IV. Съ половины XIV до половины XV вѣка.
Однако, удѣльный порядокъ самъ же подготовилъ и почву для новыхъ успѣховъ.
Въ 1147 г. становится извѣстнымъ на границѣ между Суздальскимъ и Чернигово-Сѣверскимъ краемъ село Москва, которое въ 1156 г. дѣлается городомъ, окруженнымъ деревянными стѣнами.
Какъ городокъ новый и расположенный гдѣ-то на окраинѣ, до середины XIII в. Москва не имѣетъ постояннаго княженія. Лишь по смерти Александра Невскаго въ 1263 г., Москва становится стольнымъ городомъ особаго княжества, и малолѣтній сынъ Александра, Даніилъ, является родоначальникомъ Московскаго княжескаго рода: сразу столъ Московскій попадаетъ въ достойныя руки наслѣдниковъ Св. Александра Невскаго!..
Какъ и всѣ удѣльные князья, князья Московскіе, начиная съ ихъ родоначальника, стремятся къ пріобрѣтеніямъ, увеличенію и расширенію удѣла.
Округливъ же свои владѣнія, они въ началѣ XIV в. начинаютъ усиленно заниматься устройствомъ внутреннихъ дѣлъ.
Сѣверная Русь смотритъ на нихъ, какъ на образцовыхъ хозяевъ, на Московское княжество — какъ на самый благоустроенный удѣлъ.
Счастливое положеніе Москвы въ узлѣ дорогъ и на рѣкѣ еще болѣе способствовало ея процвѣтанію. Мало-по-малу у Московскихъ князей накопились большія средства. Въ связи съ тѣмъ росло и ихъ общее значеніе.
Къ половинѣ XV в. Московское княжество, благодаря богатству своихъ князей, уже превосходило любое изъ Великихъ Княжествъ на Руси, а за исполненіе приказанія хана — съ его войсками наказать Тверского князя за возстаніе — Московскій Князь Калита въ 1328 г;. получилъ Великокняжескій столъ, который уже съ тѣхъ поръ и не выходилъ изъ рукъ Московскаго Князя.
Ближайшимъ слѣдствіемъ полученія Московскимъ Княземъ Великокняжескаго стола была пріостановка татарскихъ нашествій. Это привлекло на сторону Московскихъ Князей всеобщую любовь и населенія Сѣверо-восточной Руси.
Вторымъ слѣдствіемъ является объединеніе Руси, съ его первымъ проблескомъ, союзомъ князей, во главѣ котораго сталъ Князь Калита. Одновременно Московскій Князь, получивъ Великокняжескій столъ, получилъ и право собирать съ Руси дань ханамъ, а въ 1353 г., второй сынъ Калиты, Иванъ, получилъ отъ хана и судебную власть надъ всѣми князьями Сѣверной Руси.
Всѣ изложенныя мѣропріятія освящены были обращеніемъ Москвы въ духовную столицу Руси (въ 1326 г. митрополитъ Петръ поселился въ Москвѣ), — и это еще больше способствовало тяготѣнію всѣхъ частей земли Русской къ Москвѣ.
Въ итогѣ, подчинивъ себѣ Русь, Князья Московскіе обратили Московское княжество въ цѣльное прочное Русское государство, а Московскаго Великаго Князя, только старшаго по званію изъ удѣльныхъ, — въ единственнаго, т. е. единодержавнаго Русскаго государя.
Благодарное потомство свято чтитъ подвиги Князей Московскихъ и дало имъ названіе «Собирателей Руси».
По мѣрѣ усиленія Московскаго княжества, дружины удѣльныхъ князей сливаются съ дружиной Великокняжеской, и скоро остается, въ сущности, одна эта послѣдняя дружина.
Затѣмъ установленіе единства въ дружинахъ даетъ и возможность Великому Князю сосредоточить подъ своимъ начальствомъ значительное войско.
Кромѣ того, въ составъ вооруженныхъ силъ Руси входили городовые полки, которые въ каждомъ удѣлѣ составлялись изъ горожанъ или, какъ ихъ называли, «жильцовъ». Здѣсь начинаютъ упоминаться и «городовые казаки», т. е. вольные люди, которые за деньги служили князьямъ по городамъ. Съ XIV в. на восточныхъ и южныхъ окраинахъ Руси появляется особый родъ войска «пограничное земское ополченіе»[1], такъ называемая «засѣчная стража». Ея обязанность — охраненіе и оборона пограничныхъ засѣкъ, прикрывающихъ границу.
Сельскія ополченія, т. е. земледѣльцы, созывались лишь въ самыхъ исключительныхъ случаяхъ по одному человѣку съ опредѣленнаго количества земли (сохи). Отсюда названіе — «посошные люди».
