Грибом стоит в селе избенка…
В избенке плачет старушонка:
Вчера угнали в рекрута
Ее радельца — радость-сына.
Изба нетоплена, пуста,
Чадит сосновая лучина.
И ждет она: вот-вот войдет,
Вернется сын! — так чутко ждет, —
Но тихо все: лишь ветер свищет, 10 Да мелкий дождь, что прутьем, хлыщет…
А хоть и сдать бы не закон,
Да против старосты не сладить;
Как не взлюбил Васютки он,
Так и доехал! заморен
Уж больно парень был. — «Спровадить
Положено, мол, на миру,
Затем что нерадив!» — старухе
Сказал он раз — и глядь, Васюхе
Забрили лоб на ту ж пору.
II.
20 Мирским христовым подаяньем
Она кормилась от села,
Кормилась год и все ждала
Родного гостя с упованьем.
К обедне ль в праздник зазвонят,
Она накинет телогрейку
И в церкви, с нищенками в ряд,
В одну христовую семейку
Собравшись, станет у дверей, —
И подают миряне ей: 30 Кто грош подаст, а кто копейку, —
Тем и жила…
А все тоска,
Что червь подточный грудь ей гложет,
И что могильная доска,
Все давит, давит… И не сможет
Она с тоски на свет взглянуть,
Ни богу честно потрудиться,
Ни поработать, ни уснуть;
Затем, что коршуном гнездится 40 В душе все дума у нее:
«Уж мне, мол, старой, не житье,
Знать, на свету: к землине клонит!..
Да кто ж без сына-то схоронит?
Чай, на миру сколотят гроб,
Чай, и проводит даром поп…
Да не о смерти-то кручина:
Кабы взглянуть еще хоть раз,
Хоть бы в конешный-то свой час,
На чада-милого, на сына; 50 Таков ли стал, каков-то был?
Поди, зачах, аль мать забыл!..»
⁂
И было сонное виденье
Убогой старице в ночи:
Как будто где-то там сраженье,
И где-то ломятся мечи…
А ночи — темны, тучи — грозны
Вдоль по подне́бесью плывут,
Плывут и грозны, и морозны,
И ветром бьют, и градом бьют… 60 Вокруг — без про́свету поляны,
А над полянами туманы,
Туманы сизые встают,
И сквозь туманы, за поляны
Да всё солдатушки идут!..
Вот-вот один… отстал, бедняга…
Упал и стонет… хочет пить,
Водицей ранушки промыть —
Да нет воды: пуста баклага…
Зовет — и некому помочь: 70 Проходят мимо всё и мимо,
Уходят в даль, уходят в ночь…
Ушли… куда? — и невестимо!..
А он один… а ветры бьют…
Вокруг — без про́свету поляны
И над полянами туманы,
Туманы сизые встают…
Но вот яснее и светлее
Из мглы клубятся облака, —
И снега белого белее 80 Течет из меда и млека
В долине Иордан-река. —
А над рекой грозы грознее
Встают верхи господних гор —
Синай, Голгофа и Фавор…
Играют божии зарницы,
Цветы лазоревы цветут,
И на ветвах сирены-птицы
И славословят, и поют…
Возносит райская обитель 90 Там позлащенные главы:
В преддверьи стражи — звери-львы,
А на престоле сам спаситель,
И на главе его венец,
Во длани скипетр и держава,
И с ним — бог-дух и бог-отец,
И вся глаголемая слава.
И «свят, свят, свят!» ему рекут
Земля и твердь во честь владыки,
И все архангельские лики 100 Песнь херувимскую поют…
Дивится старица чертогу, —
И се, раздался зычный глас:
«Воспрянь от сна и внемли богу,
Зане приблизился твой час!
Се, уготовал аз дорогу, —
Восстани, божия раба,
И с миром в путь гряди!» И с криком
Проснулась в трепете великом 110 Старуха в полночь… «Знать, судьба!» —
Крестясь, она пролепетала, —
«Пора за сыном, в путь пора!» —
И от полночи до утра
С молитвой мать поклоны клала.
⁂
И сколотила кое-как
Она за нищенский пятак
В дорогу ла́потки с котомкой
И, подпоясавшись покромкой,
Взяла убогий посошок, 120 Да захватила образок —
«Мать всех скорбящих», да в тряпицу
С могилок отчих мать-землицу,
И в долгий путь, благословясь,
Пошла под осень, в снег и грязь.
И вот пред ней опять поляны
Уходят в даль и в даль зовут,
И над полянами встают
И ходят сизые туманы.
III.
Ох, не одна ль то, не одна
130 Дорога в поле пролегала,
Как сплошь-то ельничком она,
Дорога, частым заростала!
Уж и куда же ты, куда,
Дорога, гладью расстилалась,
Ты сквозь какие города
Широкой ширью пробивалась?
Ох, вьешься-стелешься ли ты
За глубь лесов-боров дремучих,
За ширь степей-песков сыпучих, 140 За те ль крутые высоты!
Ох, за крутые высоты,
За прясло хмурого тумана
До синя моря-Окияна.
До поднебесной красоты!
И на своем веку не мало
Всего ты вдосталь повидала:
Не раз-то с песней плясовой
Тебя и брагою хмельной
Людская удаль поливала, 150 А и невзгода окропляла
Мирскою горькою слезой.
