ПОЛУЧЕННЫЙ торговымъ домомъ „Артигъ и Вейсъ“ подрядъ на поставку цемента заставилъ Вольфа совершить нѣсколько поѣздокъ, позволившихъ ему близко познакомиться съ различными городами въ Приамурьѣ и въ Манчжуріи. Особенно интересна была его поѣздка въ Манчжурію въ августѣ 1903 года.
Наканунѣ своего отъѣзда Вольфъ пришелъ къ Вотану и спросилъ:
— Дайте мнѣ письма къ вашимъ знакомымъ въ Манчжуріи, я уѣзжаю!
— Зайдите черезъ полчаса — отвѣтилъ Вотанъ — все будетъ приготовлено.
Вольфъ кивнулъ головой и вышелъ въ чертежную. Черезъ полчаса его пригласилъ къ себѣ Вотанъ и передалъ ему письма къ германскому консулу Мюллеру въ Харбинѣ, представителю „Артигъ и Вейсъ“ въ портъ-Артурѣ — Велю и японскому купцу манаки въ Инкоу. Спрятавъ письма въ карманъ сюртука, Вольфъ пожалъ старику руку и сказалъ:
— Намъ, кажется, скоро придется сыграть историческую роль, господинъ Вотанъ? Время подходитъ...
— Господинъ Вольфъ — съ презрительной улыбкой отвѣтилъ Вотанъ, — вы, вѣроятно, еще плохо держались на ногахъ, когда фирмѣ нашей приходилось играть роль, которую вы именуете исторической.
— Ну, да, конечно... — разсѣяннымъ голосомъ протянулъ Вольфъ. — Не будемъ спорить на прощанье!
Они разстались дружелюбно, но когда за Вольфомъ закрылась дверь, старый Вотанъ свободнѣе вздохнулъ.
Вольфъ же болѣе не думалъ о Вотанѣ. Онъ ѣхалъ на вокзалъ, и всѣ мысли его были тамъ, гдѣ онъ долженъ былъ затѣять новое и обширное дѣло. Въ дорогѣ онъ мало выходилъ изъ своего купэ и почти все время спалъ.
Пріѣхавъ въ Харбинъ, Вольфъ явился къ германскому консулу. Прочитавъ письмо Вотана, толстый Мюллеръ встрѣтилъ капитана съ распростертыми объятіями.
— Для васъ, капитанъ, у меня давно хранится грузъ, присланный на ваше имя изъ германскаго морского штаба.
— А сколько мѣстъ?–полюбопытствовалъ Вольфъ.
— Двѣнадцать, — отвѣтилъ консулъ.
— Тогда я вамъ могу сообщить интересную новость, ваше превосходительство, — улыбнулся капитанъ. — Война Японіи съ Россіей рѣшена...
— Я это знаю — шепнулъ и съ хитрымъ видомъ покачалъ головой консулъ. — Знаю... знаю!
— Вы разрѣшите мнѣ прожить въ вашемъ домѣ три дня? — спросилъ Вольфъ и, не дожидаясь отвѣта, продолжалъ: — Я долженъ, согласно предписанія, установить въ вашемъ домѣ радіотелеграфъ, при помощи котораго одинъ изъ клерковъ нашего здѣшняго магазина отсюда будетъ передавать телеграммы по назначенію. Обслуживающія японцевъ станціи будутъ находиться по обѣимъ сторонамъ полосы отчужденія Китайской-Восточной желѣзной дороги.
Два дня безъ отдыха работалъ Вольфъ въ темной комнатѣ пристройки къ дому консула. Ему помогалъ молодой, несуразный нѣмецъ, служившій въ Харбинѣ у „Артигъ и Вейса“ и оказавшійся запаснымъ кондукторомъ германскаго флота, знающимъ установку и примѣненіе переносныхъ радіо-телеграфныхъ станцій.
Когда работа была закончена, Вольфъ въ присут ствіи консула подалъ сигналъ. Ему черезъ нѣсколько секундъ отвѣтилъ кто-то короткой фразой:
— Принято–замолкните до войны! Вольфъ съ дѣловитымъ видомъ пожалъ руку консулу и клерку и началъ одѣваться.
Выходя, онъ приложилъ руку къ шляпѣ и сказалъ:
— Надѣюсь, что постъ Ме 15 оправдаетъ довѣріе правительства!
Въ голосѣ Вольфа звучали начальническія ноты, и оба — и консулъ Мюллеръ и несуразный клеркъ Петцъ — почтительно поклонились, провожая его.
