха дорога, пролегавшая севернее Янусова холма.
Союзники, рассчитывая на превосходство своих сил, решились перейти в наступление, обойти левый фланг Фридриха и отрезать его от р. Заалы, через которую проходил его путь отступления. 5 ноября утром отряд графа Сен-Жермена, состоявший из 9 батальонов и 15 эскадронов (всего 8 000), занял высоты у д. Шортау и открыл огонь по пруссакам с целью отвлечь их внимание от обходного движения остальных войск союзников. Войска эти около 9 ч. утра двинулись из своего лагеря тремя колоннами в южном направлении к дороге на Фрейбург, так что Фридрих принял это за их отступление. Но от д. Цейхфельда союзники повернули правым плечом к д. Петштедту, причём 37 эскадронов конницы были выдвинуты вперёд к Янусову холму с целью поскорее отрезать пруссаков от их пути отступления. Если бы прусская армия осталась на своей позиции, то она была бы обойдена. Но Фридрих, получив донесение об обходном движении союзников от капитана Годи, наблюдавшего с росбахской колокольни, и убедившись лично в справедливости этого донесения, решился идти наперерез противнику и атаковать голову его колонн на походе. Против Шортау, где демонстрировал Сен-Жермен, Фридрих оставил 1 батальон и 7 эскадронов; с остальными же войсками он двинулся к Янусову холму, следовательно, туда же, куда спешили союзники. Сам он принял начальство над пехотою, а 38 эскадронов конницы вверил Зейдлицу (хотя он был моложе других генералов), предоставив ему полную свободу действий. Местность благоприятствовала выполнению плана Фридриха. Его фланговое движение прикрывалось болотистым ручьём Лейба между деревнями Лейба и Лундштедтом и, сверх того, скрывалось узким хребтом, который тянется севернее дд. Лундштедта и Рейхертсвербена до Янусова холма.
В 2:30 пополудни прусский лагерь под Росбахом снялся необыкновенно быстро. Зейдлиц с конницею двинулся вперёд рысью в двух колоннах, одна из 18, а другая из 15 эскадронов, прикрываясь упомянутым выше хребтом и выставив на его гребне 5 эскадронов гусар для обеспечения флангового марша. Король же с пехотою последовал за Зейдлицем двумя колоннами слева (соответственно двум линиям боевого порядка). Подойдя к гребню высот, он велел поставить на Янусовом холме, командующем всею местностью, батарею из 18 орудий. Батарея эта вдруг открыла огонь по неприятельской коннице, которая, озабоченная лишь тем, чтобы прусская армия не успела от неё уйти, значительно опередила свою пехоту, быстро промчалась мимо Рейхертсвербена и направилась тремя колоннами к Янусову холму без всяких предосторожностей, не имея ни авангарда, ни боковых разъездов, и, следовательно, не зная, что делается за высотами. А между тем Зейдлиц, в 3 ч. 30 мин. подошедший к Янусову холму, быстро и скрытно обогнул его с северо-восточной стороны и внезапно очутился против головы трёх колонн неприятельской конницы. Решившись воспользоваться этою в высшей степени удобною для атаки минутою (внезапность — лучшая подготовка атаки), Зейдлиц скомандовал своей коннице заезд повзводно направо, вследствие чего образовались две линии, первая из 18, вторая из 15 эскадронов, и бросился с ними в атаку на неприятеля. Пять эскадронов гусар, успевшие пристроиться к левому флангу боевого порядка, атаковали союзников в правый фланг[5]. Союзная конница была опрокинута и в величайшем беспорядке обратилась в бегство, преследуемая пруссаками. В это время шестнадцать свежих эскадронов конницы союзников прискакали с левого фланга их пехоты и потеснили первую линию пруссаков, но тотчас же были опрокинуты второю их линией и также обратились в бегство. Зейдлиц преследовал противника, отброшенного к стороне Рейхертсвербена, и забрал в плен целые эскадроны, которые столпились в углублённой дороге у входа в деревню и не могли ускакать от пруссаков.
Между тем Зейдлиц, заметив, что он очутился против правого фланга неприятельской пехоты, спешившей от Петштедта к Рейхертсвербену, решил воспользоваться этим выгодным положением и атаковать её. Поэтому он тотчас прекратил преследование союзной конницы, снова устроил свои эскадроны и стал у д. Тагевербена в положении, угрожавшем флангу и тылу неприятельской пехоты. Здесь ему нужно было только выждать удобной для атаки минуты.
