«Я заглянул в окно редакторского кабинета!» — рассказывал месяц. «Было это где-то в Германии. Богатая обстановка, множество книг и видимо-невидимо газет. В кабинете сидели несколько молодых людей. Сам редактор стоял у конторки; перед ним лежали две небольшие книжки, ожидавшие рецензии. «Вот эту мне прислали!» — сказал редактор. «Но я ещё не успел познакомиться с нею! Издание красивое, а что вы скажете о самом содержании?» — «Оно не дурно!» — отозвался один из присутствовавших, собрат автора. «Немножко растянуто, но, ведь, автор ещё так молод! Стихосложение тоже хромает, зато мысли он высказывает весьма здравые, хотя, конечно, и довольно избитые! Но что ж? Где же набраться новых! Сказать по правде, вряд ли из него выйдет что-нибудь особенное, но похвалить его всё же следует: он довольно начитан, прекрасный знаток восточных наречий и сам судит весьма здраво. Это он, ведь, написал такую прекрасную рецензию о моей книге «Фантазии на будничные темы». Надо поощрить молодой талант!» — «Но, ведь, он настоящий олух!» — сказал другой из присутствовавших. «Кто же и губит поэзию, как не эти посредственные талантики, а он век останется посредственностью!» — «Бедняга!» — вмешался третий. «А тётушка-то его не нарадуется на него! Вы знаете её, господин редактор. Это она, ведь, завербовала вам столько подписчиков на ваш последний перевод!» — «Да, да! Премилая женщина!» — подхватил редактор. «Ну так вот, я написал коротенькую рецензию: «Несомненный талант… желанный подарок… новый цветок в саду поэзии… прекрасное издание и т. д.» Но вот ещё книжка! Автор, видно, думает, что я куплю её! Я слышал, впрочем, что её хвалят! Говорят — большой талант! Как по вашему?» — «Да, все прокричали о нём», — сказал поэт. «Но тут что-то не ладно. Гениальнее всего у него знаки препинания». — «Его не мешало бы слегка пробрать, не то он уж чересчур возомнит о себе!» — сказал третий. — «Но это будет несправедливо!» — вмешался четвёртый. «К чему придираться к маленьким оплошностям вместо того, чтобы радоваться хорошему, а хорошего в этой книжке много! Всё же он головой выше всех прочих!» — «То-то и есть! Коли он такой гений — к нему и надо отнестись как можно строже! И без того его хвалят довольно! Нельзя же вконец вскружить ему голову!?» — «Несомненный талант!» — строчил между тем редактор: «Обычные небрежности… Как на пример неудачных стихов, укажем на страницу двадцать шестую, где есть два зияния… Советуем ему изучать классиков… и т. д.»
«Я отвернулся», — продолжал месяц: «и заглянул в окно тётушкиного дома; в гостиной сидела ручная птица — автор первой книжки; он принимал похвалы и поклонение собравшихся гостей и был вполне счастлив. Отыскал я затем и вольную птицу, другого поэта. Он тоже находился среди большого общества, в доме одного покровителя талантов. Разговор шёл о книге первого поэта. «Я прочту и вашу!» — обратился меценат к присутствовавшему поэту. «Но признаюсь, — вы знаете, я всегда искренен — я не ожидаю найти в ней что-нибудь особенное. Ваша муза чересчур вольна, фантастична! Но как человек, вы, я знаю, достойны всякого уважения!» В углу сидела молодая девушка и читала в какой-то книге:
«Встречает суд гений суровый,
И громкое пошлость «ура»!
История эта стара,
Но вечно останется новой!»