Когда Пантагрюэль завоевалъ всю страну Дипсодовъ, то переселилъ въ нее колонію Утопистовъ въ числѣ 9876543210 человѣкъ, не считая женщинъ и малыхъ дѣтей, всевозможныхъ ремесленниковъ и профессоровъ всѣхъ либеральныхъ наукъ, для освѣженія, оживленія и украшенія той страны, гдѣ населеніе было жидко и она была большею частью пустынна.
И переселеніе это совершилъ онъ отчасти и потому также, что мужчины и женщины размножились въ Утопіи какъ саранча. Вы должны понять безъ того, чтобы мнѣ нужно было объяснять это вамъ, что жители Утопіи отличались такимъ плодородіемъ, что въ каждой семьѣ по истеченіи каждыхъ девяти мѣсяцевъ рождалось не менѣе семи дѣтей, какъ мужескаго, такъ и женскаго пола, подобно тому, какъ это было среди еврейскаго народа въ Египтѣ (если только де Лира[1] не вретъ). Но не столько это обстоятельство, равно какъ и плодородіе почвы, здоровый климатъ и удобства жизни въ Дипсодіи, сколько желаніе удержать въ повиновеніи и должной дисциплинѣ завоеванный край побудили его переселить въ него своихъ исконныхъ и вѣрныхъ подданныхъ, которые съ незапамятныхъ временъ не знали и не признавали иного господина какъ онъ; которые, едва родившись на свѣтъ Божій, вмѣстѣ съ молокомъ матери всосали сладость и кротость его царствованія и съ нею всѣ выросли и вполнѣ освоились. Можно было съ увѣренностью сказать, что они скорѣе лишатся жизни, нежели отпадутъ отъ прирожденной и неотъемлемой приверженности къ своему государю, какъ бы ихъ ни разсѣяли и куда бы ихъ ни переселили. И не только они сами и дѣти, рожденныя изъ ихъ крови, пребудутъ ему вѣрны, но сумѣютъ привить эту вѣрность и повиновеніе къ націямъ, вновь присоединеннымъ къ имперіи. Такъ оно на дѣлѣ и оказалось, и всѣ надежды на этотъ счетъ оправдались. Если Утопійцы до своего переселенія были вѣрны и благодарны, то Дипсоды, проживъ съ ними нѣсколько дней, перещеголяли ихъ съ тѣмъ свойственнымъ всѣмъ смертнымъ жаромъ, съ которымъ они относятся ко всякому новому дѣлу, если оно имъ по сердцу. Единственное, что они оплакивали и на что слезно жаловались, это на то, что до нихъ раньше не доходила слава о добромъ Пантагрюэлѣ.
Поэтому замѣтьте-ка здѣсь кстати, бражники, что лучшій способъ удержать и подчинить завоеванный край заключается совсѣмъ не въ томъ, чтобы грабить народъ, насиловать, мучить, разорять его и управлять имъ посредствомъ кнута, — какъ ошибочно утверждаютъ, къ своему стыду, и позору, нѣкоторые тиранническіе умы, — короче сказать: не въ томъ, чтобы глотать народъ на манеръ неправеднаго правителя, котораго Гомеръ называетъ Демоборономъ, то-есть пожирателемъ народа. Я не стану приводить вамъ по этому поводу древнюю исторію, но напомню то, чему были свидѣтели ваши отцы и вы сами, если только вы не слишкомъ молоды. Какъ новорожденныхъ, народъ слѣдуетъ кормить молокомъ, укачивать, убаюкивать; какъ только-что посаженныя деревца, его слѣдуетъ поддерживать, беречь, защищать отъ всякихъ насилій, обидъ и бѣдствій; какъ человѣка, выздоравливающаго отъ продолжительной и опасной болѣзни, его слѣдуетъ лелѣять, щадить, помогать возстановленію его силъ, такъ чтобы онъ проникся такимъ мнѣніемъ, что нѣтъ въ мірѣ ни короля, ни принца, котораго бы онъ такъ боялся въ роли врага и такъ жаждалъ въ роли друга. Такъ Озирисъ, великій египетскій повелитель завоевалъ всю землю, прибѣгая не столько къ оружію, сколько оказывая помощь угнетеннымъ, уча добру и здоровой жизни, издавая разумные законы, осыпая народъ милостями и благодѣяніями. Отъ этого вселенная прозвала его великимъ царемъ Эвергетомъ, т.-е. благодѣтелемъ, какъ приказалъ Юпитеръ нѣкоей Памилѣ[2]. Гезіодъ въ своей Ѳеогоніи указываетъ надобрыхъ демоновъ, — назовемъ ихъ, если хотите, ангелами, — какъ на посредниковъ между богами и людьми, превосходящихъ людей, но уступающихъ богамъ. И такъ какъ всѣ небесные сокровища и дары достигаютъ до насъ черезъ ихъ руки, то онъ называетъ ихъ роль царственною: потому что исключительнымъ дѣломъ царей должно быть: дѣлать добро и никогда не причинять зла.