Наемныя дружины, по-прежнему, состояли изъ литовцевъ, поляковъ, и иногда монголовъ, но появленіе ихъ — уже болѣе рѣдко, — вѣрный признакъ возрожденія нашего къ жизни…
Главнымъ и безспорно лучшимъ родомъ войскъ, подъ продолжавшимся вліяніемъ татаръ, — окончательно сдѣлалась конница. Ее составляли чины и лица княжескихъ дворовъ, дворяне и дѣти боярскія изъ числа тѣхъ, которые имѣли средства и возможность служить на коняхъ.
Но у насъ существуетъ и пѣхота, которая хотя и образовалась изъ воиновъ, по бѣдности не имѣвшихъ возможности завести и содержать коней, — но все же она постоянно входила въ составъ полевыхъ войскъ, и, напр., Дмитрій Донской даже сожалѣлъ о томъ, что въ 1380 г. въ Куликовской битвѣ у него было мало пѣхоты. Между тѣмъ, въ Западной Европѣ въ это время пѣхотѣ не придавали никакого значенія, и она была тамъ въ полномъ пренебреженіи.
Къ прежнимъ образцамъ оружія и снаряженія въ 1389 г., въ послѣдній годъ княженія Дмитрія Донского, прибавились первые образцы огнестрѣльнаго оружия, которые проникли черезъ посредство Новгорода и Пскова, торговавшихъ съ Ганзейскими городами, а также, быть можетъ, отъ шведовъ, датчанъ, ливонскихъ рыцарей и литовцевъ.
При Василіи I, въ Москвѣ начали изготовлять порохъ, который до Петра Великаго носитъ названіе «зелія», а каменныя стѣны Москвы были вооружены «арматами» (огнестрѣльныя орудія).
Всѣ вообще огнестрѣльныя орудія были сначала очень длинны и тяжелы, употреблялись всѣ вмѣстѣ, и совокупность ихъ съ самаго начала называлась нарядомъ или снарядомъ, что соотвѣтствовало западно-европейскому названію «артиллерія». Находились они сначала только въ большихъ городахъ.
Каждые два-три года служилые люди, дѣти боярскія, подвергались пересмотру по областямъ, для опредѣленія ихъ числа, и сколько каждый изъ нихъ могъ выставить служителей и лошадей.
Собранныя войска дѣлились на конныя и пѣшія дружины или полки.
Полки городовые назывались по городамъ: Кіевскій, Новгородскiй и т. д.
Полки княжескіе носили имена князей, напр., полкъ Изяслава, Юрія и т. д.
Слово «полкъ» имѣетъ смыслъ только боевого подраздѣленія рати.
Городовые полки попрежнему называются тысячами.
Полки вообще дѣлились на сотни и десятки.
Во главѣ рати и полковъ стояли или князья, или ратные воеводы изъ большихъ бояръ. Изъ ихъ же среды выбирались вообще всѣ старшіе войсковые начальники. Помощниками воеводъ были бояре путные, которые вѣдали передвиженіями рати или полка, а также и самого князя. Позднѣе бояре путные замѣняются окольничими, которые несутъ службу при князьяхъ въ ихъ походахъ. Если же во главѣ рати или полка стоялъ бояринъ, то его ближайшимъ сотрудникомъ и помощникомъ являлся всегда окольничій.
Такимъ образомъ, путные дворяне, а потомъ окольничіе являются прообразомъ государевой свиты и старшихъ офицеровъ генеральнаго штаба.
Когда требовались извѣстное образованіе и способность вести переписку, окольничіе замѣняются писцами, — позднѣе дьяками.
Во главѣ городовыхъ полковъ стояли тысяцкіе.
Ратные воеводы назначались лишь на извѣстный походъ.
Тысяцкіе сначала были постоянные и въ мирное время, но это было невыгодно Великимъ Князьямъ. Почувствовавъ себя достаточно сильными, они уничтожили тысяцкихъ (Дмитрій Донской): этимъ они стали ближе къ войскамъ.
Единоначаліе окончательно установилось лишь усиленіемъ Московскаго Князя: онъ и являлся главнымъ начальникомъ. Иногда же, по соглашенію союзныхъ князей, назначался общій воевода для посылаемыхъ на войну ратей.
Походное движеніе русскихъ войскъ того времени совершалось по одной или нѣсколькимъ дорогамъ и отличалось бо́льшимъ порядкомъ и устройствомъ нежели прежде, а также болѣе тщательнымъ охраненіемъ.
Рать высылала впередъ Сторожевой или Передовой полкъ. За нимъ шли главныя силы, по порядку: полкъ Правой руки, Большой полкъ и полкъ Лѣвой руки. Сзади Большого полка слѣдовалъ Тыльный (Засадный, Запасный) полкъ.
