Я пробирался сквозь кустарники, покрывавшіе склонъ позади дома, нисколько не заботясь знать, куда иду. Кругомъ меня росли густыя и тѣнистыя деревья съ прямыми стволами, и вскорѣ, черезъ нѣкоторый промежутокъ времени, я очутился на другомъ откосѣ, спускающемся къ ручейку, который текъ по узкой долинѣ. Я остановился и прислушался. Разстояніе ли, пройденное мною, или масса кустарниковъ ослабили всѣ звуки, которые могли исходить изъ-за ограды. Въ воздухѣ было тихо. Вдругъ съ легкимъ шумомъ появился кроликъ и скрылся за холмомъ. Я усѣлся въ тѣни на берегу. Мѣсто было восхитительное. Ручеекъ скрывался среди роскошной растительности, покрывавшей оба его берега, за исключеніемъ одного мѣста, гдѣ мнѣ можно было видѣть отраженіе ея въ сверкающей водѣ. Съ другой стороны, сквозь голубоватый туманъ я замѣтилъ деревья и ліаны причудливыхъ очертаній, а надъ ними высилось яркое голубое небо. Здѣсь и тамъ пятна бѣлаго и алаго цвѣта обнаруживали пучки цвѣтковъ ползучихъ растеній. Съ минуту мои глаза блуждали по этому пейзажу, затѣмъ мысли снова возвратились къ удивительнымъ особенностямъ слуги Монгомери. Однако, подъ палящимъ зноемъ невозможно было долго размышлять, и вскорѣ мною овладѣло какое-то оцѣпѣненіе, нѣчто среднее между дремотой и бдѣніемъ. Неожиданно я былъ пробужденъ, не знаю, черезъ сколько времени, какимъ-то шумомъ среди зелени противоположной стороны ручья. Нѣкоторое время мнѣ не было видно ничего, кромѣ колеблющихся вершинъ папоротниковъ и камышей.
Вдругъ на берегу ручья появилось существо, и съ перваго мгновенія я не могъ разобрать, что это такое было. Какая-то голова наклонилась къ водѣ и начала пить. Тогда мнѣ стало видно, что это человѣкъ, ходившій на четырехъ лапахъ, подобно четвероногому животному.
Онъ былъ одѣтъ въ одежду голубоватаго цвѣта. Его кожа имѣла мѣднокрасный оттѣнокъ, на головѣ росли черные волосы. Казалось, что изумительное безобразіе являлось неизмѣнной характеристикой всѣхъ жителей этого острова. Я слышалъ шумъ, производимый имъ отъ вбиранія воды.
Я наклонился впередъ, чтобы лучше его разсмотрѣть, кусокъ лавы откололся подъ его лапой и съ шумомъ покатился внизъ по склону. Существо испуганно подняло голову и встрѣтило мой взглядъ.
Вслѣдъ затѣмъ оно встало на ноги и, не спуская съ меня глазъ, принялось неуклюже вытирать ротъ. Его ноги были почти въ два раза короче туловища. Можетъ быть, въ теченіе цѣлой минуты мы оставались въ такомъ положеніи, оба въ смущеніи созерцая другъ друга.
Потомъ онъ скрылся среди кустовъ, придерживаясь направленія право и одинъ или два раза останавливаясь, чтобы оглянуться назадъ; я слышалъ мало-по-малу затихающій въ отдаленіи трескъ сучьевъ. Долго еще, послѣ его исчезновенія, продолжалъ я стоять, устремивъ глаза по тому направленію, по которому онъ убѣжалъ. Моя спокойная безпечность уже не возвращалась ко мнѣ.
Какой-то шумъ позади заставилъ меня задрожать и при быстромъ поворотѣ передо мной мелькнулъ бѣлый хвостъ кролика, исчезавшаго за вершиной холма.
