Глава двадцать шестая.
Врачевство противъ смущенія какими-либо легкими погрѣшностями и слабостями.
Если случится тебѣ впасть въ какое-либо простительное погрѣшеніе дѣломъ или словомъ, именно обезпокоиться какою-либо случайностію, или осудить, или услышать, какъ осуждаютъ другіе, или поспорить о чемъ, или испытать движеніе нетерпѣнія, суетливости, и подозрѣнія другихъ, или понебречь о чемъ, — то не слѣдуетъ крайне смущаться или скорбѣть и отчаяваться, помышляя о томъ, что ты сдѣлалъ, тѣмъ болѣе прилагать къ тому печальныя о себѣ думы, что вѣрно тебѣ никогда не освободиться отъ такихъ слабостей, или что сила твоего произволенія работать Господу слаба, или что ты, не какъ слѣдуетъ, шествуешь путемъ Божіимъ, — при всякомъ подобномъ случаѣ обременяя душу свою тысячами и другихъ страховъ, отъ малодушія и печали.
Ибо отсюда что выходитъ? То, что ты стыдишься предстать предъ Богомъ съ дерзновеніемъ, какъ оказавшійся невѣрнымъ Ему, напрасно тратишь время на разсматриваніе, сколько времени пробылъ ты въ каждомъ погрѣшеніи, сосложился ли съ нимъ и возжелалъ его или нѣтъ, отвергъ ли такой и такой помыслъ или нѣтъ, и подобное. И чѣмъ больше мучишь себя такъ, тѣмъ больше увеличивается въ тебѣ разстройство духа, туга и нехотѣніе исповѣдаться. Но и когда пойдешь на исповѣдь, и исповѣдуешься со смутительнымъ страхомъ, и послѣ исповѣди опять не находишь покоя; ибо тебѣ кажется, что не все сказалъ. И живешь ты такимъ образомъ жизнію горькою, неспокойною и малоплодною, напрасно тратя много времени. И все это происходитъ оттого, что мы забываемъ о своей естественной немощи, и выпускаемъ изъ виду, какъ слѣдуетъ душѣ относиться къ Богу, именно, что когда душа впадаетъ въ какое-либо простительное и несмертное погрѣшеніе, то ей слѣдуетъ со смиреннымъ покаяніемъ уповательно обращаться къ Богу, а не томить себя излишнею о томъ печалію, тугою и горечію.
Говорю это о простительныхъ погрѣшеніяхъ: ибо только въ нихъ умѣстно падать душѣ, воспріявшей строгую жизнь, нами здѣсь изображаемую. Мы обращаемъ здѣсь рѣчь свою къ тѣмъ, которые живутъ духовною жизнію и дѣятельно ищутъ преуспѣянія въ ней, всячески избѣгая грѣховъ смертныхъ. Для тѣхъ же, которые живутъ не строго, а какъ случится, не тревожась, если и смертнымъ грѣхомъ оскорбятъ Бога, потребно другое слово. Не для нихъ — сказанное предъ симъ врачевство. Имъ надлежитъ глубоко скорбѣть и горько плакать, строго всегда обсуждать свою совѣсть и исповѣдывать безъ жалѣнія себя всѣ грѣхи свои, и никакихъ не должны они по нерадѣнію лишать себя средствъ, необходимыхъ къ уврачеванію и спасенію ихъ.
Покаяніе всегда должно быть воодушевлено и проникнуто крѣпкимъ упованіемъ на Бога, и при легкихъ каждодневныхъ паденіяхъ, а тѣмъ паче при болѣе тяжкихъ погрѣшеніяхъ, чѣмъ обычныя, въ которыя падаетъ иногда и усердный рабъ Божій, по попущенію. Ибо сокрушеніе покаянное, которое только мучитъ и грызетъ сердце, никогда не возставляетъ души въ благонадежное настроеніе, если не бываетъ соединяемо съ твердымъ упованіемъ на милосердіе и благость Божію. Такое упованіе непрестанно должно исполнять сердца ревнующихъ достигнуть высшихъ степеней христіанскаго совершенства. Оно оживляетъ и приводитъ въ напряженіе всѣ силы души и духа. Но многіе, вступившіе на путь духовной жизни, не заботясь о немъ, останавливаются въ своемъ теченіи съ сердцемъ разслабленнымъ, не подвигаясь впередъ, за что негожими бываютъ къ полученію благодатныхъ благъ, кои размѣстилъ Господь на пути семъ и коихъ обыкновенно сподобляются одни ревнители, съ неослабнымъ усиліемъ по нему текущіе все впередъ и впередъ.
Наипаче же, испытывающіе какую-либо тревогу сердечную, или какое-либо недоумѣніе, или раздвоеніе въ совѣсти своей, должны обращаться къ духовному отцу своему, или къ другому кому, опытному въ дѣлѣ духовной жизни, сопровождая сіе уповательною молитвой, да откроетъ Господь чрезъ нихъ истину и подастъ успокоительное разрѣшеніе недоумѣній и смущеній; и затѣмъ совершенно успокоиваться на ихъ словѣ.