Сторожевой полкъ впередъ и въ стороны высылалъ конныя сторожи (развѣдочныя части).
Обозы, — вообще весьма многочисленные, — шли при войскахъ.
Для отдыха войска располагались обыкновенно на открытомъ воздухѣ или въ шалашахъ и землянкахъ, защищаясь отъ непогоды войлоками.
Для боя строились; впереди — Передовой полкъ, за нимъ: по срединѣ — «Чело», на крыльяхъ — полки Правой и Лѣвой руки. Наконецъ, Тыльный или Засадный полкъ служилъ общей поддержкой и располагался, обыкновенно, за важнѣйшей частью, иногда укрыто за мѣстными предметами.
Въ зависимости отъ обстановки, построеніе могло мѣняться.
Передъ боемъ Князь обращался къ войску съ воодушевляющей рѣчью, подавалъ знакъ къ началу боя и, обыкновенно, первый со своимъ дворомъ бросался въ бой.
Главное значеніе принадлежало конницѣ.
Дѣйствія пѣхоты были вспомогательныя. Она преимущественно оборонялась за окопами, повозками или мѣстными предметами. Въ открытомъ же полѣ легкая пѣхота дѣйствовала въ разсыпномъ строѣ, стрѣляя изъ луковъ, а тяжелая — сначала производила ударъ копьями, а затѣмъ бралась за мечи, топоры и т. п.
Въ бою примѣняли охваты, засады, притворныя отступленія и прочія хитрости, — какъ и ранѣе…
Преслѣдованіе производилось однимъ Передовымъ полкомъ. Главныя силы оставались на мѣстѣ боя, подбирали раненыхъ и плѣнныхъ, погребали своихъ убитыхъ и праздновали побѣду «стояніемъ на костяхъ», а затѣмъ или слѣдовали за Передовымъ полкомъ, или направлялись въ другую сторону.
Для обороны южныхъ и восточныхъ границъ Восточной Руси укрѣпляли пограничные города и выводили «засѣчныя черты» значительного протяженія (засѣки въ лѣсахъ шириной отъ 16 до 30 саж. и земляные валы со рвами впереди, — на открытыхъ мѣстахъ съ небольшими сомкнутыми укрѣпленіями — острожками или городками, — огражденными валами съ толстымъ тыномъ и рвомъ; между ними для проѣзда — заставы съ «надолбами»).
Въ XIV вѣкѣ появляются пограничныя станицы, заселенныя городовыми казаками и даже наемными татарами, въ видѣ особой пограничной стражи, а деревянныя ограды городовъ замѣняются каменными стѣнами. (Впервые въ Москвѣ Дмитріемъ Донскимъ въ 1367 г., помощью иностранныхъ строителей, главнымъ образомъ изъ Италии).
Укрѣпленный городъ имѣлъ внѣшнюю ограду — окольный градъ, или острогъ, — состоявшую изъ стѣны, называемой забороломъ, и башенъ (вежи).
Внутри, на высокомъ мѣстѣ, помѣщался дѣтинецъ, или днешній, т. е. внутренній городъ, называемый вышгородомъ, а со времени каменныхъ стѣнъ — Кремлемъ.
Съ конца XIV в. стали употреблять при осадѣ и оборонѣ городовъ новыя огнестрѣльныя орудія.
Подготовки войскъ въ мирное время не было, но они отличались преданностью князьямъ, простотой жизни, выносливостью въ походѣ, трудахъ и лишеніяхъ, мужествомъ и храбростью въ бою, смѣлостью въ открытомъ полѣ, упорствомъ въ оборонѣ за городскими стѣнами или за окопами. Недостатокъ заблаговременной выучки искупался непрерывнымъ боевымъ опытомъ.
Вообще, военное дѣло Восточной Руси шло все выше, и это явилось, главнымъ образомъ, слѣдствіемъ единенія Руси подъ единой княжеской властью, начертавъ нашей Родинѣ и дальнѣйшіе ея шаги впередъ на пути освобожденія народа и его славы.
И вотъ эта слава пришла, — пришла мощно, величаво, въ безсмертномъ подвигѣ Великаго Князя Дмитрія Донского и его сподвижниковъ на Куликовскомъ полѣ 1380 г.
Великій Князь Дмитрій Іоанновичъ (1350—89 г.г.) занялъ столъ Московскій 11 лѣтъ отъ роду. По праву называя себя Великимъ Княземъ, онъ воплощалъ въ себѣ надежды на возрожденіе Отечества, и, опираясь на завѣты предковъ: Святослава, Владиміра Св., Ольги Св., Ярослава Мудраго, Владиміра Мономаха, Александра Невскаго, Симеона Гордаго и др., со всѣми русскими людьми вмѣстѣ горѣлъ желаніемъ стряхнуть татарское иго, видя для того одинъ путь: дальнѣйшаго сплоченія Руси для смертнаго боя съ «погаными».