Появленіе уродливаго созданія, наполовину звѣря, неожиданно взволновало мое воображеніе и нарушило тишину полуденнаго времени. Съ безпокойствомъ я оглядывался вокругъ себя, сожалѣя о томъ, что лишенъ оружія. Потомъ мнѣ пришла въ голову мысль, что этотъ человѣкъ былъ одѣтъ въ голубую бумажную ткань, тогда какъ дикарь былъ бы нагимъ. Кромѣ того, я старался себя убѣдить, что онъ, по всей вѣроятности, мирнаго характера, и что его мрачный и дикій видъ еще ни о чемъ не свидѣтельствуетъ. Однако, появленіе такого существа сильно меня безпокоило.
Я двинулся впередъ и направился въ лѣвую сторону вдоль холма, и, внимательно озираясь вокругъ, пробирался среди прямыхъ стволовъ деревьевъ.
Почему человѣкъ шелъ на четырехъ лапахъ и лакалъ воду изъ ручья? — не выходило у меня изъ головы. Вскорѣ послышались новые стоны и, думая, что эти стоны принадлежатъ пумѣ, я повернулъ прямо въ противоположную сторону.
Это привело меня снова къ ручью, пройдя который, я продолжалъ пробивать себѣ дорогу сквозь кустарникъ, росшій на противоположномъ берегу.
Громадное пятно на землѣ, алаго цвѣта неожиданно привлекло мое вниманіе, и, приблизившись къ нему, я убѣдился, что это была мясистая грибовидная опухоль съ шероховатыми вѣтвями, нѣчто въ родѣ листьевиднаго лишая, однако, превращающаяся, при прикосновеніи, въ особаго рода клейкое вещество. Далѣе, въ тѣни нѣсколькихъ гигантскихъ папоротниковъ, мнѣ бросился въ глаза непріятный предметъ: еще неостывшій трупъ кролика съ оторванной головой и усѣянный блестящими мухами. Въ остолбенѣніи остановился я при видѣ лужи крови. Итакъ, островъ былъ уже лишенъ одного изъ прибывшихъ на него. Кругомъ не было замѣтно никакихъ другихъ слѣдовъ жестокости. Казалось, что животное было неожиданно схвачено и растерзано; разглядывая трупикъ, я задавалъ себѣ вопросъ, какимъ образомъ произошло дѣло. Неопредѣленный страхъ, мало-по-малу, окончательно овладѣлъ мною, отъ него я не могъ отдѣлаться уже съ того времени, какъ видѣлъ существо, утолявшее жажду въ ручьѣ, съ лицомъ, имѣющимъ столь мало общаго съ человѣческимъ. Безразсудство предпринятой мною экспедиціи среди незнакомыхъ островитянъ становилось все болѣе и болѣе очевиднымъ. Окружающій меня лѣсъ совершенно преобразовывался въ моемъ воображеніи. Каждая тѣнь являлась болѣе, чѣмъ тѣнью; казалось, за ней скрывались какія-то козни; каждый шумъ отождествлялъ собой угрозу; мнѣ представлялось, что незримыя существа слѣдятъ за мною.
Я рѣшилъ вернуться въ ограду. Сдѣлавъ внезапно полуоборотъ, я съ возможной быстротой пустился въ путь среди густого кустарника, боясь показаться на открытомъ мѣстѣ.
Мало-по-малу, я замедлилъ свои шаги и остановился какъ разъ при выходѣ на лужайку.
Это былъ родъ прогалины въ лѣсу, происшедшей отъ паденія громаднаго дерева; со всѣхъ сторонъ уже появились побѣги, чтобы заполнить свободное пространство, а по ту сторону снова смыкались толстые стволы, переплетающіяся ліаны и пучки паразитныхъ растеній съ цвѣтами. Передо мною, сидя на обломкахъ дерева и не подозрѣвая о моемъ присутствіи, находились три уродливыхъ человѣческихъ фигуры. Я могъ различить, что двое изъ нихъ были мужчины, а третья, несомнѣнно, женщина. Нагіе, не считая нѣсколько лохмотьевъ красной матеріи вокругъ бедеръ, они имѣли кожу темно-розоваго цвѣта и тусклую, какой мнѣ не приходилось еще встрѣчать ни у одного дикаря. Толстыя физіономіи были уродливы и лишены подбородка съ сильно откинутымъ назадъ лбомъ, а на головѣ росли всклокоченные волосы. Я никогда не видѣлъ созданій столь звѣрскаго вида.
