Мой милый, мой поэт,
Товарищ с юных лет!
Приду я неотменно
В твой угол, отчужденный 5 Презрительных забот,
И шума, и хлопот,
Толпящихся бессменно
У Крезовых[1] ворот.
Пусть, златом не богаты, 10 Твоей смиренной хаты
Блюстители-пенаты
Тебя не обрекли
За шумной колесницей
Полубогов земли 15 Влачить стопы твои,
И в дом твой не ввели
Фортуны с вереницей
Затейливых страстей.
Пусть у твоих дверей 20 Привратник горделивый
Не будет с булавой
Весёлости игривой
Отказывать, спесивой
Качая головой; 25 А скуке, шестернёй
Приехавшей шумливо
С гостями позевать,
Дверь настежь растворять
Рукою торопливой! 30 И пусть в прихожей звон
О друге не доложит;
Но сердце, статься может,
Шепнёт тебе: вот он!
Пусть в храмине опрятной, 35 Уютной и приятной
Для граций и друзей,
Слепить не будут взоров
Ни выделка уборов —
Труд тысячи людей, — 40 Ни белизна фарфоров,
Ни горы хрусталей,
Сияющих, но бренных,
Как счастье прилепленных
К их блеску богачей, 45 Фортуны своенравной
Балованных детей!
Природа-мать издавна
Поэтам избрала
Тропинку здесь простую, 50 Посредственность златую
В подруги им дала.
Вергилия приятель,
Любимый наш певец,
Не приторный ласкатель, 55 Не суетный мудрец,
Гораций не был знатным,
Под небом благодатным,
Тибурских рощ[2] в тени
Он радостные дни 60 Умеренности ясной
С улыбкой посвящал,
Друг Делии[3] прекрасной,
Богатства не желал.
И староста Пафоса,[4] 65 Девицами Теоса
При сединах увит,
Не в мраморных чертогах,
Не при златых порогах
Угащивал харит! 70 Стихов своих игривых
Мне свиток приготовь,
Стихов красноречивых,
И пылких и счастливых,
Где дружбу и любовь 75 Ты, сердцем вдохновенный,
Поёшь непринужденно
И где пленяешь нас
Не громом пухлых фраз
Раздутых Цицеронов,[5] 80 Не пискотнёю стонов
Тщедушных селадонов,[6]
Причёсанных в тупей,[7]
И не знобящим жаром,
Лирическим угаром 85 Пиндаров[8] наших дней!
Расколом к смертной казни
Приговорённый Вкус,[9]
Наставник лучший муз,
Исполненный боязни, 90 Укрылся от врагов
Под твой счастливый кров.
Да будет неотлучно
Тебя он осенять,
Да будет охранять 95 Тебя от шайки скучной
Вралей, вестовщиков,
И прозы и стихов
Работников подённых,
Невежеством клеймённых 100 Пристрастия рабов!
Да, убояся бога,
Живущего с тобой,
Дверей твоих порога
Не осквернят ногой. 105 Да западёт дорога
К тебе, любимец мой,
Сей сволочи бездумной,
И суетной и шумной
Толпе забот лихих, 110 Как древле коршун жадный,
Грызущих беспощадно
Усердных слуг своих!
Но резвость, но веселья —
Товарищи безделья — 115 И Вакх под вечерок
С Токаем престарелым
И причетом веселым
Пускай полётом смелым
В твой мчатся уголок; 120 А там любовь позднее
Пускай в условный срок
Придёт к тебе, краснея, —
И двери на замок!
О друг мой! Мне уж зрится: 125 Твой скромный камелёк
Тихохонько курится,
Вокруг него садится
Приятелей кружок;
Они слетелись вместе 130 На дружеский твой зов
Из разных все концов.