В это время колонны прусской пехоты, поднявшись на Янусов хребет, повернулись направо, вследствие чего образовался боевой порядок в две линии, который тотчас двинулся вперёд уступами с левого фланга по направлению на д. Рейхертсвербен, примкнув правым флангом к болотистому ручью у д. Лундштедта. Следовательно, прусская пехота наступала в косвенном направлении относительно союзников, стремясь охватить их правый фланг. Союзная пехота, сильно терпевшая от огня прусской артиллерии с Янусового холма, озадаченная манёвром пехоты Фридриха и появлением конницы Зейдлица справа и с тыла, пришла в замешательство. Головные батальоны начали колебаться; генералам с трудом удалось их остановить и выстроить боевой порядок; а между тем задние батальоны вследствие отданного раньше приказания торопиться всё ускоряли шаг и наконец стали тесниться на головные части. С каждым мгновением пространство, необходимое для развёртывания, уменьшалось, и беспорядок рос всё больше и больше. Головные части, наполовину выстроенные, представляли фронт лишь в пятьдесят шагов, а за этим слабым фронтом страшная глубина колонны постоянно возрастала от вновь прибывавших батальонов[6]. Около 4 часов пополудни, когда левый фланг прусской пехоты подошёл к противнику на 40 шагов, Фридрих приказал открыть огонь залпами побатальонно. Такой близкий огонь оказался, конечно, весьма действительным: союзная пехота заколебалась. Этой-то минуты и ждал Зейдлиц. Он со всею своею конницею бросился на противника и довершил его поражение. Удар был так стремителен, что многие батальоны были целиком взяты в плен. В это время французские эскадроны правого фланга, не участвовавшие ещё в бою, двинулись на выручку своих, но в суматохе приняли два эскадрона прусских кирасир за имперцев и пронеслись мимо них. Тогда пруссаки немедленно повернули кругом, с тыла атаковали не узнавшего их противника и совершенно рассеяли его. Ещё одну попытку сделали резервные эскадроны союзников; но и они были опрокинуты прусскою конницею, которую повёл в атаку Зейдлиц, несмотря на полученную им рану в руку. Тогда началось общее бегство союзников. Вся боевая линия пруссаков преследовала их до сумерек и остановилась между Обшюцем и Люфтшифом.
Сражение под Росбахом продолжалось не более 3,5 часов и отличалось самым решительным характером. Оно было выиграно почти исключительно прусскою конницею, которая сначала разбила и рассеяла неприятельскую конницу, а затем нанесла окончательное поражение и пехоте. Действия конницы Зейдлица были столь быстры, что прусской пехоте почти не пришлось побывать в деле. Собственно говоря, в бою принимали участие только семь батальонов левого фланга, из которых два успели выпустить по 12—15 патронов на солдата, а прочие ещё меньше. Таким образом, честь победы всецело принадлежала прусской коннице и в особенности Зейдлицу, который здесь блистательно проявил удивительное искусство в управлении конницею и показал, на что способен этот род оружия, если он находится в умелых руках. Надо иметь ещё в виду, что союзники численностью значительно превосходили прусскую армию; следовательно, победа Фридриха под Росбахом была торжеством искусства над материальною силою, торжеством, тем более полным, что оно стоило победителям всего лишь 540 чел. выбывшими из строя, тогда как союзники потеряли около 3 000 чел. убитыми и ранеными, более 5 000 пленными, 67 орудий и весь обоз.
Итак, в Росбахском сражении необходимо отметить: 1) решимость Фридриха встретить обход союзников обходом их самих; 2) постоянное наблюдение за противником, давшее Фридриху возможность вовремя заметить маневр союзников и вовремя принять против него меры; 3) искусное направление удара большими силами (38 эскадронов и 18 орудий) прямо в голову колонн союзников; 4) предоставление Зейдлицу, как начальнику конницы, полной самостоятельности действий; 5) в высшей степени искусные действия Зейдлица, атаковавшего застигнутую врасплох неприятельскую конницу немедленно, а затем неприятельскую пехоту в ту решительную минуту, когда она была приведена в замешательство действиями прусской пехоты; 6) слабое преследование со стороны пруссаков после боя; 7) ошибки союзников, облегчившие пруссакам победу: а) медленное и совершенно открытое движение в обход прусской позиции, б) полное отсутствие мер предосторожности со стороны конницы союзников, двигавшейся в голове их колонн, что дало Зейдлицу возможность атаковать эту конницу внезапно.
