Калика перехожая (Крестовский)/1861 (ВТ)


[5]
Калика-перехожая
I.

Грибом стоит в селе избенка…
В избенке плачет старушонка:
Вчера угнали в рекрута
Ее радельца — радость-­сына.
Изба нетоплена, пуста,
Чадит сосновая лучина.
И ждет она: вот-­вот войдет,
Вернется сын! — так чутко ждет, —
Но тихо все: лишь ветер свищет,
10 Да мелкий дождь, что прутьем, хлыщет…

А хоть и сдать ­бы не закон,
Да против старосты не сладить;
Как не взлюбил Васютки он,
Так и доехал! заморен
Уж больно парень был. — «Спровадить
Положено, мол, на миру,
Затем что нерадив!» — старухе

[6]

Сказал он раз — и глядь, Васюхе
Забрили лоб на ту­ ж пору.

II.
20 Мирским христовым подаяньем

Она кормилась от села,
Кормилась год и все ждала
Родного гостя с упованьем.
К обедне­ ль в праздник зазвонят,
Она накинет телогрейку
И в церкви, с нищенками в ряд,
В одну христовую семейку
Собравшись, станет у дверей, —
И подают миряне ей:
30 Кто грош подаст, а кто копейку, —
Тем и жила…

А все тоска,
Что червь подточный грудь ей гложет,
И что могильная доска,
Все давит, давит… И не сможет
Она с тоски на свет взглянуть,
Ни богу честно потрудиться,
Ни поработать, ни уснуть;
Затем, что коршуном гнездится
40 В душе все дума у нее:
«Уж мне, мол, старой, не житье,
Знать, на свету: к землине клонит!..
Да кто­ ж без сына-­то схоронит?
Чай, на миру сколотят гроб,

[7]

Чай, и проводит даром поп…
Да не о смерти-­то кручина:­
Кабы взглянуть еще хоть раз,
Хоть бы в конешный­-то свой час,
На чада­-милого, на сына;
50 Таков ли стал, каков­-то был?
Поди, зачах, аль мать забыл!..»

И было сонное виденье

Убогой старице в ночи:
Как ­будто где-­то там сраженье,
И где-­то ломятся мечи…
А ночи — темны, тучи­ — грозны
Вдоль по подне́бесью плывут,
Плывут и грозны, и морозны,
И ветром бьют, и градом бьют…
60 Вокруг — без про́свету поляны,
А над полянами туманы,
Туманы сизые встают,
И сквозь туманы, за поляны
Да всё солдатушки идут!..
Вот­-вот один… отстал, бедняга…
Упал и стонет… хочет пить,
Водицей ранушки промыть —
Да нет воды: пуста баклага…
Зовет — и некому помочь:
70 Проходят мимо всё и мимо,
Уходят в даль, уходят в ночь…
Ушли… куда? — и невестимо!..
А он один… а ветры бьют…
Вокруг — без про́свету поляны

[8]

И над полянами туманы,
Туманы сизые встают…
Но вот яснее и светлее
Из мглы клубятся облака, —
И снега белого белее
80 Течет из меда и млека
В долине Иордан­-река. —
А над рекой грозы­ грознее
Встают верхи господних гор —
Синай, Голгофа и Фавор…
Играют божии зарницы,
Цветы­ лазоревы цветут,
И на ветвах сирены­-птицы
И славословят, и поют…
Возносит райская обитель
90 Там позлащенные главы:
В преддверьи стражи — звери­-львы,
А на престоле сам спаситель,
И на главе его венец,
Во длани скипетр и держава,
И с ним — бог­-дух и бог­-отец,
И вся глаголемая слава.
И «свят, свят, свят!» ему рекут
Земля и твердь во честь владыки,
И все архангельские лики
100 Песнь херувимскую поют…
Дивится старица чертогу, —
И се, раздался зычный глас:
«Воспрянь от сна и внемли богу,
Зане приблизился твой час!
Се, уготовал аз дорогу, —
Восстани, божия раба,

[9]

И с миром в путь гряди!»
И с криком
Проснулась в трепете великом
110 Старуха в полночь… «Знать, судьба!» —
Крестясь, она пролепетала, —
«Пора за сыном, в путь пора!» —
И от полночи до утра

С молитвой мать поклоны клала.
И сколотила кое­-как

Она за нищенский пятак
В дорогу ла́потки с котомкой
И, подпоясавшись покромкой,
Взяла убогий посошок,
120 Да захватила образок —
«Мать всех скорбящих», да в тряпицу
С могилок отчих мать­-землицу,
И в долгий путь, благословясь,
Пошла под осень, в снег и грязь.
И вот пред ней опять поляны
Уходят в даль и в даль зовут,
И над полянами встают
И ходят сизые туманы.

III.
Ох, не одна ль то, не одна

130 Дорога в поле пролегала,
Как сплошь­-то ельничком она,

[10]

Дорога, частым заростала!
Уж и куда же ты, куда,
Дорога, гладью расстилалась,
Ты сквозь какие города
Широкой ширью пробивалась?
Ох, вьешься­-стелешься­ ли ты
За глубь лесов-боров дремучих,
За ширь степей­-песков сыпучих,
140 За те­ ль крутые высоты!
Ох, за крутые высоты,
За прясло хмурого тумана
До синя моря­-Окияна.
До поднебесной красоты!
И на своем веку не мало
Всего ты вдосталь повидала:
Не раз-­то с песней плясовой
Тебя и брагою хмельной
Людская удаль поливала,
150 А и невзгода окропляла

Мирскою горькою слезой.
Бредет с котомкою убогой

Путем сир­-древен человек,
Где много исстари калек
Ходило торною дорогой.

