Глава двадцать пятая.
Искушенія всякія во благо намъ посылаются.
Чтобъ понятнѣе было тебѣ, какъ всякія вообще искушенія посылаются Богомъ на пользу намъ, прими во вниманіе, что скажу. Человѣкъ, по влеченію растлѣннаго естества своего, гордъ, славолюбивъ, любитъ показность, крѣпко стоитъ за свои мысли и рѣшенія, и желаетъ всегда быть высоко цѣнимъ всѣми, гораздо выше нежели онъ есть на самомъ дѣлѣ. Такое самоцѣненіе и самомнѣніе крайне пагубно въ дѣлѣ духовнаго преспѣянія, такъ что одной тѣни его достаточно, чтобъ не дать человѣку достигнуть истиннаго совершенства. Почему человѣколюбивый Отецъ нашъ небесный, премудро промышляя о всѣхъ насъ, особенно же о тѣхъ, кои искренно предали себя на служеніе Ему, искушеніями, какимъ попускаетъ найти на насъ, поставляетъ насъ въ такое настроеніе, въ коемъ легко можемъ избѣжать страшной опасности отъ этого самоцѣненія, и почти вынужденно дойти до истиннаго смиреннаго себя познанія: такъ сдѣлалъ Онъ со святымъ апостоломъ Петромъ, попустивъ ему трижды отвергнуться Его, чтобъ онъ позналъ немощь свою и пересталъ надѣяться на себя самого, — и со св. Павломъ, на котораго послѣ того, какъ восхитилъ его до третьяго неба и открылъ ему божественныя свои неизреченныя таинства, наложилъ нѣкое докучливо-тягостное искушеніе, чтобъ онъ, нося въ себѣ такое указаніе на свое безсиліе и ничтожество, преуспѣвалъ въ смиреніи и хвалился только немощами своими, и чтобы это величіе откровеній, какихъ сподобился онъ отъ Бога, не ввело его въ превозношеніе, какъ самъ онъ о себѣ свидѣтельствуетъ: чтобъ я не превозносился чрезвычайностію откровеній, дано мнѣ жало въ плоть, ангелъ сатаны, удручать меня, чтобъ я не превозносился (2 Кор. 12, 7).
Итакъ Богъ, движимый состраданіемъ къ этой несчастной беззаконной склонности нашей (высоко всегда о себѣ думать), попускаетъ, чтобъ на насъ разными путями находили искушенія, нерѣдко очень тяжелыя, чтобы мы, познавая немощь свою, смирялись. Въ этомъ Господь являетъ вмѣстѣ благость Свою и премудрость: ибо тѣмъ, что наиболѣе кажется вредоноснымъ, наибольшую доставляетъ намъ пользу, потому что смиряетъ, смиреніе же паче всего потребно и благотворно для души нашей. Если такимъ образомъ всѣ искушенія даются для наученія смиренію, то слѣдуетъ, что и рабъ Божій, чувствующій въ сердцѣ своемъ сказанныя горькія состоянія, — сухость, безвкусіе духовное, оскудѣніе духовныхъ утѣшеній, — испытываетъ сіе, чтобъ научился смиряться, подумавъ, что такъ бываетъ съ нимъ по грѣхамъ его, что невозможно, чтобъ кто-нибудь имѣлъ столь скудную всѣмъ душу, какъ онъ, и чтобъ кто-нибудь работалъ Богу съ такою холодностію, какъ его душа, и что такія состоянія находятъ только на тѣхъ, которыхъ оставляетъ Богъ, а слѣдовательно и онъ оставленъ, и оставленъ заслуженно. Отъ такихъ смиренныхъ помысловъ пораждается вотъ какое благо, — что тотъ, кто прежде думалъ о себѣ, что онъ есть нѣчто, и нѣчто очень важное, теперь, по испытаніи горькаго врачевства, посланнаго ему свыше, начинаетъ думать, что онъ наигрѣшнѣйшій человѣкъ въ мірѣ, недостойный даже и имени христіанина. И, поистинѣ, никогда онъ не пришелъ бы къ такому уничиженному о себѣ мнѣнію и въ такое глубокое смиреніе, еслибъ не понудили его къ тому эти особенныя искушенія, эта великая скорбь и горечь сердца, которыя потому суть великая милость, Богомъ оказываемая въ сей жизни душѣ, смиренномудренно Ему себя предающей, чтобъ Онъ, какъ Ему благоугодно, исцѣлилъ ее такими врачевствами, какія одинъ Онъ совершенно вѣдаетъ и находитъ необходимымъ для ея оздравленія и приведенія въ доброе состояніе.