А Вольфъ, выйдя отъ консула, пошелъ вдоль полотна желѣзной дороги, взялъ за вокзаломъ извозчика и приказалъ везти себя въ магазинъ „Артигъ и Вейсъ“. Здѣсь онъ вызвалъ управляющаго и сказалъ ему, что въ магазинъ будетъ присланъ грузъ, который необходимо немедленно отправить Вотану, озаботив шись, однако, тѣмъ, чтобы, по возможности, таможня вовсе не интересовалась содержимымъ груза.
Послѣ этого Вольфъ по улицѣ, выходившей на полотно желѣзной дороги, достигъ рельсъ и, перейдя ихъ, зашагалъ по изрѣзанной острыми колесами арбъ дорогѣ, идущей по обширному, заваленному городскими отбросами и навозомъ полю. Впереди виднѣлся китайскій городъ Фудзядзянь и уже издали дышалъ зловоніемъ, дымомъ, угаромъ отъ бобоваго масла и поджариваемаго сырого опіума. Крики грязной толпы, звонъ мѣдныхъ тазовъ цирюльниковъ, верещаніе свиней, которыхъ тутъ же рѣзали и свѣжевали, пѣсни народныхъ разсказчиковъ, визгъ и циничныя выкрикиванія пестро одѣтыхъ женщинъ, зазывающихъ прохожихъ въ грязные вертепы, изъ которыхъ вилась и тяжело опадала струя дыма, опіума и гашиша. На увѣренно шагающаго чужестранца съ удивленіемъ смотрѣли китайцы и перекидывались короткими изумленными вопросами. Вольфъ, взглядывая на нанесенный въ записной книжкѣ планъ Фудзядзяня, быстро подвигался по лабиринту улицъ и кривыхъ, утопающихъ въ грязи закоулковъ и подошелъ къ длинной одноэтажной фанзѣ, около дверей которой сидѣлъ отличный черный пудель.
Вольфъ постучалъ и тотчасъ же дверь открылась, а на порогѣ показался маленькій, широкоплечій человѣкъ, съ лицомъ, изрытымъ оспой и словно исполособаннымъ хлыстомъ.
— Имѣю честь кланяться, капитанъ! — сказалъ хозяинъ фанзы.
— Отлично, что вы здѣсь! — пожимая ему руку, воскликнулъ Вольфъ. — Вы должны тотчасъ же отправиться къ Вотану и доставить ему грузъ, который вы возьмете въ здѣшнемъ магазинѣ „Артигъ и Вейсъ“.
— Между мною и Вотаномъ установились нѣсколько натянутыя отношенія... — улыбнулся тотъ.
— Что было между вами, Нохвицкій? — спросилъ Вольфъ. — Но вы меня не приглашаете къ себѣ!
— Пожалуйста, — капитанъ! — сказалъ Нохвицкій. — Вы только ужъ простите меня за мой образъ жизни!
— О! — засмѣялся Вольфъ. — Я ко всему привыкъ.
Въ полусумракѣ фанзы капитанъ увидѣлъ на длин номъ „канѣ“, прикрытомъ ковромъ, трехъ японокъ въ очень откровенныхъ костюмахъ. Онѣ были пьяны, такъ какъ передъ ними стояли бутылки съ ликеромъ и ромомъ и большая деревянная чашка съ орѣхами и мандаринами. Вольфъ развалился на „канѣ“, и черноглазая японка съ набѣленнымъ и нарумяненнымъ лицомъ фарфоровой куклы протянула ему съ тихимъ воркующимъ смѣхомъ большой стаканъ рому.
— Н-ну, разсказывайте! — крикнулъ Вольфъ.
— Исторія короткая! У меня находится телеграмма, которая доказываетъ, что Вотанъ — шпіонъ, и я позволилъ себѣ извлекать изъ этого обстоятельства извѣстный доходъ, который трачу на этихъ прелестныхъ „гейшъ“.
— Вы — ловкій! — замѣтилъ Вольфъ. — Вы сумѣете помириться съ Вотаномъ. Отдайте ему телеграмму — и конецъ! Я же вамъ гарантирую полученіе такой-же суммы, простите, безъ... шантажа.
Вольфъ остался ночевать у Нохвицкаго, и на утро тотъ проводилъ капитана на вокзалъ. Вольфъ уѣхалъ въ Портъ-Артуръ, а Нохвицкій вернулся домой и началъ готовиться къ поѣздкѣ къ Вотану.
