гались такимъ искушеніямъ. Изъ сего ясно видно, что эта горечь есть честная и драгоцѣнная трапеза, къ которой Богъ приглашаетъ любимцевъ Своихъ на угощеніе, и хотя она во время вкушенія не такъ пріятна, однако многую приноситъ намъ пользу, несмотря на то, что это не видится, когда вкушаемъ ее. Ибо душа, находясь въ состояніи такой сухости, вкушая эту горечь и страдая отъ такихъ искушеній и помысловъ, о которыхъ одно воспоминаніе приводитъ въ трепетъ, отравляетъ сердце и совсѣмъ почти убиваетъ внутренняго человѣка — находясь, говорю, въ такомъ состояніи, душа научается не довѣрять себѣ и не полагаться на свое благонастроеніе, и пріобрѣтаетъ истинное смиреніе, котораго такъ желаетъ отъ насъ Богъ; къ тому же воодушевляется взыскать теплѣйшей къ Богу любви, тщательнѣйшаго вниманія къ своимъ помысламъ и сильнѣйшаго мужества къ перенесенію такихъ искушеній безъ вреда, и выходитъ изъ борьбы сей съ чувствами обученными къ вѣрнѣйшему различенію добра же и зла, какъ сказалъ св. Павелъ (Евр. 5, 14); хотя, повторю опять, она, не видя сихъ сокровенныхъ благихъ плодовъ, смущается и бѣжитъ сказанной горечи, такъ какъ не желаетъ и малое время пребыть безъ вкушенія духовныхъ утѣшеній, и безъ нихъ всякое другое упражненіе духовное почитаетъ временемъ напрасно потеряннымъ и трудомъ безплоднымъ.
Глава двадцать пятая.
Искушенія всякія во благо намъ посылаются.
Чтобъ понятнѣе было тебѣ, какъ всякія вообще искушенія посылаются Богомъ на пользу намъ, прими во
