Время после кризиса 1857 г. было для Англии периодом тяжёлых испытаний, так как в 1861 г. началась американская междоусобная война, лишившая одну из главнейших отраслей английской промышленности большей части необходимого для неё сырья. Пессимисты уже не раз до этого предсказывали погибель английской хлопчатобумажной промышленности, в случае если по каким-либо обстоятельствам подвоз хлопка из Соединённых Штатов остановится. Тем не менее натиск бури был вынесен стойко и притом не одними только крупными фабрикантами, но и рабочими, и рабочими по преимуществу; эти последние прославились мужеством и спокойствием, с которым они несли выпавшее на их долю несчастье.
Лишь немногие бумагопрядильни, которые имели предусмотрительность запастись ранее большим количеством невыделанного хлопка, — а это сделали большею частью лишь континентальные фабрики, — могли продолжать свои работы в прежних размерах. Значительное число фабрик было вынуждено совсем закрыться. Другие посадили рабочих на половинные рабочие часы.
В 1863 г., то есть на третий год войны, сырой хлопок начал прибывать из Египта, из Бразилии и из Ост-Индии. Английские прядильни приспособили свои машины, обрабатывавшие до сих пор лишь хлопок с длинными волокнами, к безостановочной обработке хлопка с короткими волокнами, какой получается из Индии; хемницкие фабриканты ещё раньше их приступили к этой мере.
Вышепоименованные страны, в особенности Египет и Ост-Индия, из которых первый доставляет наилучший хлопок, а вторая — наихудший, до того расширили у себя производство хлопка, что это послужило поводом к новым сочетаниям обстоятельств в торговом мире и вызвало новое оживление спекуляции. Уже в 1863 г. частные торговые сделки в лондонском Сити шли так бойко, что предприниматели, невзирая на низкий уровень дисконта в английском банке, где он стоял на 3%, охотно платили до 10 процентов, так как они при помощи занятых денег могли нажить в рискованных спекуляциях по 25 процентов и более. Так, по крайней мере, слышал я от достоверных свидетелей в Лондоне.
С этими обстоятельствами совпало по времени и влияние, оказанное новым законом об акционерных обществах, изданным в 1862 г. Закон этот послужил толчком к основанию значительного числа компаний с ограниченною ответственностью и в то же время был причиною того, что большинство акционерных обществ и товариществ, основанных прежде на принципе неограниченной ответственности, преобразовались равным образом в общества с ограниченною ответственностью. С 1862 г. по 1868 г. было основано и регистрировано до 3540 новых обществ, с номинальным капиталом, составлявшим в общей сложности около 700 миллионов фунт. ст.; само собою разумеется, что не все из этих обществ дожили до своего фактического осуществления.
Журнал «Economist» предполагает капитал, уплаченный за акции обществ с 1864 по 1866 г., со включением сюда и премий на акции, в 63 105 123 ф. ст., а именно:
| на | 1864 | г. | приходится | 24 229 633 | ф. | ст. |
| „ | 1865 | „ | „ | 21 193 930 | „ | „ |
| „ | 1866 | „ | „ | 17 781 500 | „ | „ |
Ежегодные же денежные сбережения в Англии тот же журнал оценивает в 130 000 000 ф. ст.
Возрастание капитала, пристроенного в железнодорожные предприятия, «Economist» выставляет в следующей таблице за 1861—1865 г.г.
| В | 1861 | г. | капитал, помещённый в открытых уже для сообщения дорогах | |||||
| простирался | до | . . . . . . . . . . . . . | 342 386 100 | ф. | ст. | |||
| „ | 1862 | „ | „ | „ | . . . . . . . . . . . . . | 355 107 280 | „ | „ |
| „ | 1863 | „ | „ | „ | . . . . . . . . . . . . . | 373 246 200 | „ | „ |
| „ | 1864 | „ | „ | „ | . . . . . . . . . . . . . | 391 396 680 | „ | „ |
| „ | 1865 | „ | „ | „ | . . . . . . . . . . . . . | 412 558 100 | „ | „ |
Цифры эти показывают непрерывное значительное приращение этого капитала, которое, однако, было не настолько значительно, чтобы возбуждать опасения.