Сражение под Цорндорфом (25 августа 1758 г.). Русская армия численностью в 52 000 чел. (76 батал., 51 эскад. и 360 орудий) под начальством генерала Фермора в августе 1758 г. осадила Кюстрин (на р. Одере, севернее Франкфурта) и бомбардировала его (черт. 18). Фридрих Великий находился в то время с своей армией в Силезии против австрийцев. Получив сведение о появлении русских у Кюстрина и опасаясь за Берлин, он двинулся оттуда усиленным маршем (245 вёрст в одиннадцать дней) и прибыл 22 августа к Горгасту (в окрестностях Кюстрииа, на левой стороне Одера), где соединился с отрядом графа Дона, отступившим к этому пункту перед русскою армией. Тогда у Фридриха было около 33 000 челов. (38 батал., 83 эскад. и 116 орудий). Узнав о прибытии прусского короля, Фермор снял осаду Кюстрина и отступил за Древицкий лес к д. Цорндорфу, где занял позицию между этою деревнею и д. Кварченом фронтом на запад (черт 19.).
Фридрих решился атаковать русских. Оставив небольшой отряд у Кюстрина для отвлечения внимания противника, он двинулся вверх по Одеру, у Густебизе велел навести мост на этой реке и 23 августа переправился на правый её берег. Так как русская позиция была труднодоступна со стороны Древицкого леса, а на севере прикрывалась речкою Митцелем и болотами, то прусский король решился обойти её и атаковать с тыла. Вечером 24 августа прусская армия расположилась лагерем между д. Дармитцелем и Ней-Даммскою мельницею. Тотчас же было приступлено к постройке мостов на р. Митцеле, и авангард был переведён на другой её берег. Ночь на 25-ое число прусская армия провела в очень невыгодном положении, в четырёх верстах позади русского правого фланга, причём её части были разделены между собою речкою. Но русские вовсе не тревожили пруссаков. Фермор, узнав о том, что неприятель появился у него в тылу, переменил фронт назад на позиции между Кварченом и Цорндорфом и выставил особый отряд позади Гофбрухского болота.
Местность, на которой происходил Цорндорфский бой, представляет плоскую возвышенность, ограниченную с севера (между дд. Куссдорфом и Кварченом) р. Митцелем, а дальше Гофбрухским и Цихербрухским болотами, за которыми простирается лесистая полоса. Часть плоской возвышенности между дд. Кварченом, Цихером, Вилькерсдорфом и Цорндорфом пересечена тремя глубокими оврагами: болотистым Цабергрундом, направляющимся от Цорндорфа к Кварчену, Гальгенгрундом, идущим от Вилькерсдорфа параллельно Цабергрунду, и третьим, который проходит к Гофбрухскому болоту. Из этого обзора местности видно, что русская позиция между Цорндорфом и Кварченом, обращённая фронтом на восток, была прикрыта упомянутыми выше оврагами, особенно её левый фланг и центр. Поэтому Фридрих решился обойти русских справа, так что им пришлось занять позицию между Цабергрундом и д. Цихером, имея в тылу Гофбрухское болото и р. Митцель, а перед фронтом д. Вилькерсдорф, причём центр отделялся от флангов Гальгенгрундом и Гофбрухским оврагом. Фридриху было чрезвычайно важно перенести действия на более ровную и открытую местность у Вилькерсдорфа и Цорндорфа ещё и потому, что он, уступая русским в пехоте, имел многочисленную и прекрасную, предводимую Зейдлицем конницу, на которую главным образом и рассчитывал в предстоявшем бою. Наконец, достигнув Вилькерсдорфа и Цорндорфа, Фридрих совершенно отрезал русских от их пути отступления на Ландсберг, а сам стал на пути к Кюстрину, куда бы он отступил в случае неудачи.
Утром 25 августа пруссаки, уничтожив за собою мосты на реке Митцеле, двинулись лесом восточнее д. Цихера и, выйдя к д. Бацлову, повернули на Вилькерсдорф и Цорндорф. Это трудное и опасное обходное движение не встретило никакого противодействия со стороны русских, которые спокойно стояли на своей невыгодной позиции, имея в тылу болотистую реку. В 9 часов утра прусский авангард (8 бат.) достиг Цорндорфа, за ним и правее до Вилькерсдорфа стала вторая линия (20 бат. и 60 оруд.), а за нею третья (10 бат., 27 эскадр. и 56 оруд.). 56 эскадронов под начальством Зейдлица составляли крайний левый фланг и расположились к юго-западу от Цабергрунда.