Здесь на почётном месте
Почётный наш поэт,
Белева мирный житель[10] 135 И равнодушный зритель
Приманчивых сует,
Жуковский, в ранни годы
Гораций-Эпиктет.[11]
Здесь с берега свободы,[12] 140 Художеств, чудаков,
Карикатур удачных,
Радклиф,[13] Шекспиров мрачных,
Ростбифа и бойцов —
Наш Северин любезный; 145 Пусть нас делили бездны
Зияющих морей,
Но он не изменился
И другом возвратился
В объятия друзей! 150 Питомец сладострастья,
Друг лакомых пиров,
Красавиц и стихов,
Дитя румяный счастья,
И ты, Тургенев, к нам! 155 И ты, наследник тула[14]
Опасных стрел глупцам
Игривого Катулла,[15]
О Блудов,[16] наш остряк!
Завистников нахальных 160 И комиков печальных
Непримиримый враг![17]
Круг избранный, бесценный
Товарищей-друзей!
Вам дни мои смиренны 165 И вам души моей
Обеты сокровенны!
Меня не будут зреть
В прислужниках гордыни,
И не заманит сеть 170 Меня слепой богини![18]
Вам, вам одним владеть
Весёлыми годами,
Для вас хочу и с вами
Я жить и умереть!
1816
Варианты
Первоначальный вариант
Перед ст. 1:
Певцу рукоплесканье
И миртовый венок
За новое посланье!
А другу лобызанья
И свиток мерных строк,
Нескладное маранье;
Щедротам богача
Убогого дар тощий,
Крикливого грача
Ответ Орфею рощи!
Позднейшая вставка
Между ст. 163 и 164:
И ты простосердечный
Приятель и поэт,
При сединах беспечный
Счастливец дев <и> лет,
Доверчивый к надеждам,
Назло судьбе своей
Пел женщин и друзей,
Но грозный враг невеждам,
Назло подагры вечной…
Примечания
Печ. по последнему слою правки на позднейшей авториз. копии в РСб-1; незавершенную строфу о В. Л. Пушкине, вписанную Вяземским на полях рукописи, см. в разделе «Другие редакции и варианты». Автограф — первоначальная ред., с дополнительным вводным фрагментом, делением на главы и с многочисленными пометами и правкой Жуковского, А. Ф. Воейкова и самого Вяземского (частично приведены в Изд-1935 и в Изд-1958). Авториз. копия с этого автографа — промежуточная ред., с рядом лексических замен, без вводного фрагмента и деления на главы, и близкие к ней копии в РСб-5 (с позднейшей правкой, приближающей текст к окончательному) и в Тетради А. И. Тургенева. Послание отражает воздействие «Моих пенат» Батюшкова (ср. «К подруге»): написано тем же астрофическим трехстопным хореем и варьирует те же темы (дружеского пира, противопоставления скромного домашнего счастья иллюзорным благам суетного света и т. д.). Датируется по содержанию: встреча арзамасцев в московском доме Батюшкова могла произойти в 1816 г.
↑Крез (VI в. до н. э.) — царь Лидии, владелец несметных сокровищ; в переносном значении: богач.
↑Староста Пафоса — Анакреон, родившийся в Теосе; Пафос — название города на Кипре, славившегося храмом Афродиты.
↑Цицероны. Вяземский называет именем римского оратора и государственного деятеля Марка Тулия Цицерона (106—43 до н. э.) выспренних, риторических поэтов.
↑Тупей — взбитый хохол на голове. К этому ст. в автографе Вяземский сделал примеч.: «Батюшкова стих во «Видении на брегах Леты». Речь идет о строке «Один, причесанный в тупей», которая в указанном ст-нии Батюшкова относится к поэту П. И. Шаликову.
↑Расколом к смертной казни Приговоренный Вкус. В автографе вм. «Расколом» — «Беседой».
↑Белева мирный житель — цитата из послания Батюшкова «К Жуковскому» (1812), который в это время жил в имении Буниных Белевского уезда Тульской губернии.
↑Гораций-Эпиктет. Соединением имен эпикурейца Горация и римского философа-стоика Эпиктета (ок. 50 — ок. 138 н. э.) Вяземский подчеркивает сочетание этих начал в личности и поэзии Жуковского (ср.: «Веселый, как Гораций, И сумрачный порой», с. 87).
↑С берега свободы — Северин [→] в 1814 г. вернулся из Англии.
↑Радклиф Анна (1764—1823) — английская писательница, автор «готических романов».