Они болтали или, вѣрнѣе, одинъ изъ мужчинъ что-то говорилъ двумъ другимъ; всѣ трое, казалось, настолько сильно были заинтересованы, что не замѣтили шума отъ моего приближенія. Ихъ головы и плечи находились въ постоянномъ движеніи. Доносившіяся до меня слова невозможно было различить. Я явственно слышалъ ихъ, не будучи въ состояніи понять смысла. Говорившій, казалось, несъ какую-то непонятную галиматью. Вскорѣ онъ закончилъ свою рѣчь какимъ-то рѣзкимъ звукомъ и, вытянувъ впередъ руки, всталъ.
Послѣ того его оба собесѣдника, также поднявшись, принялись кричать въ одинъ голосъ, простирая впередъ руки и раскачиваясь всѣмъ своимъ корпусомъ. Мнѣ бросилась въ глаза аномалія ихъ ступней, отличавшихся малой величиною, и длинныя, безобразныя ихъ ноги. Всѣ трое медленно кружились на одномъ мѣстѣ, топая ногами и размахивая руками; мелодія сопровождалась постояннымъ ритмическимъ повтореніемъ припѣва: «Алула или Балула». Въ скоромъ времени глаза ихъ заблистали, и некрасивыя лица оживились выраженіемъ особеннаго удовольствія. Съ угла ихъ рта, лишеннаго губъ, потекла слюна.
Внезапно, наблюдая ихъ уродливую и необъяснимую мимику, я ясно почувствовалъ, что въ ихъ видѣ, съ самаго начала, кололо мнѣ въ глаза и производило два совершенно несовмѣстимыхъ и противорѣчивыхъ впечатлѣнія. Три фигуры, исполнявшія подобный таинственный обрядъ, были человѣческаго вида, и въ то же время эти человѣческія существа во всѣхъ своихъ проявленіяхъ обнаруживали удивительное сходство съ однимъ изъ домашнихъ животныхъ.
Каждый изъ этихъ уродовъ, несмотря на человѣческій видъ, лохмотья одежды, грубую человѣческую форму оконечностей, носилъ, вмѣстѣ съ тѣмъ, на себѣ, во всѣхъ своихъ движеніяхъ, въ выраженіи чертъ лица и жестовъ, во всѣхъ своихъ замашкахъ какой-то несомнѣнный отпечатокъ, напоминающій свинью, — что являлось очевиднымъ признакомъ животности.
Я не двигался съ мѣста, пораженный этимъ открытіемъ и самыя ужасныя предположенія тѣснились въ моей головѣ. Странныя созданія, испуская крики и хрюканье, снова начали скакать другъ передъ другомъ.
Вдругъ одно изъ нихъ поскользнулось и на мгновеніе очутилось на четырехъ лапахъ, впрочемъ, для того, чтобы немедленно же подняться, однако, его поднятіе, хотя и быстрое, окончательно увѣрило меня въ настоящей животности сихъ уродовъ.
Стараясь произвести возможно меньше шума, я повернулъ по своимъ слѣдамъ обратно, останавливаясь каждую минуту изъ боязни, какъ-бы хрустѣніе какой-нибудь вѣтки или шумъ листвы не выдалъ моего присутствія; долго шелъ я такимъ образомъ, прежде чѣмъ осмѣлился дать свободу своимъ движеніямъ.
Единственной моей мыслью въ данный моментъ было удалиться отъ такихъ отвратительныхъ существъ, и я подвигался впередъ, не видя едва замѣтной тропинки среди деревьевъ. При переходѣ черезъ узкую прогалину мною снова овладѣла дрожь, такъ какъ среди стволовъ показались двѣ уродливыхъ ноги, таинственно слѣдующихъ по направленію, параллельному моему, приблизительно въ тридцати шагахъ отъ меня. Голова и туловище скрывались въ густой листвѣ. Я круто остановился, въ надеждѣ, что существо меня еще не замѣтило. Ноги остановились также. Мои нервы находились въ страшномъ напряженіи, и мнѣ стоило громадныхъ усилій удержаться отъ желанія — броситься бѣжать со всѣхъ ногъ.