19 лѣтъ Дмитрій готовится къ великой борьбѣ. Ни на мгновеніе не оставляетъ своей мысли. Во имя нея крушитъ непокорныхъ князей, поднимаетъ духъ народа и ратей мелкими успѣхами надъ татарами, въ 1376 г. подводитъ подъ свою «высокую руку» Казань и, наконецъ, наноситъ въ 1378 г., на р. Вожѣ, самому хану орды, первый крупный ударъ. Въ итогѣ — почти вся С. В. Русь идетъ за Великимъ Княземъ, духовенство за него, въ народѣ и войскѣ воскрешена исконная доблесть, а битва на Вожѣ закрѣпляетъ мысль о пользѣ единства для возможности бить самихъ татаръ.
Но и ставшій у власти въ ордѣ Мамай замыслилъ за битву на Вожѣ тоже немалое дѣло. Ударомъ въ сердце, въ Москву, рѣшилъ онъ снова разбить Русь на составныя части и тѣмъ лишить ее возрождающаго самоуправленія. Онъ собираетъ, по лѣтописямъ, 300 т. ч., гдѣ конники-татары усилены своей и лучшей наемной пѣхотой. Правда, рать неоднородна, духъ ея — не прежнихъ непобѣдимыхъ татаръ. Но, во всякомъ случаѣ грозная, эта сила въ іюнѣ 1380 г. двинулась черезъ Волгу къ кочевью въ устьяхъ рѣки Воронежа. Отсюда, держась у воды и обильныхъ пастбищъ, столь нужныхъ конной рати, Мамай могъ броситься на Москву и восточнѣе Дона (Ногайскій шляхъ, черезъ земли Рязанскія) и западнѣе него (шляхъ Крымскій, черезъ устье р. Лопасни, у такъ называемыхъ «4 церквей» и «Сенькиной переправы»[2]
Короче, пользуясь внутреннимъ положеніемъ между 2 путями на Москву, Мамай могъ внезапно избрать любой изъ нихъ. Ясно, что значила тогда для Дмитрія развѣдка.
Но Мамай обезпечилъ себя и въ политикѣ. Онъ получилъ прямое содѣйствіе Литовскаго князя Ягайлы и склонилъ къ союзу князя Рязанскаго, Олега, соперника Москвы.
Соединеніе всѣ трое назначили 1 сентября у сліянія Дона и Непрядвы (Крымскій шляхъ), — такъ какъ сюда было всѣмъ почти одинаково, по 130—140 верстъ.
По соединеніи у Мамая было бы 380 т. чел., но и во всякомъ случаѣ — охватывающее Москву съ 3-хъ сторонъ положеніе могло быть всегда использовано.
Однако, были и слабыя стороны союза: различіе стремленій, разность войскъ, трудность ихъ веденія, — что и сказалось позднѣе сильно.
Узнавъ о сборахъ Мамая и Ягайлы, но еще не зная объ измѣнѣ князя Олега, Дмитрій объявилъ сборъ ратей своей землѣ и дружественнымъ и покорнымъ князьямъ. Одновременно указано было привести въ готовность пограничныя крѣпости (Коломну, Тулу и др.). «Людны, конны и оружны» спѣшили радостно всѣ «подъ высокую руку» Великаго Князя. Князь Нижегородскій, тесть Дмитрія, хотя и не явился самъ, но прислалъ своихъ дворянъ.
Рѣшеніе Великаго Князя было необычайно просто и ясно: какъ и всегда наши предки, итти навстрѣчу врагамъ, гдѣ бы они ни были, и нанести имъ уничтожающій ударъ. Но кого же бить перваго?
Для такого вождя, какъ Дмитрій Донской, было ясно: опаснѣйшаго врага, Мамая, — и притомъ рѣшительно и быстро, до соединенія его съ другими. Это природа такъ называемыхъ внутреннихъ операціонныхъ линій.
Рѣшительность Великій Князь обезпечилъ силою и духомъ войскъ, личнымъ начальствомъ и выборомъ доблестныхъ, опытныхъ помощниковъ.
Быстроту — коннымъ составомъ ратей, искуснымъ выборомъ направленія и быстрымъ, правильнымъ движеніемъ. Далѣе, сразу мы видимъ образцовую развѣдку.