Фридрих решился своим левым флангом, состоявшим из 28 батал., 56 эск. и 60 оруд., то есть большею частью сил, атаковать правый фланг русских между Цабергрундом и Гальгенгрундом. Сначала был открыт против них артиллерийский огонь, на который отвечали русские батареи; а затем около полудня началось наступление прусской пехоты уступами слева от д. Цорндорфа в пространство между Цабергрундом и Гальгенгрундом. Сначала прусская пехота имела успех. Две русские линии, стоявшие на Фуксберге, были опрокинуты. Но левый фланг пруссаков, двигаясь постоянно вперёд, удалился от других частей, которые должны были его поддерживать; пользуясь этим, Фермор направил на пруссаков с фронта и фланга густые массы пехоты и конницы, разбил их и преследовал до Цорндорфа, причём было взято у них 26 орудий.
Зейдлиц, заметив неудачу левого фланга пехоты, перебрался с 31 эск. конницы на правую сторону Цабергрунда, развернулся там, два полка двинул в тыл русской пехоты, увлечённой преследованием пруссаков, а с остальными полками атаковал русскую конницу, опрокинул её, отнял у неё 50 орудий и гнал до Кварчена. Затем, прекратив преследование, он повернул назад и бросился на русскую пехоту, которая, атакованная упомянутыми выше двумя полками и присланными Фридрихом на помощь ещё 15 эскадронами, медленно отступала к Кварчену, отстреливаясь или прокладывая себе путь штыками. Окружённая со всех сторон, разбитая стремительными атаками конницы и артиллерийским огнём, русская пехота наконец в беспорядке бросилась за Гальгенгрунд.
Таким образом, Зейдлицу удалось разбить правый фланг русской армии. Но центр и левый фланг между Гальгенгрундом и д. Цихером оставались ещё нетронутыми. Пруссакам тоже дорого стоил их успех. Зейдлиц свою утомлённую боем конницу должен был отвести к Цорндорфу, а сильно расстроенная пехота левого фланга только с большим трудом была приведена в порядок. Ввиду этого Фридрих решился возобновить наступление своим правым флангом, который в бою ещё не участвовал. Была выдвинута вперёд батарея из десяти тяжёлых орудий под прикрытием одного батальона. Она открыла огонь по русским войскам, стоявшим между Гальгенгрундом и Цихером. Вдруг на неё наскочили казаки, поддержанные регулярною конницею, захватили её и заставили батальон, образовавший прикрытие, положить оружие; но затем они были встречены остальною наступавшею пехотою, атакованы прусскою конницею и принуждены отступить к Цихеру, оставив взятые раньше орудия.
В это время левый фланг пруссаков снова подвергся страшному поражению. Его атаковала русская конница, в первый период боя опрокинутая Зейдлицем, но теперь возвратившаяся из-за реки Митцеля. Тринадцать прусских батальонов, не дождавшись удара нашей конницы, в страшном беспорядке побежали к Вилькерсдорфу. Для пруссаков наступила критическая минута. Казалось, сражение было ими проиграно. Между Цорндорфом и Вилькерсдорфом образовался прорыв, который некем было заполнить и которым могли воспользоваться русские для разъединения пруссаков и поражения их по частям. Но Фридриха вторично спас Зейдлиц. Он в это время стоял у Цорндорфа с 61 эскадроном. Построив их в три линии (в первой 15 эскадронов кирасир, во второй 18 эскад. драгун и в третьей 28 эскадр. гусар), Зейдлиц двинулся против русской конницы, уже расстроенной преследованием, опрокинул её и, заметив, что король на правом фланге встретил сильное сопротивление со стороны русской пехоты, бросился на неё. Тут завязался самый кровопролитный бой, продолжавшийся вследствие стойкости русских до заката солнца. Наконец, около восьми часов вечера одна часть русской армии отступила к реке Мятцелю и стала между д. Дармитцелем и Гофбрухским болотом; другая, большая часть перешла через Гальгенгрунд и Цабергрунд и расположилась у фермы Биркенбуша, арьергард же занял позицию на высоте Фуксберге. Пруссаки атаковали русский арьергард с двух сторон, но были отражены и отступили в большом беспорядке. С наступлением ночи пруссаки собрались за Гальгенгрундом, русские же за Цаберским оврагом между Цорндорфом и Куссдорфом, следовательно, почти на той же позиции, на которой они стояли до боя. На другой день Фридрих не решился возобновить бой. Ночью же с 26-го на 27 августа Фермор оставил свою позицию, незаметно обошёл левый фланг пруссаков и отступил к д. Клейн-Камину. Тогда прусская армия расположилась лагерем у д. Тамзеля. Простояв в таком положении до 31 августа, Фермор отступил к Ландсбергу, после чего Фридрих возвратился в Саксонию.