Съ минуту простоялъ я неподвижно, зорко и внимательно всматриваясь въ листву; среди перевитыхъ между собой вѣтокъ мнѣ удалось различить голову и туловище звѣря, уже видѣннаго мною пьющимъ воду изъ ручья. Онъ пошевелился. Наши взгляды вдругъ встрѣтились, и въ его глазахъ былъ замѣтенъ зеленоватый, почти сверкающій блескъ, по временамъ исчезавшій. Звѣрь минуту оставался неподвижнымъ, украдкой разглядывая меня, потомъ онъ пустился на своихъ удивительныхъ ногахъ бѣжать сквозь зелень чащи и мгновеніе спустя исчезъ въ кустахъ. Я не могъ его больше видѣть, но чувствовалъ, что онъ остановился и продолжаетъ наблюдать за мной.
Что это за діаволъ могъ быть? Человѣкъ или животное? Чего онъ хотѣлъ отъ меня? У меня не было никакого оружія, даже палки: бѣжать было бы безуміемъ; во всякомъ случаѣ, какъ бы тамъ ни было, звѣрь не отваживался нападать. Сжавъ зубы, я направился прямо на него. Мнѣ, во что бы то ни стало, не хотѣлось обнаруживать своего страха. Я проложилъ себѣ дорогу сквозь частые большіе кусты съ бѣлыми цвѣтами и увидѣлъ урода не болѣе какъ въ 20 шагахъ, въ нерѣшительности посматривающаго на меня. Я сдѣлалъ еще два или три шага, не переставая пристально смотрѣть на него, и вскричалъ:
— Кто вы такой?
Онъ старался выдержать мой взглядъ.
— Нѣтъ! — произнесло вдругъ чудовище и, повернувшись на пяткахъ, побѣжало подпрыгивая черезъ небольшую рощицу. Затѣмъ, снова обернувшись, оно принялось опять глядѣть на меня: среди темныхъ густыхъ вѣтвей глаза его такъ и сверкали.
Я задыхался; однако, чувствуя, что единственнымъ спасеніемъ для меня было идти прямо навстрѣчу опасности, рѣшительно двинулся къ нему. Сдѣлавъ полуоборотъ, уродъ скрылся во мракѣ. И еще разъ сверкнули его глаза и исчезли.
Тутъ только я сообразилъ, что поздній часъ могъ имѣть для меня пагубныя послѣдствія. Прошло уже нѣсколько времени, какъ солнце скрылось за горизонтомъ; наступали короткія тропическія сумерки, ночная бабочка, предвѣстница ночи, тихо кружилась надъ моей головой. Чтобы не провести ночи среди скрытыхъ опасностей таинственнаго лѣса, мнѣ слѣдовало спѣшить возвратиться въ ограду.
Возвращеніе въ обиталище страданій вовсе не улыбалось мнѣ, но мысль быть застигнутымъ темнотою и всѣмъ тѣмъ, что скрывалось за ней, еще болѣе ужасала меня. Кинувъ послѣдній взглядъ на голубоватый мракъ, скрывшій въ себѣ странное существо, я принялся спускаться съ холма къ ручью, стараясь слѣдовать той-же дорогой, которой шелъ раньше.
Я осторожно подвигался впередъ, въ большомъ смущеніи отъ всего видѣннаго, и вскорѣ очутился на ровномъ мѣстѣ, заваленномъ стволами срубленныхъ деревьевъ. Свѣтлыя сумерки, заступившія мѣсто красноватаго зарева отъ заката солнца, потемнѣли. Синева неба съ минуты на минуту становилась глубже, и появившіяся на немъ, одна за другою, маленькія звѣздочки испускали незначительный свѣтъ. Промежутки между деревьями и просѣки, которые днемъ были окутаны голубымъ туманомъ, теперь почернѣли.
Я съ трудомъ пробирался впередъ. Окружающее теряло свою окраску; на прозрачномъ небѣ деревья выдѣлялись темными силуэтами, а совершенно внизу очертанія ихъ смѣшивались съ безформенными сумерками. Вскорѣ деревья стали попадаться рѣже, кустарники же становились все гуще и гуще. Затѣмъ на пути встрѣтилось голое пространство, покрытое бѣлымъ пескомъ, далѣе другое, поросшее переплетающимися побѣгами.