«Крѣпкая сто̀рожа» Родіона Ржевскаго, Андрея Волосатаго и Василія Тупика двинута на югъ — до встрѣчи съ татарами. Ей указано «добывать языка»; вспомнимъ правило Наполеона: — «Главное, побольше плѣнныхъ». Сторо̀жа уходитъ болѣе 200 в. отъ Москвы, но донесенія обезпечены въ кратчайшій срокъ, а вскорѣ выдвигается и мощная поддержка, — вся отборная конница Семена Мелика. Въ то же время идутъ и развѣдки къ Литвѣ и Рязани.
Наконецъ, — быстрота сосредоточенія. Великій Князь не теряетъ времени на подходъ всѣхъ силъ. Точнымъ расчетомъ сосредоточеніе идетъ съ движеніемъ впередъ, — высокій образецъ въ исторіи военнаго искусства! Припомнимъ, кстати, Александра Невскаго противъ шведовъ…
20 августа Великій Князь, побывавъ для личного благословенія у Св. Сергія Радонежскаго, идетъ на Коломну, — обычный «перевозъ» татаръ на Окѣ по Ногайскому шляху. Поразительная скорость движенія, — въ три дня 90—115 в., — достигнута отчасти выборомъ трехъ дорогъ.
Въ Коломнѣ 2 дня смотры ратей (по сказаніямъ, 150—200 т. чел.). Съ утвердившейся гордостью взиралъ Князь на нихъ, а онѣ были полны счастья видѣть во главѣ молодого, непобѣдимаго вождя, образца красоты, силы и смѣлости.
Но здѣсь же и ударъ: измѣна Олега Рязанскаго. Мѣняетъ ли Дмитрій рѣшеніе? Нѣтъ, онъ лишь съ удвоеннымъ напряженіемъ бросается на важнѣйшаго врага, Мамая. Но такъ какъ черезъ Рязань итти нельзя, — это задержитъ главныя дѣйствія, — то избранъ другой ближайшій доступъ, Крымскій шляхъ, съ переправой на Окѣ у устьевъ Лопасни. 26-го Великій Князь идетъ спѣшно дальше, даже не ожидая отставшихъ ратей, — это Суворовское: «Атакуй, съ чѣмъ Богъ послалъ»…
Для безопасности и скрытности отъ Олега, Великій Князь ведетъ всѣ силы по западному берегу Оки.
Быстрота же опять 30 верстъ въ сутки, хотя вся рать идетъ по одному пути.
Замѣчателенъ также указъ: довольствіе возложить на то подрядчиковъ (гостей), а въ «Рязани» — «ни единъ волосъ не тронуть».
27 вечеромъ Великій Князь у «4-хъ церквей» и «Сенькинаго брода». Ягайло — въ Одоевѣ, Олегъ — у Старой Рязани, Мамай — на пути къ устью Непрядвы. Разстоянія до нихъ 130—140 верстъ… Какой выборъ мѣста!..
И вотъ, отсюда-то и высланъ на поддержку «крѣпкой сторо̀жи» лучшій конникъ, Меликъ, съ его конницей: образцовая замѣна, а не смѣна развѣдки… Часто ли видимъ это теперь?!.
Мелику тоже указано «добыть языка». Успѣхъ въ этомъ Мелика открываетъ Дмитрію замыслы союзниковъ.
28 начала переправу рать. Еще не хватало братьевъ Ягайлы, Андрея и Дмитрія. Но Великій Князь снова не ждетъ, а, двинувъ противъ Мамая и всю прочую конницу, отставшихъ (до 40 т. ч.) присоединяетъ къ пѣхотѣ на ходу.
Дальше движеніе идетъ вдоль рѣки Дона, отъ его истоковъ у Иванъ-озера. Оно осторожнѣе, т. е. и медленнѣе. Только къ 5 сентября конница близъ устьевъ Непрядвы (130 верстъ — ок. 20 верстъ въ сутки), а къ 7-му — пѣхота (ок. 15 верстъ). Мамай 5-го — въ 3-хъ переходахъ (у Кузьминой гати). Ягайло идетъ медленно, равняясь на Мамая. Олегъ недвиженъ у Рязани.
Положеніе Великаго Князя выясняется 5-го сентября. Оно легче, чѣмъ думали, но все же онъ между двухъ огней, — Ягайлой и Мамаемъ, — съ ихъ полуторнымъ перевѣсомъ силъ.
И снова рѣшеніе Великаго Князя неизмѣнно: онъ справедливо говоритъ, что побѣда надъ Мамаемъ (главный врагъ) заставитъ уйти Ягайлу (второстепенный врагъ), — даже если бы Ягайло и имѣлъ свои частные успѣхи!..
Безсмертенъ военный совѣтъ 7 сентября, не съ цѣлью искать рѣшенія, а съ цѣлью вдохновить сподвижниковъ и сообщить имъ свою желѣзную волю.