Таковъ былъ властитель вселенной Александръ Македонскій. Такимъ образомъ владѣлъ землею и Геркулесъ, освобождая людей отъ чудовищъ, отъ угнетеній, насилій и тиранніи, милостиво правя ими, воцаряя между ними справедливость и правосудіе, удерживая среди нихъ добрый порядокъ и издавая законы, содѣйствующіе прочности государства, пополняя то, чего недоставало, сокращая то, что оказывалось лишнимъ, прощая все прошлое зло и забывая всѣ личныя оскорбленія. Примѣръ этому видимъ въ амнистіи аѳинянамъ, когда благодаря мужеству и стараніямъ Ѳразибула были искоренены тираны. Позднѣе то же самое превозносилъ въ Римѣ Цицеронъ, и этому же подражалъ императоръ Авреліанъ. Вотъ волшебные напитки и любовныя чары, посредствомъ которыхъ мирно удерживается то, что съ трудомъ завоевано. И счастливѣе царствовать не можетъ завоеватель, или король, или принцъ, или философъ какъ чередуя правосудіе съ доблестью. Доблесть свою онъ доказалъ побѣдой и завоеваніемъ. Правосудіе его обнаружится въ томъ, что въ добромъ согласіи и любви со своимъ народомъ онъ издастъ законы, обнародуетъ эдикты, установитъ религіи, окажетъ каждому справедливость, и какъ говоритъ объ Октавіи Августѣ благородный поэтъ Маро:
«Онъ, побѣдитель, по своей волѣ
Издавалъ законы въ угоду побѣжденнымъ».
Вотъ почему Гомеръ въ своей Иліадѣ называетъ добрыхъ государей и великихъ царей Kosmetoras laon, то-есть краса народовъ. Такими соображеніями руководствовался Пума Помпилій, второй царь римлянъ, справедливый, мудрый философъ, когда повелѣлъ, чтобы въ праздникъ, посвященный богу Терминусу и который назывался Терминаліи, приносились лишь безкровныя жертвы. Этимъ онъ показалъ намъ, что въ предѣлахъ государства слѣдуетъ править мирно, дружелюбно, милостиво и не пачкать рукъ кровью и грабежомъ. Кто поступаетъ иначе, тотъ не только утратитъ то, что пріобрѣлъ, но еще навлечетъ на себя срамъ и позоръ въ томъ смыслѣ, что всѣ сочтутъ, что онъ нечистыми путями сдѣлалъ свои пріобрѣтенія, разъ они ушли изъ его рукъ. Извѣстно вѣдь, что чужое добро въ прокъ не идетъ. И хотя бы онъ всю жизнь пользовался пріобрѣтеннымъ имуществомъ, но если его наслѣдники утратятъ его, то позоръ этого падетъ на покойника и память его будутъ проклинать, какъ память неправеднаго завоевателя. Вѣдь не даромъ говоритъ пословица: «Чужимъ добромъ не разживешься». Замѣтьте также, записные подагрики, что этимъ путемъ Пантагрюэль одного ангела превратилъ въ двоихъ, — какъ разъ обратное дѣйствіе тому, что совѣтуетъ Карлъ Великій, обратившій одного діавола въ двоихъ, когда переселилъ саксонцевъ во Фландрію, а фламандцевъ въ Саксонію. Не въ силахъ удержать саксонцевъ, присоединенныхъ имъ къ имперіи, въ повиновеніи, такъ какъ они поминутно, бунтовались, если его случайно отвлекала война въ Испанію или другія отдаленныя страны, — онъ переселилъ ихъ въ свой край, естественно покорный ему, а именно во Фландрію; а своихъ природныхъ подданныхъ, фламандцевъ, переселилъ въ Саксонію, не сомнѣваясь въ ихъ вѣрности, хотя бы они и эмигрировали въ чужія страны. Но случилось такъ, что саксонцы продолжали бунтовать по старому, а фламандцы, проживая въ Саксоніи, переняли нравы и обычаи саксонцевъ.