Такой нерешительный результат имело одно из кровопролитнейших сражений. Русские потеряли под Цорндорфом 21 000 убитыми и ранеными, а пруссаки 12 000.
Это сражение замечательно действиями конницы. С обеих сторон конница производила по несколько раз самые стремительные атаки против всех родов оружия, а бой её с пехотою отличался самым ожесточённым характером. В особенности блестящую роль играла под Цорндорфом прусская конница благодаря искусству, с которым распоряжался ею Зейдлиц. Можно сказать положительно, что без помощи конницы пруссаки были бы совершенно разбиты. Зейдлиц два раза своими атаками, искусно направленными и решительно ведёнными, восстановил то, что, казалось, безвозвратно потеряла прусская пехота в бою с необыкновенно стойкими русскими войсками. В этом сражении Зейдлиц проявил замечательное умение выбирать удобную минуту для атаки. Во время боя прусской левофланговой пехоты с нашим правым флангом Зейдлиц, стоя за Цабергрундом, долго не двигался на выручку своей заколебавшейся пехоты; он ждал, пока русские войска, увлёкшись преследованием, сами придут в расстройство. На два приказания Фридриха начинать атаку Зейдлиц ответил, что он не хочет терять даром ни одного солдата и что он поспеет вовремя туда, куда будет нужно. Когда в третий раз прискакал к нему адъютант короля, приказавшего передать ему, что он поплатится головою за неповиновение, то Зейдлиц отвечал: «Доложите королю, что после сражения моя голова в его распоряжении, а до тех пор он позволит мне распорядиться ею для его же пользы». Так отвечать своему королю мог только тот, кто чувствовал в себе уверенность в том, что сумеет уловить ту решительную минуту, когда должна быть поведена атака.
В Цорндорфском сражении одно обстоятельство резко бросается в глаза. То одна армия, то другая двигаются в самом близком расстоянии от противника, и никто их на походе не тревожит. Это признак, между прочим, плохого состояния сторожевой и разведывательной службы. В особенности удивительно, что Фермор позволил пруссакам совершенно безнаказанно исполнить длинный обход кругом всей русской позиции в самом близком от неё расстоянии. В этом отношении Цорндорф представляет совершенную противоположность Росбахского сражения. Под Росбахом союзники хотели обойти Фридриха, который, своевременно заметив это, сам пошёл им навстречу и разбил их во время производимого ими обхода; под Цорндорфом, наоборот, когда Фридрих совершал одно из опаснейших обходных движений с переправою через речку, Фермор оставался в бездействии на своей позиции, а потом принуждён был вести бой на весьма невыгодной местности. Только благодаря необыкновенной стойкости русских войск, Цорндорфское сражение не превратилось для них в катастрофу.
Замечательно также и то, что пруссаки не решились ни во время сражения, ни после него напасть на наш обоз, стоявший у д. Клейн-Камина, то есть в тылу у них.
Примечания
править- ↑ Во время войны за австрийское наследство (1740—1748 г.).
- ↑ Сражение это, впрочем, было выиграно пруссаками, благодаря стойкости их пехоты.
- ↑ Основанием дисциплины служило такое правило: солдат в мирное время должен бояться палки капрала больше, чем неприятеля в военное время.
- ↑ Понятно, что такие малые интервалы при движении в карьер сразу заполнялись раздававшимися всадниками.
- ↑ По другим сведениям, конница союзников, встреченная огнём прусской батареи, остановилась и построила фронт налево; но в это время Зейдлиц атаковал её с правого фланга и тыла.
- ↑ Надо иметь в виду, что в те времена армии в боевом порядке в виде длинных, сплошных линий были очень неповоротливы и не умели развёртываться по голове колонн; развёртывание производилось посредством захождения направо или налево.