Вотъ слова Дмитрія на совѣтѣ:
«Любезные друзья и братья, вѣдайте, что я пришелъ сюда не затѣмъ, чтобы на Олега смотрѣть или рѣку Донъ стеречь, но дабы русскую землю отъ плѣненія и разоренія избавить или голову свою за всѣхъ положить: честная смерть лучше плохого живота. Лучше бы мнѣ не итти противъ безбожныхъ татаръ, нежели пришедъ, ничто сотворивъ, возвратиться вспять. Нынѣ же пойдемъ за Донъ[3] и тамъ или побѣдимъ и все отъ гибели сохранимъ, или сложимъ свои головы за святыя церкви, за православную вѣру и за всю братію нашу христіанъ».
Здѣсь что ни слово, то глубочайшій тактической смыслъ. А какъ великъ и возвышенъ конецъ, съ жертвой собой «за вѣру и Отечество»!..
Мудрено ли, что 30-лѣтній, «взоромъ дивенъ зѣло», дотолѣ непобѣдимый вождь увлекъ всѣхъ за собою, особенно когда подошло вторичное благословеніе на бой отъ Св. Сергія черезъ двухъ иноковъ-богатырей, Пересвѣта и Ослябю, а для боя избранъ день Рождества Пр. Богородицы, покровительницы «крестьянъ» (христіанъ).
Историки трепетно слѣдятъ уже за переходомъ Дмитрія черезъ Оку. Переходъ же за Донъ — это то же, что движеніе Суворова на Макдональда или ударъ Бонапарта отъ Мантуи на австрійцевъ, — но еще съ наступательной переправой въ виду превосходнаго врага, — и все это во имя его уничтоженія, хотя бы и цѣною собственной гибели, но только непремѣнно со славою…
Три моста и нѣсколько бродовъ остались связью съ Родиной послѣ смѣлой переправы, на зарѣ 8-го, всего верстахъ въ 8 отъ Мамая. Сначала положеніе тыломъ къ Непрядвѣ открывало мосты, крутой оврагъ западнѣе рѣки Н. Дубяка разрѣзывалъ наши силы, и татары могли охватить насъ. Но лишь сошелъ туманъ, Дмитрій, переведя войска восточнѣе, между верховьями Н. Дубяка и Смолки, совершенно сознательно болѣе обезпечилъ мосты и фланги[4]. Здѣсь же пологій склонъ къ противнику давалъ выгоды конному удару. Однако, другой край лощины, — «Красный Холмъ» съ его обширнымъ обзоромъ, — былъ уже во власти татаръ, и положеніе ихъ тактически было болѣе выгодно, а рѣка въ тылу была для насъ все же огромной опасностью.
Но вотъ «Засадный полкъ» нашъ идетъ въ Зеленую Дубраву. Вся обстановка измѣнилась сразу. Мосты охранены, и татарамъ создана ужасная ловушка на ихъ уничтоженіе.
Построение наше къ бою высоко замѣчательно: при линейности строевъ, бой изъ подвижныхъ уступовъ, т. е. изъ глубины. То же видимъ у Александра Невскаго на озерѣ Чудскомъ, Петра подъ Полтавой, Суворова подъ Нови, — драгоцѣнная наша черта, куда-то утраченная нынѣ.
Но мало того. За полкомъ Лѣвой руки Дмитрія Ольгердовича — своя частная поддержка. Однако еще выше схвачена природа засады…
Она требуетъ особой скрытности, пока не время дѣйствовать, и особой быстроты, когда оно пришло.
Для перваго — данъ зрѣлый, опытный въ бояхъ съ татарами воевода Дмитрій Боброкъ.
Для второго — молодой, пылкій князь Владиміръ Андреевичъ, любимецъ войскъ, двоюродный братъ Дмитрія Іоанновича.
Выборъ обоихъ — знаменуетъ значеніе въ глазахъ Великаго Князя засады (резерва), которое важно особенно въ конномъ бою, гдѣ побѣждаетъ всегда тотъ, у кого хоть частица свѣжихъ силъ въ рукахъ для послѣдняго удара.
Обезпечась отъ охвата, имѣя заманкой врагу мосты и Засадный полкъ — для завершенія сраженія, Дмитрій затѣмъ самъ наноситъ встрѣчный ударъ значительно сильнѣйшему Мамаю. То же сдѣлали Суворовъ на Требіи, Бонапартъ подъ Риволи…
Поднявъ еще выше духъ войскъ послѣдней бесѣдой и ставъ въ одеждѣ простого воина передъ Передовымъ полкомъ, Дмитрій со словами: «Богъ намъ прибѣжище и сила», — первый ринулся на врага вслѣдъ за схваткой Пересвѣта съ татариномъ-богатыремъ. Великій Петръ, Суворовъ, Багратіонъ, Скобелевъ тоже всегда становились во главѣ войскъ въ самое важное мгновеніе!..