Английский банк между тем повторил ошибку, сделанную им прежде и продолжал держать дисконт на двух процентах. «Джон Буль[1], говорили в Сити, может многое вынести, но 2 процентов он не может вынести». Как скоро дисконт продержался некоторое время на таком необычайно низком уровне, он обыкновенно порождает рискованные, фантастические, дурные предприятия. Так и теперь: было основано множество новых банков, которые, с своей стороны, чтобы не сидеть без дела, развивали дух предприимчивости и, для того чтобы получать высокие проценты, конечно, смотрели сквозь пальцы на степень благонадёжности своих залогодателей и клиентов.
Тем не менее действительные уплаты, поступавшие на покрытие новых предприятий, были довольно значительны, и пробуждённая в 1865 г. прекращением американской междоусобной войны охота к торговой деятельности была весною 1866 г. ещё настолько недавнего происхождения, что не наводила на мысль о близости кризиса. Правда, приготовления к наступившей вскоре после того войне бросили мрачную тень на торговые дела, но к этому событию уже успели подготовиться в течение нескольких месяцев, так что торговым кризисом оно не грозило. Невзирая на то что английский банк, вследствие значительных требований, в него поступавших, возвысил свой дисконт в короткий промежуток времени до 8%, в акционерных банках и в частных торговых домахъ, занимавшихся учётом векселей, можно было ещё иметь деньги за 7%, а Лондонско-Вестминстерский банк брал за небольшие суммы, до 500 ф. ст. включительно, только 5%. 10 мая 1866 г. норма процента стояла на Париж и Брюссель — на четырёх процентах, на Вену — на 5%, но на Петербург, Турин и Франкфурт она уже повысилась до 6%, на Амстердам — до 6,5% и на Берлин — до 7. Впрочем, это повышение было единственно результатом опасений, возбуждаемых войною.
Поэтому точно удар молнии из ясного неба разразилась над Лондоном в пятницу 11 мая весть о приостановке платежей крупным дисконтным банком, существовавшим под фирмою Оверенд, Герни и Ко. Весть эта сделалась не только поводом, но и сигналом к положительной панике.
Журнал «Economist» объявил, что это кредитная паника, что, другими словами, означало, что было затеяно больше предприятий и выдано более долговых обязательств, чем сколько то позволило имевшееся в запасе количество капитала. В сущности, оно так и было, но причина разразившейся паники лежала в нецелесообразной организации английского банка, созданной законом Пиля. И поэтому-то пришлось в третий раз приостановить в критическую минуту действие этого закона, созданного именно ввиду таких минут.
Немало капитала было также потрачено на покупку неудобореализуемых ценных бумаг и на негодные предприятия. Значительное количество таких предприятий оказывало подавляющее влияние на рынок; никто хорошенько не знал, в чьих руках они находятся. Некоторые личности начинали казаться подозрительными и публика становилась недоверчивой. Тем не менее количество всех этих нездоровых элементов было ещё не так велико, чтобы ими можно было объяснить кризис.
К тому же в Лондоне давно знали, что дом Оверенд, Герни и Ко[2] стоит не очень-то твёрдо. В тесном кружке негоциантов ещё в июле 1865 г., когда старая фирма Оверенд, Герни и Ко, основанная на принципе неограниченной ответственности, преобразовалась в акционерное общество Оверенд, Герни и Ко с ограниченною ответственностью, было очень хорошо известно, что дела старой фирмы приняли неблагоприятный оборот, исправить который новая фирма была уже бессильна. Самое необузданное и беспримерное злоупотребление вексельным кредитом не могло пособить беде.