⁂
Бредет с котомкою убогой
Путем сир-древен человек,
Где много исстари калек
Ходило торною дорогой.
Ох, тяжело ты, тяжело
Житье калики-перехожей:
Все тело солнцем ей спекло
Под заскорузлой, старой кожей; 160 Нога и стерта, и боса;
Едва прикрыта грудь больная,
И ветер хлещет, развевая,
Ее седые волоса…
И нет ей в свете уголочка:
Постель ей — мать сыра-земля,
Пень — изголовье, полог — ночка,
Хозяйство — божии поля.
И будь ей лес или долина,
Мороз иль жар — ей все равно: 170 Забыла все она давно,
Лишь помнит путь да ищет сына.
⁂
Тускнеет в небе синева,
Земля потрескалась от зною,
И катит мерною волною
Вдоль по степи ковыль-трава;
А в чистом поле куст калины
С ракитой дрёмною стоит
И с ветром старые былины
Своею речью говорит.
180 «Ох ты, калинушка-калина,
Ты раскудрявая моя!
Порасскажи-ка мне про сына,
Хоть разутешилась бы я!»
И о лихой солдатской доле
Калина шепчет ей слова,
А в чистом поле, на раздоле,
Кати́т волной ковыль-трава
190 Хоть росы ноженьки студят, —
С осенней зорьки до денницы,
А по заре над нею птицы —
Всё гуси-лебеди летят.
«Вы, гуси-лебеди, скажите,
Не встрели ль сына где порой?
А хоть и встретите, снесите
Ему поклон вы от родной!»
⁂
Гудит метелица шальная,
И колет иглами мороз; 200 Бредет старуха — и от слез
Ресница слиплася седая.
Глухая ночь… боры шумят…
А ворон шлет беду да лихо,
И натравляет волченят
На перехо́жую волчиха.
«Ты, мати, серая волчиха,
Потёмной ночи куманиха,
Где те солдатушки стоят,
Где те ребятушки гуляют, 210 Что горе лихом запивают,
С бедой-сударушкою спят?!»
А ей в ответ, снега взметая,
Гудит метелица шальная.
Сказать, где сын, у всех просила
И где-то где не исходила
Она по всей-то по Руси,
По всей широкой, по раздольной,
С своей зазнобой сердобольной! 220 И в Нове-граде побыла,
И в Киев пробралась в Петровки,
И по обету на Соловки
К святым угодникам прошла:
Мощам явленным поклониться,
Кресту честному потрудиться,
Путем сыночка отыскать
И, повидавшись, на погосте
Заупокоить стары кости
И богу душеньку отдать.
230 В иных местах уж и по слуху
Миряне ведают старуху,
А кое-где и не впервой
Подать ей грошик иль краюху,
Иль приютить на час ночной.
А где, случается, и знают,
Да лишь не по́ добру встречают,
Не по заветной старине
На чужедальней стороне, —
Ох, чужедальняя сторонка 240 Без ветру до́суха сушит
И без морозу-то знобит,
И над чужим-то горем звонко
Хохочет вволю и крушит!
V.
Прокралось утро — и туманы
Ползут за снежные поляны…
Проснулось людное село;
В морозной мгле взыграло солнце
И ярко каждое оконце
Багряным золотом зажгло.
250 И на солдатскую стоянку
Пришла старуха спозаранку;
Иззябла вся и вдоль села
Бредет — пытается про сына, —
Знать, и теперь чутьем вела
Ее заветная кручина.
— А нет-ли, братцы, промеж вас
Васютки Лаптя?… Чай, с печали
Зачах, а парень напоказ!
Аль нет такого? не знавали?
260 — Васюхи Лаптя? — как не знать!
У нас!.. Да ты-то кто?..
— А мать…
— Мать… эко дело!.. ну, попала!..
Пришла бы раньше, не застала…
Здесь, здесь сынок!.. Да вишь ты… он
С тоски был, бают, заморен:
Всё по тебе-же… Ну, и тягу!
В беги затеял — в темный бор;
Да не надолго: не хитер! — 270 Уж ловят в третий раз беднягу.
И с первых слов под сердце ей
Щеко́тно что-то подступило,
И счастьем-радостью забило
И из груди и из очей;
И от восторга мать сначала
Тех страшных слов не дослыхала;
С великой радости она
Затрепетала, что былина: 280 Нашла… нашла надёжу-сына! —
И снова жизнь для ней красна!
И все пытает: «Где ж квартера,
Стоит-то где он?.. где живет?..»
— А вот спроси у кавалера;
Он и расскажет и сведет…
Ступай на выгон: вон, на поле,
Где барабан-то все трещит, —
Ну, там и сын… живет на воле:
В зеленой улице стоит!
290 И вдруг пустилась, что есть духу,
Калика в поле, вся дрожа. —
Сразило радостью старуху
Да пуще острого ножа!..
Бежит, крестяся и рыдая,
Раскрыта грудь, нога боса,
И вот уж близко до поляны…
Глядит: народ стоит гурьбой, 300 И заглушает барабаны
Какой-то долгий, дикий вой;
А вдоль шеренга фронтовая
Зеленой улицей стоит, —
И что-то, ветер рассекая,
В морозном воздухе свистит…
В. В. Крестовский «Калика перехожая». — СПб.: Типография Д. Калиновского, 1861. 