Дальнѣйшій ходъ боя общеизвѣстенъ. Неудача татаръ, — развернувшихся противъ нашего глубокаго построения изъ уступовъ длинной сплошной «линіей» и думавшихъ взять сразу бурнымъ порывомъ, — на нашемъ правомъ крылѣ (охватъ) и противъ Большого полка («Чела», — прорывъ), — т. е. неудача, въ сущности, оттянуть вниманіе наше отъ мостовъ, — смѣняется дикимъ напоромъ на полкъ Лѣвой руки. Все болѣе тѣснили здѣсь насъ татары къ Непрядвѣ. Все болѣе рвался помочь Засадный полкъ, и молодой вождь его обливался слезами. Только Боброкъ говорилъ: «Еще не приспѣлъ часъ». Но вотъ солнце стало въ глаза татарамъ, а вѣтеръ, измѣняясь, понесъ имъ пыль въ лицо. Боброкъ воскликнулъ «Теперь дерзайте, друзи братіе, во имя Отца и Сына, и Святого Духа», — и Засадный полкъ, «аки стая соколовъ на стаю журавлей», бросился въ тыл татарамъ: участь боя была рѣшена…
Въ этомъ ходѣ я особо отмѣчаю высоко-опасное положеніе до удара Засаднаго полка. Но вождь вѣрилъ войскамъ, самъ умѣлъ дѣйствовать, и исходъ не могъ быть иной…
Преслѣдованіе 50 в. довершило гибель врага. Мамай бѣжалъ первымъ, воскликнувъ: «Великъ Богъ Христіанскій!» Ягайло, простоявъ верстахъ въ 40, быстро ушелъ. Олегъ такъ и оставался у Рязани…
Блескъ великой побѣды, «подобной которой еще не было на Руси», омрачался, однако, отсутствіемъ Великаго Князя, «начальника нашей славы». Но вотъ долгіе поиски увѣнчались успѣхом. Безъ чувствъ, избитый, лежалъ онъ у срубленнаго дерева[5]. Пробужденіе его было радостно. Его встрѣтили слова Владиміра Андреевича: «Наше древо Ярославле, Новый Александре, сія побѣда тебѣ, Государю, честь повѣдается». Каковы же, были пониманіе и уваженіе своей святой старины у этихъ людей, съ какимъ наслѣдіемъ пришли они на Куликово поле!..
Но я добавлю еще одно.
Къ безпримѣрному стратегическому и тактическому смыслу Куликовской битвы примыкаетъ и государственный ея смыслъ. Добытый взаимнымъ довѣріемъ вождя и войскъ небывалый успѣхъ хотя и не привелъ сразу къ спаденію татарскаго ига, и татары еще неразъ разоряли «оскудѣвшую людьми Москву», — но все же Куликовская битва навѣки осталась такимъ же поворотомъ въ истории Россіи и ея сосѣдей, какимъ позднѣе была Полтава.
Какъ Полтава подготовила переходъ къ Императорской Россіи, такъ Куликово поле подготовило намъ Царскую Русь.
Стремленія Великихъ Князей Московскихъ нашли здѣсь свое освященіе, и къ словамъ Дмитрія о смерти «За Вѣру и Отечество» прибавилось скоро высокое дополненіе, — слово «Царь».
Вмѣстѣ съ тѣмъ, по мнѣнію историка Соловьева, Куликовская битва размежевала западъ отъ востока и имѣла въ міровой истории такое же значеніе, какъ Каталаунская битва. Добавлю отъ себя, какъ Ледовое побоище Александра Невскаго 1242 г. и какъ Грюнвальдскій бой 1410 г., отодвинувшіе западъ отъ насъ и создавшіе намъ просторъ для нашего историческаго здѣсь развитія…
Слѣдствіемъ побѣды Дмитрія Донского на Куликовомъ полѣ было постепенное превращеніе Московскаго Великаго Княжества въ единое Русское Царство. Честь окончательно завершить это выпала на великаго правителя и даровитаго вождя, Іоанна III, съ именемъ коего и связано спаденіе татарскаго ига.
Іоаннъ III, человѣкъ умный, твердой воли, рѣшительный, умѣющій дѣйствовать по обстановкѣ и при всемъ томъ осторожный и выдержанный, — съ успѣхомъ продолжилъ дѣло своихъ предшественниковъ, покоривъ даже «Великий Новгородъ». Мало того, онъ въ томъ же духѣ воспиталъ и своего сына Василія III. Въ итогѣ, къ смерти Василія III, Москва уже прочно владѣла землей отъ Печоры и Сѣвернаго Урала до устьевъ Невы и Наровы и отъ Васильсурска на Волгѣ до Любеча на Днѣпрѣ.