Внутри страны об этом положении дел не имели понятия, и как в провинции вообще очень сильно полагаются на Лондон, то там весть о банкротстве сказанной фирмы, которое вскоре повлекло за собою банкротство и «английского акционерного банка» произвела необычайное смятение. Сеть векселей первой фирмы была раскинута так широко, что опасение быть вовлечёнными в крушение этого карточного здания распространялось на очень значительный район. В таком положении никто уже более не считал себя вправе полагаться на то, что он в состоянии будет покрыть поступающие на него векселя находящимися ещё в его руках акцептами; каждый вынужден был приготовиться к тому случаю, что значительная часть векселей, на которых он выставит свои бланки, вернётся к нему же. Следовательно, каждый должен был запастись достаточным количеством денег, то есть банковых билетов. Но так как в обыкновенное время большая часть сделок покрывается компенсацией в стенах расчётной палаты, и потому англійские негоцианты мало держат у себя наличных денег, пользуясь английским банком как денежным резервуаром, то естественно во времена исключительной нужды последний испытывает натиск публики в колоссальных размерах. Между тем английский банк, связанный законом Пиля, не может оказывать ожидаемую от него помощь. Поэтому каждый норовит опередить своего соседа, чтобы поспеть в банк прежде, чем он закроет свои двери. Дисконтные средства банка, которые в еженедельно публикуемых им отчётах обозначаются под рубрикой «резерв билетов и звонкой монеты» уменьшаются с такою стремительною быстротою, что банк каждую минуту может очутиться в необходимости закрыть свои двери за недостатком денег, между тем как в то же время в отделении банковых билетов лежит громадный запас звонкой монеты и золота имеется в изобилии. Этот порядок вещей весьма естественно влечёт за собою такую панику, что каждый стремится стянуть в свои руки все те деньги, какие только может, что банкиры отказывают своим клиентам в кредите, что под конец оказывается даже недостаток в наличных деньгах для покрытия потребностей ежедневной жизни. Во время паники 1866 г. запас билетов в банке уменьшился ещё сильнее, чем во время действительных кризисов 1847 и 1857 гг. После того как этот запас при дисконте в 10% дошёл до 730 830 ф. ст., правительство увидело себя снова вынужденным приостановить действие банкового закона, который собственно и был виновником паники.
Прежде чем была принята эта мера, между директором английского банка и министерством произошёл следующий обмен писем:
От директора английского банка 11 мая 1866 г.
Мы считаем своим долгом изложить правительству факты, касающиеся необычайной потребности в помощи, которая сегодня сказалась в обращениях публики к банку вследствие банкротства гг. Оверенд, Герни и Ко.
Нами было выдано на этих днях банкирам, вексельным маклерам и купцам свыше 4-х мнл. ф. ст. под залог государственных фондов и векселей. (Английский банк имел в этот день резервных билетов на 4 950 325 ф. ст. и, кроме того, 861 420 ф. ст. в банковом отделении, следовательно, все его дисконтные средства простирались до 5 811 745 ф. ст.). Такое количество ссуд для одного только дня дело беспримерное и, мы полагаем, должно бы быть достаточно для удовлетворения всех требований, хотя сумма эта, которая может быть отослана внутрь страны, по размерам своим вещественно должна затруднить ход дел.
Мы начали сегодня утром свои операции с резервом в ф. 5 727 000 ст. Из резерва этого пришлось произвести столько выдач, что мы не уверены, останется ли у нас к нынешнему вечеру 3 000 000 ф. ст., как бы высоко мы ни прикидывали запас в провинциальных отделениях банка.
Мы не отвечали отказом ни на одно основательное требование и если только деньги, полученные от банка, не будут вовсе изъяты из обращения (а между тем именно это-то и случилось), то нет оснований опасаться, чтобы этот резерв оказался недостаточным. Г. Л. Голланд[3], директор, Томас Ньюмэн Гент[4], вице-директор.
Ответ канцлера казначейства, то есть министра финансов, был вкратце следующего содержания: Мы с сожалением узнали, что резерв банка, который ещё вчера вечером простирался до 5,75 миллионов, в один день, вследствие щедрого удовлетворения банком требованиям торгового сословия в течение деловых часов нынешнего дня и вследствие большой заботливости сказанного учреждения о предотвращении несчастья, уменьшился на половину вчерашней суммы или приблизительно на 3 мил. ф. ст.
Известия и донесения, которые были получены правительством в течение этого дня, представляли положение дел в Сити крайне тревожным. В Даунинг-Стрит являлись депутации из лиц, пользовавшихся наибольшим весом и влиянием и представлявшие собою как частных банкиров, так и акционерные общества Лондона. Все эти депутации единогласно указывали на настоятельную необходимость государственного вмешательства для успокоения тревоги, господствовавшей в торговом мире, тревоги, дошедшей в течение дня до положительной паники.
Существует несколько важных пунктов, в которых этот кризис разнился от кризисов 1847 и 1857 гг. Эти два последние были периодами торгового распадения, но главное жизненное условие банкового кредита в ту пору, по-видимому, не подвергалось опасности, как то случилось теперь.
