ГОДА два тому назадъ одинъ изъ моихъ друзей прислалъ мнѣ съ береговъ Средиземнаго моря нѣсколько экземпляровъ этихъ интересныхъ насѣкомыхъ. Шестнадцать мѣсяцевъ держала я ихъ у себя и кормила настолько аккуратно, насколько это было возможно; но чрезвычайный зимній холодъ убилъ ихъ, къ тѣмъ большему моему огорченію, что я уже съ увѣренностью надѣялась увидѣть въ скоромъ времени этихъ насѣкомыхъ въ ихъ окончательномъ развитии.
Въ началѣ марта 189… года мнѣ снова были присланы три разныхъ вида муравьиныхъ львовъ. Они были посажены въ ящикъ съ сухимъ бѣлымъ пескомъ, въ который тотчасъ же зарылись и въ теченіе нѣсколькихъ часовъ оставались притаившимися — безъ всякаго движенія.
Доставленныя мнѣ молодыя насѣкомыя представляли собою плоскихъ, сѣрыхъ, шестиногихъ тварей, величиной съ извѣстнаго жука-бронзовку. Они были покрыты волосками и вооружены двумя сильными челюстями-клещами, выдававшимися впередъ изъ передней части головы. При этомъ насѣкомыя эти были такъ устроены, что могли двигаться только задомъ, и притомъ весьма неповоротливо. Эти существа питаются преимущественно муравьями и, вслѣдствіе особенности своего тѣлосложенія, принуждены пользоваться хитростью, для добыванія себѣ пропитания, а именно: они дѣлаютъ въ сыпучемъ пескѣ воронкообразныя ямки-ловушки, зарываются на днѣ этихъ ямокъ, до половины, въ песокъ и выжидаютъ, когда къ нимъ свалится какое-нибудь оплошавшее насѣкомое; большею частью это бываютъ муравьи. Попавшая въ ямку добыча тотчасъ же схватывается. Если добыча поймана не сразу и начинаетъ выкарабкиваться изъ воронки, то муравьиный левъ толчками головы стрѣляетъ въ нее пескомъ, который и увлекаетъ жертву на дно ямки. Остатки высосанной добычи выбрасываются вонъ изъ ямки такимъ же толчкомъ головы.
Вначалѣ мне было довольно затруднительно доставать муравьевъ, но вскорѣ я получила часть муравьиной кучи, которую, вмѣстѣ съ запасомъ необходимой пищи, пристроила въ особый ящикъ. Муравьи, повидимому, остались совершенно довольны своимъ новымъ помѣщенiемъ и тотчасъ же принялись за свою обычную жизнь. Когда, такимъ образомъ, затрудненіе въ добываніи муравьевъ было устранено, началось кормленіе муравьиныхъ львовъ, по три раза въ день.
По мѣрѣ того, какъ эти насѣкомыя вырастали, ловушки ихъ становились шире и глубже. Вначалѣ верхнее отверстіе воронки было величиной съ двугривенный, со временемъ же оно увеличилось дюймовъ до двухъ въ поперечникѣ.
Я не могу сказать, линяли ли мои насѣкомыя[2] потому что они жили все время очень скрытно; но въ іюлѣ мѣсяцѣ, послѣ непрерывнаго ихъ кормленія, мои муравьиные львы превратились въ круглыхъ куколокъ, которыя имѣли видъ шариковъ, сдѣланныхъ изъ песка. Тогда ящикъ былъ перенесенъ въ теплую оранжерею, гдѣ, по прошествіи семи недѣль, изъ куколокъ вышли на Божій свѣтъ муравьиные львы, въ окончательномъ видѣ своего развитія. Они болѣе всего походили на стрекозъ (или коромыселъ), съ довольно длиннымъ тонкимъ брюшкомъ, четырьмя чернокрапчатыми, прозрачными, стекловидными крыльями, двумя большими глазами и парою булавообразныхъ щупалецъ.
Я читала, будто муравьиный левъ, въ видѣ совершеннаго (крылатаго) насѣкомаго, кормится мухами. Подъ стеклянный колпакъ, служившій помѣщеніемъ для моихъ насѣкомыхъ, было пущено нѣсколько живыхъ мухъ. Однако мнѣ не удалось замѣтить, чтобы мои «львы» воспользовались этимъ кормомъ, а потому я попробовала дать имъ, на тоненькой вѣточкѣ, сиропа изъ ягодъ крыжовника; эта пища оказалась для нихъ желательною, и они стали жадно сосать этотъ сладкій сокъ. Несмотря на всѣ мои заботы, они прожили всего лишь четыре недѣли, что, впрочемъ, можетъ-быть, и было имъ такъ предназначено Творцомъ.
Въ то время, какъ я дописывала эти строки, случилось необычайное происшествіе, заставившее меня прервать на время мою работу. Я услыхала какой-то странный шумъ и что-то блестящее пронеслось мимо меня — пролетѣло въ конецъ комнаты; тамъ, къ великому моему изумленію, увидѣла я сидѣвшую на бѣломъ мраморномъ бюстѣ прелестную птицу — зимородка[3]. Я никогда еще не видала этой птицы живою, и вотъ она сидѣла передо мною — дѣлала мнѣ визитъ въ моемъ салонѣ! Если бы только могла я ей объяснить, насколько пріятно было для меня ея посѣщеніе! Но она была совсѣмъ недоступна: съ рѣзкимъ крикомъ сорвалась она со своего мѣста и стремительно стала носиться по комнатѣ, и хотя я всячески старалась предохранить ее отъ удара въ зеркало (погубившее уже не одну птичку), однако мнѣ это не удалось. Мой рѣдкій и дорогой гость стремительно ударился въ толстое стекло зеркала и упалъ мертвымъ на полъ: бѣдная птица сломала себѣ шейку…
Еще за нѣсколько дней до этого случая мнѣ сообщили, что на нашемъ пруду видѣли зимородка. Я сильно надѣялась, что эта рѣдкая птица совьетъ себѣ тамъ гнѣздо и станетъ, такимъ образомъ, постоянною жительницей нашего сада. Тѣмъ обиднѣе было для меня, что моего прекраснаго гостя такъ скоро постигла столь печальная участь…