Изъ поэмы «Весна».
[85]
О, Муза, разсмотримъ жилища долины и бытъ земледѣльца!
Здѣсь мраморныхъ статуй не видно, колонны не высятся стройно;
Искусственныхъ нѣтъ водомётовъ, вверхъ бьющихъ живою струёю.
Вотъ дерево домъ замѣняетъ: подъ нимъ своё дѣтство и юность,
И старость хозяинъ семейства провёлъ. Вотъ кустарникъ терновый,
Служащій оградой для дома. Вотъ по двору прудъ протянулся
И въ нёмъ отражонвый я вижу сводъ неба съ его облаками;
Насѣдка, нахохлясь, y пруда тревожно скликаетъ утятокъ;
Они же бѣгутъ отъ нея и сползаютъ въ прохладныя волны
И рѣзво щебечутъ въ осокѣ. А вотъ длинношейные гуси,
Сердито поднявъ свои крылья и съ гоготомъ ими махая,
Кудластую гонятъ собаку. Вотъ жолтоголовыя дѣти
Купаются, подъ воду голову прячутъ, болтаютъ ногами,
Чтобъ тѣмъ сохранить равновѣсье. A вотъ съ озабоченнымъ видомъ
Малютка съ корзиной бѣжитъ съ цѣлой свитою куръ хлопотливыхъ.
Воть стала она, вотъ взмахнула нарочно пустою ручёнкой,
Чтобъ ихъ обмануть, и, внезапно осыпавъ ихъ зёрнами, смотритъ,
Какъ всѣ онѣ, въ кучу собравшись, клюютъ ихъ и, ссорясь, дерутся.
Вонъ тамъ въ уголкѣ притаился весь бѣленькій, маленькій кроликъ
И робко поводитъ глазамм. Вотъ голубь, воркуя, съ насѣста
Идётъ прогуляться по крышѣ и чешется красною лапкой,
И грудочку носикомъ чиститъ, и перья свои расправляетъ,
И къ милой подругѣ спѣшитъ: онъ ревнуетъ её и въ досадѣ,
Косясь на неё, всё вертится; но, лаской ся ободрённый,
Подходитъ къ ней ближе, воркуя, и нѣжно цалуется съ нею;
Вотъ оба взвились, полетѣли и скрылись за садомъ зелёнымъ.
За ними во слѣдъ полечу я, куда они путъ мой укажутъ!
Какъ чудно хорошъ этотъ садъ! Какъ всё въ нёмъ свѣжо и душисто!
Зефиръ, лепестки подхвативши, взвиваетъ ихъ къ синему небу
И сыплетъ оттуда дождёмъ. Не увидишь тутъ рѣдкихъ растеній,
Что къ нахъ моряки доставляютъ изъ Африки знойной и дикой:
Ни фигъ здѣсь, ни кактусовъ нѣтъ, растеній роскошныхъ не видно —
Полезному лишь предпочтенье. Смотри: вотъ орѣшникъ кудрявый,
Надъ нимъ — небеса съ облаками, за нимъ же — поляны и нивы,
Озёра вдали, окружонныя горъ безконечной грядою.
Любуется взоръ мой ихъ видомъ; но я ихъ теперь оставляю
И вновь обращаюсь къ ближайшему. Милый тюльпанъ! кто, скажи мнѣ,
Украсилъ вѣнецъ твой такою роскошною прелестью красокъ?
[86]
Ты былъ бы царёмъ межь цвѣтовъ, когда бы не пышная роза,
Которая всѣхъ такъ чаруетъ своимъ ароматомъ чудеснымъ.
Да вотъ и сама она тутъ, эта міронъ воспѣтая роза.
А вотъ изъ-подъ листьевъ и ландышъ глядитъ серебристой головкой,
А тутъ гіацинтъ выставляетъ свой синій душистый цвѣточекъ
И дышетъ въ лицо мнѣ денная фіялка своимъ ароматомъ,
Ночная же скромно стоитъ, затаивши въ себѣ ароматъ свой:
Денные цвѣты торжествуютъ пока; но лишь вечеръ настанетъ,
Она пристыдитъ ихъ собою — затьмитъ она всѣхъ ароматомъ,
Она — образъ духомъ великихъ. Лишь призрачнымъ только героямъ
Толпы удивленіе нужно; герой настоящій смирененъ:
Онъ добръ для добра и творитъ втихомолку святыя дѣянья.
Смотрите, какъ гордо гуляетъ павлинъ подлѣ грядки цвѣтущей!
Покрытые пылью блестящей цвѣточки ея всѣ сіяютъ
Какъ-будто небесныя звѣзды, a онъ горделиво вкругъ ходитъ
И, радужный хвостъ распустивши, своей золотистою шеей
Съ зелёнымъ отливомъ поводитъ. Кружась надъ его головою,
Въ восторгѣ снуютъ мотыльки и не знаютъ куда бы спуститься:
Порхаютъ они надъ цвѣтами, порхаютъ надъ радужнымъ кругомъ
И тихо садятся на свѣжій цвѣтъ вишневыхъ вѣтокъ,
Которыя только недавно хозяинъ привилъ. Вотъ хозяйка,
Прелестная видомъ, сидитъ въ виноградной бесѣдкѣ съ работой.
Она — точно свѣтлая радость, a грацій любимецъ — младенецъ,
Ласкаясь, повисъ ей на шею и ей не даётъ заниматься,
А подлѣ другое дитя, на муравкѣ играя, лепечетъ…
О, трижды счастливое племя! Заботъ ты не знаешь тяжолыхъ,
Ты гордости, зависти чуждо; какъ рѣчка по чистому полю,
Течётъ твоя жизнь безъ волненій. Пускай въ колесницахъ побѣдныхъ,
Влекомыхъ слонами, другіе себя на показъ выставляютъ
И чернь на нихъ смотритъ, взобравшись на крыши; пускай монументы
Гранитные ставятъ себѣ, чтобъ рабы униженно ихъ чтили:
По мнѣ, тотъ лишь взысканъ судьбою, кто, суетность презрѣвъ людскую,
На лонѣ природы живётъ и любуется солнца восходомъ,
Лугами, лѣсами и пѣснѣ ночной соловьиной внимаетъ.
Нечистая совѣсть не ходитъ, какъ тѣнь, за нимъ всюду на ниву
И въ поле, гдѣ стадо пасётся его, и въ садъ виноградный…
Трудъ пищу ему приправляетъ, и кровь въ его жилахъ здорова;
Спокойно онъ спитъ и съ зарёю встаетъ, пробуждённый разсвѣтомъ.
Ѳ. Миллеръ.
|
|