Кроме того, течение кризиса было в то время, сравнительно говоря, медленное и умеренное, между тем как в 1866 г. он настал с такою ошеломляющей быстротою, что не дал времени опомниться. Резерв банка подвергся беспримерному в такой короткий срок уменьшению. Преимущественно это обстоятельство устраняло всякую тень сомнения в том, что обязанность правительства была немедленно принять меры, какие она сочтёт наиболее подходящими для успокоения общественного мнения и для предотвращения опасностей, могущих угрожать торговле и промышленности, а потому правительство пришло к следующему решению: если директора английского банка, производя свои операции с тем благоразумием, которое свойственно всему их управлению, убедятся, что для удовлетворения справедливых потребностей реальной торговли необходимо расширить учёт векселей и ссуды надёжным заёмщикам за пределы той нормы, которая установлена законом для выпуска билетов, то правительство рекомендует им удовлетворять немедленно потребности минуты и не замедлит с своей стороны обратиться к парламенту за утверждением тех мер, которые будут при этом приняты.
Но этого рода учёты и ссуды должны были производиться не иначе, как за 10 проц. Правительство выговаривало себе даже, в случае надобности, право поднять этот процент ещё выше. Излишек барыша, который получится от этих кредитов, долженствовал, по вычете доли, приходящейся банку на покрытие расходов по управлению и других издержек, а также на покрытие риска, — поступить в государственную кассу.
Резерв билетов и звонкой монеты в английском банке состоял 26 мая ещё из 830 865 + 557 351 ф. ст., а 2 июня упал даже до 415 410 + 444 570; в этот промежуток консолидированный банк по неумелости своего правления обанкротился (22 мая), та же участь постигла 7 июня банк, существовавший под фирмой Эгра и Мастермэн[5]; тем не менее к этому времени резерв билетов и звонкой монеты в английском банке успел снова подняться до 2 167 405 + 658 636. Теперь снова можно было под надёжное обеспечение получать ссуды; из-за границы приходили заказы на покупку английских бумаг лучших фирм, а также государственных фондов. 9 июня положение денежного рынка снова настолько улучшилось, что неделю спустя уже раздавались жалобы на удержание дисконта на десяти процентах. Простая приостановка действия банкового закона успела совершенно успокоить панику и кризис быстро и легко стал подвигаться к исцелению. Таким образом в третий раз несостоятельность закона Пиля[6] была доказана фактами, а между тем закон этот и поныне не устранён. Главный виновник кризиса, фирма Оверенд, Герни и Ко, был постигнут вполне заслуженным наказанием конкурса. Ещё во время преобразования старой фирмы в акционерное общество с ограниченной ответственностью «Economist» высказался очень осторожно о достоинстве новых акций; 11 мая следующего (1866) года тот же журнал говорит следующее: «В то время мы не могли высказать то, что мы думали и что было всем известно, а именно, что старая фирма успела своим в высшей степени опрометчивым ведением дела превратить одно из самых выгодных предприятий в целой Англии в одно из самых невыгодных. Мы можем высказывать лишь то, что мы в состоянии доказать, а поэтому мы не могли выразить наше тогдашнее воззрение в печати.
Истинная суть дела в том, что старая фирма, действовавшая на началах неограниченной ответственности, принимала с целью получать высокие проценты ненадёжные обеспечения». Чтобы выпутаться из затруднения и раздобыться новыми средствами для ведения дела, владельцы банка превратили его в акционерное общество с ограниченною ответственностью. Но и этому акционерному обществу не удалось очистить авгиевы конюшни от векселей самого плохого сорта и от других негодных бумаг. Это, конечно, ещё не могло бы причинить панику, если бы при этом долги фирмы не достигали чрезвычайных размеров и сеть её обязательств не успела раскинуться на все торговые города Англии. Пассив банка простирался до 15 552 003 ф. ст., на покрытие которых имелось всего 120 394 ф. ст. наличными деньгами и 371 983 ф. ст. в надёжных государственных фондах, — весь остальной актив состоял из векселей и других обязательств, большая часть которых была ненадежна.
Падение такого большого торгового дома с такою массою долговых обязательств, при отсутствии наличных средств для их удовлетворения, неизбежно должно было тяжко отозваться и на их лондонских банках и распространить свои последствия и на провинциальные города. Привычка же держать у себя по возможности меньше наличных денег и предоставлять английскому банку роль общего казначея, естественно, должна была вызвать натиск публики в банк, натиск, принявший тем более ужасающие размеры, что у банка руки были связаны пилевским законом и каждый торопился заручиться его помощью до закрытия его дверей.
