Сіяньемъ солнечнымъ залитымъ,
Шаги отчетливо звучатъ.
5 Сверкаетъ лучъ на каскахъ мѣдныхъ
И золотитъ ближайшій шпицъ;
Въ толпѣ не мало женскихъ лицъ—
И нѣжно-розовыхъ, и блѣдныхъ.
Рожокъ походный заигралъ—
10 И выступаютъ люди важно,
Межъ тѣмъ, какъ пѣснь звучитъ протяжно,
Какъ католическій хоралъ.
Ей чужды: удаль, тоска,
И жажда новой лучшей доли,
15 Она уноситъ противъ воли
Въ давно прошедшіе вѣка.
Сияньем солнечным залитым,
Шаги отчётливо звучат.
5 Сверкает луч на касках медных
И золотит ближайший шпиц;
В толпе немало женских лиц —
И нежно-розовых, и бледных.
Рожок походный заиграл —
10 И выступают люди важно,
Меж тем, как песнь звучит протяжно,
Как католический хорал.
Ей чужды: удаль, тоска,
И жажда новой лучшей доли,
15 Она уносит против воли
В давно прошедшие века.
Въ лѣсу.
Надо мною тихо вѣютъ
Тюрингенскіе лѣса
И привѣтливо синѣютъ
Межъ листвою небеса.
5 И напѣвъ особый слышенъ
Въ тихомъ шорохѣ вѣтвей:
Старый дубъ, могучъ и пышенъ,
О борьбѣ поетъ своей.
О печали шепчетъ ива
В лесу
Надо мною тихо веют
Тюрингенские леса
И приветливо синеют
Меж листвою небеса.
5 И напев особый слышен
В тихом шорохе ветвей:
Старый дуб, могуч и пышен,
О борьбе поёт своей.
О печали шепчет ива
