Почуяли мухи медовые духи, взвились, полетѣли, летятъ—пищатъ:
— Ухъ, какъ сладко! Ухъ, какъ сладко!
Прилетѣли, на столъ сѣли… Боже, чего тутъ нѣтъ! Сахаръ, сухари, галеты, сливки, варенье, колбасы, сыры, горки булокъ, печеній,—все такъ вкусно, все такъ пріятно… Растерялись мухи,—закружились у нихъ головы,—и ни съ мѣста… Сидятъ мушки, туда-сюда смотрятъ. — Гдѣ же Медъ Медовичъ, господинъ самый сладкій?… Какъ чудесно надушенъ онъ, духъ его слышимъ, а гдѣ онъ,—не видимъ!—шепчутся мушки.
— Ш-ш-ш-с-с-с!—ворчитъ господинъ толстый, со всѣхъ сторонъ пузатый, короткая шея, малая головка, стоитъ всѣхъ выше, стоитъ на всѣхъ грозитъ:—Охъ, уйду!… Охъ, уйду!… Ба-а!.. И вы тутъ, мухи! Къ меду! Не дамъ вамъ меду! Медъ вамъ вреденъ, медъ вамъ опасенъ… увязите ножки…
— Кто это такой уродъ нелюбезный?.. Непріятно намъ тебя слушать!—подлетѣла молодая мушка, и пискнула подъ самымъ носомъ урода…
— Я само… варръ… само… варъ… Прочь! Такъ, сестрица-крошка, умою,—тутъ тебѣ и конецъ!..
И зашипѣлъ, забрызгалъ еще больше.
Смѣлая мушка кубаремъ покатилась, пропалъ у мушки и свѣтъ въ глазахъ… Но и тутъ—молода, молода, но о медѣ не забыла….
— Ахъ, вотъ онъ милый, прелестный, наша радость!—пискнула мушка.—Вотъ онъ, тетушки, сестры, мушки-пѣвуньи!
Гдѣ тутъ усидѣть мухамъ? Разомъ весь рой поднялся… Медъ разсыпной, крупчатый, какъ слезка, чистый, самъ глядѣлъ на нихъ широкимъ сотомъ изъ-за самовара, съ глубокаго блюда… Понеслись мухи… Самоваръ вскипѣлъ отъ волненія:
— Куда? Куда? Экая дерзость! Вотъ я васъ! И охватило облако пара мушекъ-сластушекъ… И—о, ужасъ!—падаютъ, падаютъ мушки-сластушки,—тутъ имъ и конецъ!
Сладокъ медъ, да не каждой, знать, мушкѣ до него добраться.
Но молодая мушка добралась до меда, собралась его отвѣдать… и… и увязила ножки въ сладкой медовой слезкѣ…