Вышеупомянутая приостановка банкового закона 1844 г. сделалась, следовательно, неизбежной. При этом снова раздались голоса разумных людей в пользу отмены этого закона. «Economist» от 26 мая констатировал тот факт, что именно этим законом была искусственно создана паника. Так как употребительное в Англии средство кредитного обращения — банковый кредит — было подорвано, то в распоряжении банка должно бы было находиться большее количество билетов для выполнения образовавшегося пробела, между тем существующим законом это не допускалось. Сравнение цифр запаса звонкой монеты, имевшейся в банке во время последних кризисов явственно показывает пагубное влияние этого закона; запас звонкой монеты простирался
| в | 1837 | году | до | . . . . . . . | 2 400 000 | ф. | ст. |
| „ | 1847 | „ | „ | . . . . . . . | 8 312 000 | „ | „ |
| „ | 1857 | „ | „ | . . . . . . . | 6 484 000 | „ | „ |
| „ | 1868 | „ | „ | . . . . . . . | 11 857 000 | „ | „ |
Более разительное доказательство полнейшей несостоятельности пилевского закона трудно было бы и приискать, так как почти в той же мере, в какой запас звонкой монеты в последующие годы возрастает, паника, сопровождающая кризис, увеличивается.
Между прочими более мелкими фирмами, компания Оверенд, Гёрни и Ко вовлекли в своё падение и железнодорожного предпринимателя Пето. Этот последний был творцом тех позорно знаменитых железнодорожных спекуляций, которые в Германии связаны такою недоброю памятью с именем Струсберга[7]. Каждый раз, как в какой-нибудь отдалённой стране железнодорожный комитет не мог найти охотников подписаться на его акции — в Швеции, в Америке и так далее — появлялся Пето[8] и умел посредством разных манипуляций нажить ещё барыши там, где обыкновенные компании терпели убытки. Но — пошёл кувшин по воду ходить, там ему и голову сломить. Пето предпринимал больше, чем он мог исполнить с своим, хотя и значительным, капиталом; таким образом, он нашёлся вынужденным для получения кредита платить высокие проценты, жертвою которых он и пал. Пассив его простирался до 1 562 664 ф. ст.
30 июня, — следовательно, шесть недель спустя после наступления паники, общая цифра резерва в английском банке простиралась до 5 218 409 ф. ст., а запас звонкой монеты — до 15 042 399 ф. ст. Тем не менее банк продолжал, вероятно в виду разразившейся в это время войны, удерживать дисконт на 10%. Оправданием этого образа действий банка послужил тот факт, что по отчётам последующих недель, цифра резерва снова стала падать и это падение дошло до 3 100 000 ф. ст. За всё это время публика употребляла на три миллиона более банковых билетов, чем в обыкновенное время, так что возник вопрос, не следует ли возвысить полномочие банка выдавать банковые билеты под залог государственных бумаг с 15 миллионов до 18 000 000?
До 4 августа 180 акционерных обществ подпали ликвидации судебным порядком.
11 августа дисконт всё ещё стоял на 10%; французское правительство предложило ссуду от французского банка, но национальная гордость, по-видимому, воспротивилась принятию такого предложения. К тому же и насос дисконтной нормы начинал действовать. В следующую затем неделю цифра резерва внезапно поднялась на 1,5 миллиона ф. ст., так что 18 августа она снова стояла на 4 500 000 и банк решился понизить дисконт до 8%.
Война между тем кончилась с поразительною быстротою, а с нею кончился и кризис в Англии. 25 августа резерв уже превышал 5% миллионов, — следовательно, возрос на один миллион, — и банк понизил дисконт до 7%.
Так как в последующие недели улучшение положения дел в банке шло в той же пропорции, то дисконт быстро понизился до 6 и до 5 процентов.