Легкій шорохъ съ правой стороны отъ времени до времени безпокоилъ меня. Сначала я принималъ его за плодъ своего воображенія, такъ какъ при каждой остановкѣ въ ночной тишинѣ ничего не было слышно, кромѣ вечерняго вѣтерка, покачивающаго верхушки деревъ. Во время же ходьбы одно только эхо вторило моимъ шагамъ.
Я выбрался изъ чащи, идя исключительно по открытымъ мѣстамъ и стараясь неожиданными поворотами уловить причину шума, если онъ на самомъ дѣлѣ существовалъ. Ничего не было видно, и тѣмъ не менѣе увѣренность о присутствіи вблизи кого-то другого все болѣе и болѣе овладѣвала мною. Я ускорилъ свой шагъ и спустя немного времени подошелъ къ небольшому холму, взобрался на него и, круто повернувшись, съ большимъ вниманіемъ посмотрѣлъ на только-что пройденный мною путь. Кругомъ было все темно и тихо, подобно темному небу.
Вдругъ безформенная тѣнь мелькнула предъ глазами и исчезла. Теперь я окончательно убѣдился, что мой рыжій противникъ продолжалъ преслѣдовать меня, а къ этому присоединилось еще другое печальное открытіе: я заблудился.
Въ полномъ отчаяніи продолжалъ я быстро подвигаться, гонимый тайнымъ преслѣдованіемъ. Кто бы это ни былъ, во всякомъ случаѣ, у него не было мужества броситься на меня или, быть можетъ, онъ выжидалъ благопріятнаго для себя случая къ нападенію. Моею главной заботой было находиться постоянно на открытомъ мѣстѣ; по временамъ оборачиваясь, чтобы послушать, я приходилъ къ заключенію, что мой врагъ покинулъ преслѣдованіе или что все это было не болѣе, какъ простой галлюцинаціей моего разстроеннаго ума. Послышался прибой волнъ. Я пустился тогда почти бѣгомъ и непосредственно за этимъ услышалъ, какъ позади меня кто-то споткнулся.
Я быстро обернулся, стараясь хоть что-нибудь различить среди неясныхъ очертаній деревьевъ. Какъ будто какая-то черная тѣнь прыгала среди нихъ. Однако, ничего не было слышно, кромѣ стука крови въ моихъ ушахъ. По всей вѣроятности, мои нервы находились въ страшномъ возбужденіи, и моему воображенію предоставлялась полная свобода. Я рѣшительно направился на шумъ отъ моря.
Деревья рѣдѣли, и двѣ или три минуты спустя я очутился на низкомъ и голомъ мысѣ, далеко выдвигавшемся впередъ.
Царствовала тихая и ясная ночь, и отраженія безчисленныхъ мерцающихъ звѣздъ, благодаря ряби, дрожали на поверхности моря.
Немного поодаль волны разбивались о неправильную линію подводныхъ рифовъ, и ихъ пѣна свѣтила блѣднымъ свѣтомъ. На западѣ виднѣлся огонекъ и смѣшивался съ сіяніемъ вечерней звѣзды. Мѣстность къ востоку круто обрывалась, а къ западу скрывалась за выступомъ мыса. Тутъ мнѣ пришло на память, что жилище Моро находилось на западѣ.
Позади меня послышался шумъ и трескъ сухой вѣтки. Я повернулъ лицо къ темному лѣсу, не будучи въ состояніи ничего видѣть, или скорѣе, увидѣть слишкомъ много. Во мракѣ каждое неопредѣленное очертаніе принимало угрожающій видъ и внушало мысль о неусыпной непріязненности, окружавшей меня со всѣхъ сторонъ. Минуту, можетъ быть, оставался я неподвижнымъ, затѣмъ, не упуская изъ виду деревьевъ, повернулся на западъ, чтобы перейти мысъ. Въ самый моментъ моего поворота какая-то тѣнь среди мрака тронулась съ мѣста, чтобы слѣдить за мной.