Въ Портъ-Артурѣ капитанъ устроилъ радіо-телеграфъ въ домѣ Веля и возился въ разныхъ канцеляріяхъ, гдѣ заканчивалъ счета и принималъ заказы на новыя партіи цемента, красокъ и желѣза.
Дня черезъ два въ одномъ изъ ресторановъ собралась небольшая компанія.
Здѣсь были: Вольфъ, Вель, управляющій портъ-артурскимъ отдѣленіемъ „Артигъ и Вейса“, и японецъ—докторъ, пользующійся большой извѣстностью въ городѣ. Всѣ трое пили черный кофе съ ликеромъ и перекидывались короткими фразами, не обращавшими на себя ничьего вниманія и кажущимися незначительными.
— Итакъ, все готово? — спросилъ японецъ.
— Мы готовы! — отвѣтилъ Вольфъ.
Вель кивнулъ головой и сказалъ:
— Всѣ наши отдѣленія къ вашимъ услугамъ. Мы находимся въ отличныхъ сношеніяхъ со всѣми нѣмецкими фирмами въ Китаѣ.
— Такъ... Отлично! — сказалъ докторъ. — Теперь уже у недолго Ждать.
— Маіоръ, — шепнулъ Вольфъ, — когда же навѣрное?
— Новый годъ несетъ съ собою войну, господа! — отвѣтилъ серьезнымъ голосомъ японецъ.
Потомъ всѣ трое умолкли и начали любоваться рейдомъ. Ночь спускалась медленно. Сначала прозрачная, она становилась все темнѣе и сумрачнѣе. На морѣ зажглись бѣлые, красные, зеленые огни на бакахъ и мачтахъ судовъ и на плавучихъ буйкахъ. Вдали, на одинокомъ утесѣ ярко вспыхивалъ огонь маяка. Съ какой-то батареи производилось испытаніе прожектора. Ослѣпительно яркій снопъ лучей бѣжалъ по морю, нащупывая каждую волну, каждый рыбачій челнокъ, запоздавшій въ морѣ. Иногда вдругъ вырисовывался черный остовъ китайской барки съ призрачными, бѣлѣющими, какъ крылья гигантской птицы, парусами. На далекомъ горизонтѣ казались неподвижными идущіе пароходы, и надъ ними замерли клубы и полосы чернаго дыма. Внизу затихалъ городъ. Доносились звуки оркестра, и гдѣ-то неподалеку тихимъ голосомъ пѣлъ заунывную пѣсню китаецъ, а въ воздухѣ шуршали летучія мыши.
Вель и японецъ чувствовали, что они сливаются съ тишиной и ночнымъ покоемъ природы. Только Вольфъ думалъ о другомъ; онъ соображалъ что-то и дѣлалъ какія то замѣтки въ записной книжкѣ.
— Вы совсѣмъ лишены мечтательности, капитанъ? — спросилъ, слегка поморщившись, японецъ.
— Вовсе нѣтъ! — отвѣтилъ Вольфъ. — Только я прiѣхалъ сюда не мечтать, маіоръ. Однако, поздно уже! Мнѣ нужно домой, меня ждутъ письма и укладка, Такъ какъ Завтра Я возвращаюсь. Они начали прощаться, крѣпко пожимая другъ другу руки.
— Капитанъ! — сказалъ японецъ. — Я имѣю порученіе отъ нашего морского штаба передать вамъ книгу съ отрывными листами пропусковъ для пароходовъ съ грузами торговаго дома „Артигъ и Вейсъ“.
Вольфъ и Вель опять сѣли за столъ и начали разсматривать тетрадь. Страницы ея представляли большія въ полъ-листа писчей бумаги квитанціи за № 141—160 и государственнымъ гербомъ Японіи. На квитанціяхъ по японски и англійски было напечатано:
„Приказъ всѣмъ командирамъ военныхъ и дозорныхъ кораблей японскаго флота, командирамъ портовъ и океанскихъ дистанцій предписывается при предъявленіи настоящаго приказа, не производя осмотра и не чиня препятствій, пропускать пароходы съ грузомъ торговаго дома „Артигъ и Вейсъ“ по любому направленію, предупреждая таковые о зонахъ минныхъ загражденій“.
— Вы найдете возможнымъ переслать эти документы Вотану? — спросилъ Вольфъ, обращаясь къ Велю.
— Да! — отвѣтилъ тотъ. — Завтра я отправляю большую партію сукна и шелка и сумѣю переслать шефу эти цѣнные пропуски.
Выйдя изъ ресторана, новые знакомцы разошлись въ разныя стороны.