Кромѣ этого плода, приносимаго душѣ сказанными искушеніями чрезъ оскудѣніе духовныхъ утѣшеній, бываютъ отъ сего и другіе многіе плоды. Сокрушенный такими внутренними тяготами, нуждно нудится прибѣгать усердно къ Богу за взысканіемъ скорой помощи отъ Него, старательно дѣлаетъ все, почитаемое пригоднымъ къ уврачеванію душевной скорби и прогнанію горечи сердца, и чтобъ избавиться на будущее время отъ такого душевнаго мученичества, полагаетъ твердое намѣреніе тещи прочее путемъ духовной жизни со всѣмъ вниманіемъ къ движеніямъ сердца, избѣгая даже тѣни грѣха и всякой, даже легкой, неисправности, могущей отдалить его отъ Бога и Бога отъ него, какимъ бы то ни было образомъ. Такимъ образомъ эта скорбь, которую онъ считалъ столь противною его цѣлямъ и вредительною, бываетъ послѣ сего для него жаломъ, возбуждающимъ искать Бога съ большею теплотой и съ большимъ рвеніемъ удаляться отъ всего того, что находитъ несообразнымъ съ волей Божіею. Коротко сказать, — всѣ скорби и мученія, какія претерпѣваетъ душа во время внутреннихъ искушеній и оскудѣнія духовныхъ утѣшеній и сладостей, не другое что суть, какъ любовію Божіею устрояемое очистительное врачевство, коимъ очищаетъ ее Богъ, если она со смиреніемъ и терпѣніемъ переноситъ ихъ. И всеконечно онѣ уготовляютъ такимъ терпѣливымъ страдальцамъ вѣнецъ, стяжеваемый только посредствомъ ихъ, и вѣнецъ тѣмъ болѣе славный, чѣмъ болѣзненнѣе бываютъ мученія сердца, претерпѣваемыя во время ихъ.
Изъ сего явствуетъ, что не слѣдуетъ намъ крайне смущать и мучить себя, какъ по причинѣ другихъ искушеній внѣшнихъ, находящихъ на насъ, такъ и по причинѣ сказанныхъ искушеній внутреннихъ, какъ дѣлаютъ тѣ, которые мало имѣютъ опытности въ этомъ отношеніи, и то, что происходитъ отъ Бога, почитаютъ происходящимъ отъ діавола, или отъ своихъ грѣховъ и несовершенства своего, — знаменія любви Божіей признаютъ знаменіями Его гнѣва, благодѣянія и дары относятъ къ бичамъ и ударамъ, наносимымъ по крайнему Его на нихъ негодованію, — все что ни дѣлали и ни дѣлаютъ, почитаютъ излишнимъ трудомъ ничего незаслуживающимъ, и претерпѣваемую ими потерю — неимѣющею врачевства. Ибо еслибъ они вѣрили, что отъ такихъ искушеній никакого не бываетъ ущерба въ стяжаніи добродѣтелей, а напротивъ великое ихъ приращеніе, когда душа принимаетъ ихъ со смиреніемъ и переноситъ съ благодарностію, и еслибъ вѣрили, что онѣ суть устроенія любительнаго Божія къ нимъ благоволенія; то не смущались бы крайне и не теряли сердечнаго мира отъ того, что подвергаются такимъ искушеніямъ, испытываютъ неумѣстные и срамные помыслы, и бываютъ сухи и хладны во время молитвы и другихъ упражненій духовныхъ. Но паче смиряли бы тогда души свои предъ Богомъ и полагали въ сердцѣ своемъ рѣшеніе во всякомъ дѣлѣ исполнять волю Божію, такъ какъ симъ только образомъ Богъ желаетъ быть угождаемымъ въ мірѣ семъ, и всячески старались хранить себя мирными и покойными, принимая все случающееся какъ отъ руки небеснаго Отца, отъ которой исходитъ и эта горькая чаша, которую они испиваютъ въ настоящее время. Ибо, пусть и отъ діавола бываетъ какое искушеніе, или отъ людей, или по причинѣ грѣховъ; но всячески оно зависитъ отъ Бога и Имъ посылается во благо намъ и отвращеніе какого-либо большаго искушенія.