Чирикъ-чикъ-чикъ!… синичка-сестричка, здравствуй!….
— Чье-е-чи!… Здравствуй, воробушекъ-братецъ!.
— Синичка-сестричка, что нахохлилась?!
— Холодно, голодно, Воробушекъ-братецъ!.
— Э-э, старая пѣсня,—прощебечь веселѣе. Скажи, какъ праздники провела?
— Порхала, порхала,—зеренъ искала….
— Ну-у?
— Пло-хо….
— Знаю—день на день не придется… Что видала?!
— Мало и много….
— Однако?…
— Веселаго мало, огорченій много… У Маши, у Даши, у прыгуньи Наташи отъ орѣховъ въ горлѣ першитъ… Коля, Оля на конфеты и глядѣть не хотятъ,—микстуру глотаютъ,—совсѣмъ плохо…
— И только?.. — Только да не только… Сеня, Буня отъ елокъ въ постель слегли….
— Вѣрно, сестричка, нынче лѣвымъ крыломъ порхнула, лѣвой ногой прыгнула,—всѣмъ у тебя плохо можется, не здоровится.
— Всѣмъ да не всѣмъ, братецъ… Попала я на Крещенье на большую радость….
— На какую?…
— Не перебивай, слушай… Туда-сюда я по окнамъ совалась… Бросилась на одинъ дворъ, въ самый задній уголъ… припала къ стеклу…. вижу—у печки двое ребятокъ съ ложками другъ противъ друга стоятъ… Хохочутъ… Слышу: «Вотъ такъ кашица, Матреша»…—«Тише, Леша, не кричи подъ руку,—языкъ проглотишь!.. Ха-ха-ха!… Хи-хи-хи!» Стукнула я въ окошко… «Чье-е-чи,—кричу,—иззябла, иззябла, ребятки!…» Фортка открылась. Я порхъ на плечо къ Матрешѣ… Леша смѣется; щеки въ кашицѣ… Хлопаетъ Матреша въ ладоши…. Пѣсенку я имъ пропѣла, крупки поѣла, по угламъ полетала… Пѣла со мною Матреша; посвистывалъ Алеша… Часъ пролетѣлъ, будто минута… Жаль, братецъ, тебя не было,—славно бы время провелъ…
— Я сестричка, праздникъ поскучалъ на конюшняхъ… Доживемъ до Пасхи,—будемъ летать вмѣстѣ!
— Будемъ…
— Слышишь, сестрица, голуби заворковали… Гляди, бросились къ конюшнѣ,—вымели, видно, съѣстное… Летимъ туда…
— Летимъ, я вчера не ѣла….
Синичка и воробей въ воздухѣ черкнули,—мигъ—и пропали въ темномъ углу конюшни,—не видно,—трудно изъ окна разглядѣть ихъ, трудно разслышать, о чемъ они трещатъ.