Глава тридцать первая.
Какъ врагъ удерживаетъ въ своихъ сѣтяхъ тѣхъ, кои сознали бѣдственное свое положеніе и хотятъ избавиться отъ него, а къ дѣлу не приступаютъ. И отъ чего добрыя наши намѣренія нерѣдко не приводятся въ исполненіе.
Тѣхъ, которые познали худость и бѣдственность жизни, которою живутъ, врагъ успѣваетъ удерживать въ своей власти наибольшею частію слѣдующимъ простымъ, но всесильнымъ внушеніемъ: „послѣ, послѣ; завтра, завтра.“ И бѣдный грѣшникъ, прельщаясь тѣнью доброхотства, представляемаго такимъ внушеніемъ, рѣшаетъ: „въ самомъ дѣлѣ завтра; нынѣ я покончу свое дѣло, и потомъ съ полнѣйшею безпопечительностію предамъ себя въ руки благодати Божіей и неуклонно потеку путемъ духовной жизни; нынѣ сдѣлаю то и то, а завтра покаюсь.“ Сѣть это вражеская, брате мой, которою онъ уловляетъ многихъ и премногихъ, и держитъ въ своихъ рукахъ весь міръ. Причина же, по которой эта сѣть такъ удобно осѣчиваетъ насъ, есть наше нерадѣніе и ослѣпленіе. Ничѣмъ другимъ, какъ нерадѣніемъ и ослѣпленіемъ нельзя объяснить того, что въ такомъ важномъ дѣлѣ, отъ котораго зависитъ все наше спасеніе и вся слава Божія, мы не беремся тотчасъ за самое простое и легкое, и вмѣстѣ самое дѣйствительное орудіе, именно, чтобъ съ полною рѣшимостію и энергіею сказать въ себѣ: „сей-часъ! сей-часъ начну духовную жизнь, а не послѣ; нынѣ покаюсь, а не завтра. Нынѣ, сей-часъ въ моихъ рукахъ, а завтра и послѣ въ рукахъ Божіихъ. Но если и благоугодно будетъ Господу дать мнѣ завтра и послѣ, могу ли я быть увѣреннымъ, что и завтра найдетъ на меня это благое и понудительное помышленіе объ исправленіи жизни? Къ тому же, что за безсмысліе говорить, напримѣръ, когда предлагается вѣрное средство отъ болѣзни: „погоди, дай еще поболю немного?“ А отлагающій дѣло спасенія совершенно походитъ на такого.
Итакъ, если желаешь избавиться отъ прелести вражеской и побѣдить врага, тотчасъ берись за надежное противъ него оружіе, тотчасъ послушайся дѣломъ добрыхъ помышленій и Божіихъ тебѣ внушеній, зовущихъ тебя къ покаянію, не допускай ни малѣйшей отсрочки, и не позволяй себѣ сказать: „я положилъ твердое намѣреніе покаяться немного послѣ, и не отступлю отъ этого намѣренія.“ Нѣтъ, нѣтъ, не дѣлай такъ. Такія рѣшенія всегда оказывались обманчивыми, и многіе — премногіе, понадѣясь на нихъ, оставались потомъ нераскаянными до конца жизни, по разнымъ причинамъ.
а) Первая та, что собственныя наши рѣшимости не бываютъ основываемы на невѣріи себѣ и на крѣпкомъ упованіи на Бога. Почему не бываемъ чужды гордостнаго о себѣ мнѣнія, неотложнымъ слѣдствіемъ котораго всегда бываетъ удаленіе отъ насъ благодатной Божіей помощи и вмѣстѣ съ тѣмъ неизбѣжное паденіе. Отъ сего рѣшающій въ себѣ: завтра непремѣнно брошу путь грѣха, — встрѣчаетъ всегда противное тому — не возстаніе, а горшее паденіе, а тамъ опять паденіе за паденіемъ. И Богъ промыслительно иногда попущаетъ сіе, чтобы привесть самонадѣяннаго въ сознаніе своей немощи и побудить ко взысканію Божіей помощи, единой надежной, съ отверженіемъ и попраніемъ всякой надежды на себя. Хочешь ли знать, человѣче, когда крѣпки и благонадежны будутъ твои собственныя рѣшимости? Когда не будешь держать никакой на себя надежды, и когда онѣ у тебя основаны будутъ на смиреніи и крѣпкомъ упованіи на единаго Бога.