Одновременно с этим, то есть в конце августа, был опубликован и отчёт конкурса, назначенного для ликвидации дел фирмы Оверенд, Гёрни и Ко. Отчёт этот был слишком поверхностен и потому представлялся неудовлетворительным, тем не менее из него оказывалось, что потери кредиторов не так велики, как того можно было опасаться вначале. Протестованных векселей было на 2 миллиона ф. ст.; эти векселя были покрыты частным имуществом представителей фирмы, простиравшимся до 1 250 000 ф. ст., и приплатою одного миллиона со стороны акционеров. Таким образом оказалась возможность снова продолжать предприятие.
Доказательством того, что причиною паники был не кризис торговли в собственном значении этого слова, а положение дел, создаваемое банковым законом, служит тот факт, что собственно торговля, невзирая на десятипроцентную норму дисконта, державшуюся три месяца, шла вполне удовлетворительно и проявляла даже в своих результатах улучшение сравнительно с предшествующими годами. Особенно разительны цифры, касающиеся торговли с Америкой:
| 1865 | 1866 | ||
| Англия ввозила к себе товаров из Америки на | 4 338 917 ф. ст. | 30 839 017 | |
| Вывозила же она своих товаров в Америку на | 6 214 937 ф. ст. | 15 224 220 |
Из этого явствует, что кризис 1866 г. был кризисом не торговым, а денежным.
Паника 1866 г., случившаяся в такое время, когда на континенте господствовал, если и не кризис, то во всяком случае стеснённое положение дел, привела, как мы уже видели в другом месте, европейский торговый мир в сильное смущение, так как на континенте об английском банковом законе имели смутное понятие и потому не могли дать себе ясного отчёта о причине паники; это причинило такой вред торговым отношениям Англии к другим странам, что тогдашний министр иностранных дел Лорд Кларендон счёл нужным разослать английским посольствам циркуляр, в котором он излагал причины кризиса и старался рассеять господствовавшие опасения.
«Продолжительное процветание торговли, — говорилось в этом циркуляре, — и происшедшее от этого возрастание богатства возымели свои обычные последствия и послужили поощрением спекуляции, преимущественно возбудив дух предприимчивости в денежных и финансовых операциях и дав пищу жажде к быстрому обогащению, несовместимому с медленным и верным путём труда. Это-то обстоятельство, в связи с событиями на континенте, вызвало не только нарушение правильного хода дел, но и поколебало доверие к будущему — это существеннейшее условие, без которого денежный рынок не может прийти снова в здоровое состояние. Непосредственною причиною кризиса было банкротство крупной фирмы Оверенд, Гёрни и Ко, в руках которой было сосредоточено много миллионов ф. ст.; эти миллионы в другое время могли бы и должны бы были образовать резерв многочисленных частных и акционерных банков. Банкротство это направило панику на лондонские банки и существовало основание опасаться, что за этим движением в столице последует такая же тревога в остальных частях Англии, где кроме значительных вкладов, находящихся в руках банкиров, находится ещё в обращении на многие миллионы бумаг, единственным обеспечением которых служит купеческий кредит лиц, их выдавших.
«При таком положении дел не удивительно, что резерв английского банка 11 мая сильно уменьшился (приблизительно на 3 миллиона ф. ст.). Так как деньги, бравшиеся из банков, под влиянием паники не попадали в обращение, то английский банк не мог бы продолжать оказывать торговле свою обычную поддержку, если бы ему не был открыт новый источник средств. Кризис, которого совпадение всех этих обстоятельств заставляло опасаться, разразился с такою внезапностью, какую трудно было предвидеть. Правительство поэтому нашлось вынужденным приостановить действие банкового закона. Через это банк получил возможность оказать поддержку во временном их затруднении всем тем фирмам, которые вели свои дела на солидном основании. Английское правительство не видит никакого повода полагать, чтобы обычная английская торговля носила в самой себе зачатки болезни и возбуждала опасения; на этот счёт публика как английская, так и заграничная, может вполне успокоиться.
Примечания
править- ↑ «John Bull» — прозвище типичного англичанина. — Примечание редактора Викитеки.
- ↑ Overend, Gurney and Co. — Примечание редактора Викитеки.
- ↑ H. L. Holland. — Примечание редактора Викитеки.
- ↑ Thomas Newman Hunt. — Примечание редактора Викитеки.
- ↑ Agra, Masterman. — Примечание редактора Викитеки.
- ↑ Peel. — Примечание редактора Викитеки.
- ↑ Strousberg. — Примечание редактора Викитеки.
- ↑ Peto. — Примечание редактора Викитеки.