При восшествіи на Великокняжескій столъ Іоанна III Москва имѣла площадь около 15.000 кв. миль. Пріобрѣтенія Іоанна III и его сына увеличили площадь до 40.000 кв. миль.
Вообще, говоритъ профессоръ Ключевскій, завершеніе собиранія Сѣверо-восточной Руси превратило Московское княжество въ народное Великое Русское Государство, а Великаго Князя Московскаго — въ народнаго Велико-Русскаго Государя. Но разъ это такъ, то и войско, эта плоть отъ плоти и кровь отъ крови народа, тоже сдѣлалось народнымъ русскимъ войскомъ со всѣми его достоинствами: почитаніемъ своей вѣры, беззавѣтной преданности своему Царю и любовью къ Отечеству. Наши предки, вырощенные въ славѣ Куликовской битвы, въ могучихъ наступательныхъ шагахъ вообще Руси Московской послѣ 1334 г., и имѣли съ избыткомъ эти качества. Но кромѣ того, въ нихъ, работой вѣковъ и поколѣній, подъ давленіемъ татарскаго ига и стремленія стряхнуть его, появилось чувство самосознанія, чувство принадлежности къ великому народу. Они понесли въ себѣ величайшій залогъ историческихъ успѣховъ, — повышенную народную гордость. Все окружающее они начали считать ниже себя, а себя самихъ — избранниками для великой міровой дѣятельности. Судьба и не обманула ихъ…
Первый шагъ къ тому — при несомнѣнномъ вліяніи второй жены Іоанна III, Софіи Палеологъ, въ 1480 г. получаетъ, наконецъ, 100 лѣтъ спустя послѣ Куликовской битвы, полное свое осуществленіе спаденіе татарскаго ига.
Второй шагъ — свободная Русь вошла, какъ равная между равными, на путь международный и завела внѣшнія сношения съ Польшей, Литвой, Швеціей, орденами Тевтонскимъ и Ливонскимъ, императоромъ Германскимъ и др.
Пріобрѣтя средства и почувствовавъ силу, Іоаннъ III созналъ, что значеніе его, какъ государя, возросло.
Второй его бракъ съ племянницей послѣдняго Византійскаго Императора, Софіей Ѳоминичной Палеологъ, привелъ къ мысли, что Софія, выйдя замужъ за Московскаго Князя, сдѣлала его преемникомъ Византійскихъ императоровъ и передала ему всѣ заботы о православномъ Востокѣ.
Отсюда, между прочимъ, стремленіе имѣть многочисленное и хорошо устроенное войско, — частью въ постоянной готовности, — для поддержанія значенія государей и для выполненія предназначенныхъ великихъ историческихъ задачъ.
Іоаннъ III уже имѣлъ возможность передать власть своему преемнику такъ, что удѣльные братья Василія III потеряли всякое значеніе. Да и было пора.
«Удѣльныя преданія были еще слишкомъ свѣжи и кружили слабыя головы при всякомъ удобномъ случаѣ. Удѣльный князь былъ крамольникъ если не по природѣ, то по положенію: за него цѣплялась всякая интрига, заплетавшаяся въ сбродной придворной толпѣ». (Профессоръ Ключевскій).
Но кромѣ удѣльныхъ началъ, надо было бороться еще и съ положеніемъ, которое мало-по-малу заняло въ Московской Руси боярство.
- ↑ По 1 чел. съ 20 дворовъ.
- ↑ „Шляхами“ назывались направленія путей татаръ, по коимъ они шли къ нашимъ границамъ черезъ такъ называемое „Дикое поле“. Ихъ было 4 основныхъ: Бокаевскій (черезъ окрестности Полтавы), Муравскій (черезъ окрестности Тулы), Крымскій и Ногайскій (вдоль Дона). Нѣсколько вѣтвей дополняли эту сѣть. Ея значеніе сохранилось долго. Такъ, битва Витовта съ Едигеемъ 1408 г. и Полтава 1709 г. — на одномъ мѣстѣ…
- ↑ Пріемъ Святослава въ Доростолѣ: нѣтъ отступленія!
- ↑ Въ виду присутствія Ягайлы, Дмитрій могъ откинуть первоначально свой тылъ на Крымскій шляхъ, ставъ между двумя врагами. Затѣмъ, когда обстановка выяснилась, онъ снова перемѣнилъ операціонную линію на полѣ сраженiя и вернулся опять на Ногайскій шляхъ.
- ↑ «Вельми язвленъ лежаще».