б) Вторая та, что при такихъ нашихъ рѣшимостяхъ имѣется въ виду преимущественно красота и свѣтлость добродѣтели, и онѣ-то привлекаютъ къ себѣ нашу волю, сколько бы она ни была слаба и немощна; при чемъ конечно трудная сторона добродѣтели ускользаетъ изъ вниманія. Но нынѣ она ускользаетъ потому, что желаніе красоты добродѣтели сильно влечетъ волю; завтра же, когда между тѣмъ привнидутъ обычныя дѣла и заботы, оно не будетъ уже такъ сильно, хотя принятое намѣреніе еще помнится. При ослабшемъ желаніи и воля слабѣетъ, или вступаетъ въ естественную свою немощность, вмѣстѣ же съ тѣмъ и трудная сторона добродѣтели выступитъ впередъ и предстанетъ предъ очи; потому что путь добродѣтели по существу своему труденъ, и труднѣе всего бываетъ онъ при первомъ шагѣ. Пусть теперь положившій вчера нынѣ вступить на сей путь, приступитъ къ сему, — онъ уже не будетъ имѣть въ себѣ никакой опоры къ исполненію сего: желаніе не напряженно, воля ослабла, предъ очами одни препятствія — и въ себѣ, и въ порядкахъ своей обычной жизни, и въ обычныхъ сношеніяхъ съ другими. Онъ и рѣшаетъ: подожду пока соберусь съ силами; и пойдетъ такимъ образомъ ждать день ото дня, и не дивно, если прождетъ и всю жизнь. А приступи онъ къ дѣлу вчера, какъ только пришло воодушевительное желаніе исправиться, сдѣлай то или другое по требованію сего желанія, введи въ жизнь что-нибудь въ духѣ его, — нынѣ и желаніе и воля не были бы такъ слабы, чтобъ отступать предъ лицемъ препятствій. Препятствій не миновать, но имѣя въ себѣ опору, онъ, хоть съ трудомъ, преодолѣлъ бы ихъ. Пробудь онъ весь день въ этомъ преодолѣваніи, на другой они оказались бы гораздо менѣе чувствительными; а на третій еще менѣе. Дальше и дальше — и установился бы онъ на добромъ пути.
в) Третья — та, что добрыя возбужденія отъ сна грѣховнаго не только неохотно опять приходятъ, бывъ оставлены безъ исполненія, но и когда приходятъ, не производятъ уже того дѣйствія на волю, которое оказали въ первый разъ; воля не столь быстро склоняется тещи въ слѣдъ ихъ, и вслѣдствіе того рѣшимость на то, если и появится, слаба бываетъ, не энергична. Но если болѣе сильное возбужденіе человѣкъ смогъ отложить до завтра и потомъ совсѣмъ потерять; то тѣмъ удобнѣе поступитъ онъ такъ же и со вторымъ, и еще тѣмъ удобнѣе съ третьимъ. И такъ далѣе: чѣмъ чаще отлагается исполненіе добрыхъ возбужденій, тѣмъ слабѣе бываетъ ихъ дѣйствіе; потомъ дѣло доходитъ до того, что они совсѣмъ дѣлаются бездѣйственными, приходятъ и отходятъ безслѣдно; а наконецъ и приходить перестанутъ. Человѣкъ предается въ руки паденія своего; сердце его ожестѣваетъ, и начинаетъ отвращеніе имѣть къ добрымъ возбужденіямъ. Такъ отлагательство дѣлается прямымъ путемъ къ конечной погибели.
Замѣчу тебѣ еще, что отлагательство бываетъ, не только когда чувствуется понужденіе внутреннее къ перемѣнѣ жизни худой на добрую, но и когда кто ведетъ жизнь исправную, именно, когда кому представляется случай сдѣлать добро, и онъ отлагаетъ это или до завтра, или неопредѣленно до другаго времени. И къ этому отлагательству приложимо все, что говорилось о перваго рода отлагательствѣ; и слѣдствія отъ сего могутъ быть подобныя же слѣдствіямъ отъ того. Вѣдай, что кто пропускаетъ случай сдѣлать добро, тотъ не только лишается плода отъ добра, которое бы сдѣлалъ, но и Бога оскорбляетъ. Богъ посылаетъ къ нему нуждающагося и онъ говоритъ: отойди — послѣ. Это хоть онъ говоритъ человѣку, но тоже что говоритъ Богу, пославшему его. Богъ найдетъ для него другаго благодѣтеля; но отказавшій ему небезотвѣтенъ.