5 Сверкаетъ лучъ на каскахъ мѣдныхъ
И золотитъ ближайшій шпицъ;
Въ толпѣ не мало женскихъ лицъ—
И нѣжно-розовыхъ, и блѣдныхъ.
Рожокъ походный заигралъ— 10 И выступаютъ люди важно,
Межъ тѣмъ, какъ пѣснь звучитъ протяжно,
Какъ католическій хоралъ.
Ей чужды: удаль, тоска,
И жажда новой лучшей доли, 15 Она уноситъ противъ воли
Въ давно прошедшіе вѣка.
4. Въ лѣсу.
Надо мною тихо вѣютъ
Тюрингенскіе лѣса
И привѣтливо синѣютъ
Межъ листвою небеса. 5 И напѣвъ особый слышенъ
Въ тихомъ шорохѣ вѣтвей:
Старый дубъ, могучъ и пышенъ,
О борьбѣ поетъ своей.
О печали шепчетъ ива
10 Полусонному ручью,
И лепечетъ сиротливо
Ясень исповѣдь свою.
Шелестятъ въ раздумьѣ сосны,—
Имъ съ вечернею зарей 15 Дни любви, былыя весны
Вспоминаются порой.
Лишь одинъ зеленый ельникъ,
Наклонясь подъ гнетомъ думъ,
Имъ внимаетъ какъ отшельникъ— 20 И безмолвенъ, и угрюмъ.
5. Сикстинская мадонна.
Съ благоговѣніемъ, какъ бы подъ сводомъ храма,
Безмолвно мы прошли покоевъ длинный рядъ;
Порою кое гдѣ поблескивала рама,
Созданья генія приковывали взглядъ. 5 Но какъ паломники, спѣшащіе къ святынѣ,
Шли дальше мы туда, къ единственной картинѣ.
И ты предстала намъ грядущей въ облакахъ—
Съ Христомъ, Божественнымъ Младенцемъ на рукахъ,
У ногъ маститый Сикстъ и юная Варвара, 10 А ниже—ангеловъ задумчивыхъ чета
Съ очами полными молитвеннаго жара,
Казалось мнѣ, что ихъ невинныя уста
Поютъ хвалу Тебѣ, Святая Красота,
Чей образъ дѣвственный, божественно прекрасный 15 И въ кротости своей невыразимо ясный,
Межъ небомъ и землей—единое звено
И связь ихъ лишь Тебѣ возстановить дано.