Ох, тяжело ты, тяжело
Житье калики­-перехожей:
Все тело солнцем ей спекло
Под заскорузлой, старой кожей;
160 Нога и стерта, и боса;

[11]

Едва прикрыта грудь больная,
И ветер хлещет, развевая,
Ее седые волоса…
И нет ей в свете уголочка:
Постель ей — мать сыра­-земля,
Пень — изголовье, полог — ночка,
Хозяйство — божии поля.

И будь ей лес или долина,
Мороз иль жар — ей все равно:
170 Забыла все она давно,

Лишь помнит путь да ищет сына.
Тускнеет в небе синева,

Земля потрескалась от зною,
И катит мерною волною
Вдоль по степи ковыль­-трава;
А в чистом поле куст калины
С ракитой дрёмною стоит
И с ветром старые былины
Своею речью говорит.

180 «Ох ты, калинушка­-калина,
Ты раскудрявая моя!
Порасскажи-­ка мне про сына,
Хоть разутешилась бы я!»

И о лихой солдатской доле
Калина шепчет ей слова,
А в чистом поле, на раздоле,
Кати́т волной ковыль­-трава

[12]
На всей широкой божьей воле…
…Идет, — хоть косточки хрустят,

190 Хоть росы ноженьки студят, —
С осенней зорьки до денницы,
А по заре над нею птицы —
Всё гуси-­лебеди летят.

«Вы, гуси-­лебеди, скажите,
Не встрели­ ль сына где порой?
А хоть и встретите, снесите

Ему поклон вы от родной!»
Гудит метелица шальная,

И колет иглами мороз;
200 Бредет старуха — и от слез
Ресница слиплася седая.
Глухая ночь… боры шумят…
А ворон шлет беду да лихо,
И натравляет волченят
На перехо́жую волчиха.

«Ты, мати­, серая волчиха,
Потёмной ночи куманиха,
Где те солдатушки стоят,
Где те ребятушки гуляют,
210 Что горе лихом запивают­,
С бедой­-сударушкою спят?!»

А ей в ответ, снега взметая,
Гудит метелица шальная.

[13]


IV.
Три года — богом в небеси

Сказать, где сын, у всех просила
И где­-то где не исходила
Она по всей­-то по Руси,
По всей широкой, по раздольной,
С своей зазнобой сердобольной!
220 И в Нове­-граде побыла,
И в Киев пробралась в Петровки,
И по обету на Соловки
К святым угодникам прошла:
Мощам явленным поклониться,
Кресту честному потрудиться,
Путем сыночка отыскать
И, повидавшись, на погосте
Заупокоить стары­ кости
И богу душеньку отдать.

230 В иных местах уж и по слуху
Миряне ведают старуху,
А кое­-где и не впервой
Подать ей грошик иль краюху,
Иль приютить на час ночной.
А где, случается, и знают,
Да лишь не по́ добру встречают,
Не по заветной старине
На чужедальней стороне, —
Ох, чужедальняя сторонка
240 Без ветру до́суха сушит

[14]

И без морозу­-то знобит,
И над чужим­-то горем звонко
Хохочет вволю и крушит!

V.
Прокралось утро — и туманы

Ползут за снежные поляны…
Проснулось людное село;
В морозной мгле взыграло солнце
И ярко каждое оконце
Багряным золотом зажгло.

250 И на солдатскую стоянку
Пришла старуха спозаранку;
Иззябла вся и вдоль села
Бредет — пытается про сына, —
Знать, и теперь чутьем вела
Ее заветная кручина.

— А нет­-ли, братцы, промеж вас
Васютки Лаптя?… Чай, с печали
Зачах, а парень напоказ!
Аль нет такого? не знавали?

260 — Васюхи Лаптя? — как не знать!
У нас!.. Да ты­-то кто?..

— А мать…

— Мать… эко дело!.. ну, попала!..
Пришла ­бы раньше, не застала…
Здесь, здесь сынок!.. Да вишь ты… он

[15]

С тоски был, бают, заморен:
Всё по тебе-­же… Ну, и тягу!
В беги затеял — в темный бор;
Да не надолго: не хитер! —
270 Уж ловят в третий раз беднягу.

И с первых слов под сердце ей
Щеко́тно что­-то подступило,
И счастьем­-радостью забило
И из груди и из очей;
И от восторга мать сначала
Тех страшных слов не дослыхала;
С великой радости она
Затрепетала, что былина:
280 Нашла… нашла надёжу­-сына! —
И снова жизнь для ней красна!
И все пытает: «Где­ ж квартера,
Стоит­-то где он?.. где живет?..»

— А вот спроси у кавалера;
Он и расскажет и сведет…
Ступай на выгон: вон, на поле,
Где барабан­-то все трещит, —
Ну, там и сын… живет на воле:
В зеленой улице стоит!

290 И вдруг пустилась, что есть духу,
Калика в поле, вся дрожа. —
Сразило радостью старуху
Да пуще острого ножа!..
Бежит, крестяся и рыдая,
Раскрыта грудь, нога боса,

[16]

И ветер хлещет, развевая,
Ее седые волоса…

И вот уж близко до поляны…
Глядит: народ стоит гурьбой,
300 И заглушает барабаны
Какой­-то долгий, дикий вой;
А вдоль шеренга фронтовая
Зеленой улицей стоит, —
И что-­то, ветер рассекая,
В морозном воздухе свистит…