Сердце усиленно билось. Вскорѣ на западѣ открылась бухта съ обширнымъ прибоемъ, и это заставило меня остановиться. Таинственная тѣнь остановилась также шагахъ въ пятнадцати. Маленькій огонекъ сверкалъ на противоположномъ концѣ изгиба, а сѣрое пространство желаннаго берега слабо освѣщалось звѣздами. Свѣтящаяся точка находилась приблизительно въ разстояніи двухъ верстъ. Чтобы достигнуть берега, мнѣ слѣдовало пройти лѣсъ съ его тѣнями, пугавшими меня, а затѣмъ спуститься по склону холма, покрытаго густымъ кустарникомъ.
Теперь я могъ разглядѣть своего врага немного яснѣе. Это не было животное, такъ какъ онъ шелъ на двухъ ногахъ. Я раскрылъ ротъ, но судорога сжала мнѣ горло, и изъ устъ не вылетѣло ни звука. Я попробовалъ снова и закричалъ:
— Кто тамъ идетъ?
Отвѣта не послѣдовало. Тѣнь не двигалась и, казалось, только собиралась съ силами; при первомъ моемъ шагѣ нога наткнулась на камень. Это дало мнѣ новую мысль. Не спуская глазъ съ черной фигуры, я нагнулся и поднялъ осколокъ скалы. Однако, при такомъ движеніи, тѣнь сдѣлала неожиданный поворотъ, подобно собакѣ, и, направившись въ сторону, скрылась во мракѣ. Мнѣ вспомнилось тогда остроумное средство, которымъ пользуются школьники противъ собакъ: я завязалъ камень въ уголокъ своего носового платка, крѣпко обмотавъ послѣдній вокругъ своей кисти. Въ темнотѣ слышался шумъ отступавшаго врага, и вдругъ мое возбужденное состояніе исчезло. Меня начала трясти лихорадка, и выступилъ холодный потъ, несмотря на то, что врагъ бѣжалъ, а я оставался на мѣстѣ со своимъ безполезнымъ оружіемъ въ рукѣ.
Протекло порядочно времени, прежде чѣмъ я могъ рѣшиться спуститься сквозь лѣсъ и кустарникъ по склону мыса къ берегу. Наконецъ, спустившись съ послѣдняго холма и выйдя изъ чащи, я очутился на берегу и въ тотъ-же моментъ услышалъ скрипъ шаговъ моего преслѣдователя.
Тогда страхъ заставилъ меня окончательно потерять голову, и я пустился бѣжать по песку. Непосредственно позади меня слѣдовалъ шорохъ отъ легкихъ и быстрыхъ шаговъ. Я испустилъ крикъ ужаса и удвоилъ скорость. Во время этого бѣга три или четыре раза неопредѣленные темные предметы величиною съ кролика поднимались на откосѣ и прыжками скрывались за нимъ. До самой смерти мнѣ не забыть всего ужаса этого преслѣдованія. Бѣгство совершалось по морскому берегу, и отъ времени до времени слышался топотъ ногъ, придававшій мнѣ силы. Въ дали, въ безконечной дали мерцалъ слабый желтый свѣтъ. Кругомъ насъ стояла темная и нѣмая ночь.
Топъ… топъ! — Выдѣлывали постоянно ноги моего противника. Я изнемогалъ и едва-едва влачилъ ноги; при каждомъ вздохѣ въ боку давала себя чувствовать острая боль, какъ-бы отъ удара ножа. Мы бѣжали такимъ образомъ подъ спокойными звѣздами къ желтому свѣту, исходящему изъ далекаго жилища. И вскорѣ съ дѣйствительнымъ облегченіемъ я услышалъ жалобные вздохи пумы, тотъ самый мучительный крикъ, который былъ причиною моего бѣгства и заставилъ меня отправиться на изслѣдованіе по таинственному острову. Несмотря на свою слабость и на изнуреніе, я собралъ свои послѣднія силы и стремительно побѣжалъ на свѣтъ. Казалось, какой-то голосъ звалъ меня. Затѣмъ, неожиданно, шаги позади меня остановились, измѣнили направленіе, и слышно стало, какъ они исчезали во мракѣ ночи.