вѣрности, хотя бы они и эмигрировали въ чужія страны. Но случилось такъ, что саксонцы продолжали бунтовать по старому, а фламандцы, проживая въ Саксоніи, переняли нравы и обычаи саксонцевъ.
верности, хотя бы они и эмигрировали в чужие страны. Но случилось так, что саксонцы продолжали бунтовать по старому, а фламандцы, проживая в Саксонии, переняли нравы и обычаи саксонцев.
Указомъ правительству Дипсодіи Пантагрюэль назначилъ Панурга владѣльцемъ замка Сальмигонденъ, приносившаго ежегодно 6.786.109.789 золотыхъ дукатовъ доходу, не считая дохода съ майскихъ жуковъ и улитокъ, доходившаго, на худой конецъ, отъ 2.435.768 до 2.435.769 барашковъ[1], порою же достигавшаго 1.234.554.321 цехина[2]. Новый владѣлецъ такъ хорошо хозяйничалъ, что менѣе нежели въ двѣ недѣли промоталъ вѣрный и невѣрный доходъ со своихъ владѣній за три года. Онъ промоталъ его, прошу васъ думать, не на основаніе монастырей, постройку храмовъ, училищныхъ зданій и больницъ или другія подобныя затѣи. Онъ истратилъ его на безчисленные банкеты и веселые пиры, на которые шелъ всякъ, кто хотѣлъ: всѣ добрые собутыльники, молодыя дѣвчоночки и хорошенькія бабенки. Онъ рубилъ лѣса, сжигалъ толстыя деревья на золу, бралъ деньги взаймы, покупалъ дорого, продавалъ дешево и поѣдалъ свой хлѣбъ на корню.
Пантагрюэль, увѣдомленный объ этомъ, нисколько не вознегодовалъ, не разсердился и не огорчился. Я уже говорилъ вамъ, что то былъ добрѣйшій изъ людей, малыхъ и великихъ, которые когда-либо опоясывались мечомъ. Онъ всѣ вещи принималъ съ хорошей стороны, все истолковывалъ по доброму. Никогда не терзался, ничѣмъ не скандализировался. Онъ бы не былъ такимъ разумнымъ человѣкомъ, если бы огорчался или сердился; потому что всѣ сокровища въ подлунномъ царствѣ и всѣ тѣ, что заключаетъ земля во всѣхъ своихъ измѣреніяхъ — въ вышину, глубину, ширину и длину — не достойны волновать наши чувства и смущать нашъ умъ и душу. Онъ только отвелъ Панурга въ сторонку и мягко замѣтилъ ему, что
Указом правительству Дипсодии Пантагрюэль назначил Панурга владельцем замка Сальмигонден, приносившего ежегодно 6.786.109.789 золотых дукатов доходу, не считая дохода с майских жуков и улиток, доходившего, на худой конец, от 2.435.768 до 2.435.769 барашков[1], порою же достигавшего 1.234.554.321 цехина[2]. Новый владелец так хорошо хозяйничал, что менее нежели в две недели промотал верный и неверный доход со своих владений за три года. Он промотал его, прошу вас думать, не на основание монастырей, постройку храмов, училищных зданий и больниц или другие подобные затеи. Он истратил его на бесчисленные банкеты и веселые пиры, на которые шел всяк, кто хотел: все добрые собутыльники, молодые девчоночки и хорошенькие бабенки. Он рубил леса, сжигал толстые деревья на золу, брал деньги взаймы, покупал дорого, продавал дешево и поедал свой хлеб на корню.
Пантагрюэль, уведомленный об этом, нисколько не вознегодовал, не рассердился и не огорчился. Я уже говорил вам, что то был добрейший из людей, малых и великих, которые когда-либо опоясывались мечом. Он все вещи принимал с хорошей стороны, всё истолковывал по доброму. Никогда не терзался, ничем не скандализировался. Он бы не был таким разумным человеком, если бы огорчался или сердился; потому что все сокровища в подлунном царстве и все те, что заключает земля во всех своих измерениях — в вышину, глубину, ширину и длину — не достойны волновать наши чувства и смущать наш ум и душу. Он только отвел Панурга в сторонку и мягко заметил ему, что
