Журналист, Читатель и Писатель (Лермонтов)/ИПСС 1914 (ДО)
| ← Есть речи — значенье... | Журналистъ, читатель и писатель. | Воздушный корабль. Изъ Цедлица → |
| См. Стихотворенія 1840. Дата созданія: 1840, опубл.: 1840[1]. Источникъ: Иллюстрированное полное собраніе сочиненій М. Ю. Лермонтова / Редакція В. В. Каллаша — М.: Печатникъ, 1914. — Т. III. (РГБ) • Стихотвореніе № 384 (ПСС 1989) |
Les poètes ressemblent aux ours,
qui se nourrissent en suçant leur
patte.
Inédit.[2]
Я очень радъ, что вы больны:
Въ заботахъ жизни, въ шумѣ свѣта
Теряетъ скоро умъ поэта
Свои божественные сны.
Среди различныхъ впечатлѣній,
На мелочь душу размѣнявъ,
Онъ гибнетъ жертвой общихъ мнѣній.
Когда ему въ пылу забавъ
Обдумать зрѣлое творенье?..
Зато, какая благодать,
Коль небо вздумаетъ послать
Ему изгнанье, заточенье
Иль даже долгую болѣзнь:
Тотчасъ въ его уединеньѣ
Раздастся сладостная пѣснь!
Порой влюбляется онъ страстно
Въ свою нарядную печаль…
Ну, что вы пишете? Нельзя ль
Узнать?
Да ничего…
Напрасно!
О чемъ писать? Востокъ и югъ
Давно описаны, воспѣты;
Толпу ругали все поэты,
Хвалили всѣ семейный кругъ;
Всѣ въ небеса неслись душою,
Взывали, съ тайною мольбою
К N. N., невѣдомой красѣ,
И страшно надоѣли всѣ.
И я скажу, нужна отвага,
Чтобы открыть… хоть вашъ журналъ
(Он мнѣ уж руки обломалъ):
Во-первыхъ, сѣрая бумага,
Она, быть можетъ, и чиста,
Да как-то страшно безъ перчатокъ…
Читаешь — сотни опечатокъ!
Стихи — такая пустота;
Слова безъ смыслу, чувства нѣту,
Натянутъ каждый оборотъ;
Притомъ — сказать ли по секрету? —
И въ риѳмах часто недочетъ.
Возьмешь ли прозу — переводъ.
А если вамъ и попадутся
Разсказы на родимый ладъ —
То, вѣрно, надъ Москвой смѣются
Или чиновниковъ бранятъ.
Съ кого они портреты пишутъ?
Гдѣ разговоры эти слышатъ?
А если и случалось имъ,
Такъ мы ихъ слышать не хотимъ…
Когда же на Руси безплодной,
Разставшись съ ложной мишурой,
Мысль обрѣтетъ языкъ простой
И страсти голосъ благородный?
Я точно то же говорю:
Какъ вы, открыто негодуя,
На музу русскую смотрю я, —
Прочтите критику мою.
Читалъ я. Мелкія нападки
На шрифтъ, виньетки, опечатки,
Намеки тонкіе на то,
Чего не вѣдаетъ никто.
Хотя бъ забавно было свѣту!...
Въ чернилахъ вашихъ, господа,
И желчи ѣдкой даже нету,
А просто грязная вода.
И съ этим надо согласиться.
Но вѣрьте мнѣ, душевно радъ
Я былъ бы вовсе не браниться,
Да какъ же быть?... Меня бранятъ!
Войдите въ наше положенье!
Читаетъ насъ и низшій кругъ:
Нагая рѣзкость выраженья
Не всякій оскорбляетъ слухъ;
Приличье, вкусъ — все так условно;
А деньги всѣ вѣдь платятъ ровно!
Повѣрьте мнѣ: судьбою несть
Даны намъ тяжкія вериги.
Скажите, каково прочесть
Весь этотъ вздоръ, всѣ эти книги,
И все зачѣм? — Чтобъ вамъ сказать,
Что ихъ ненадобно читать!...
Зато какое наслажденье,
Какъ отдыхает умъ и грудь,
Коль попадется какъ-нибудь
Живое, свѣтлое творенье!
Вотъ, напримѣръ, пріятель мой:
Владѣетъ онъ изряднымъ слогомъ,
И чувствъ и мыслей полнотой
Онъ одаренъ Всевышнимъ Богомъ.
Всё это такъ, да вотъ бѣда:
Не пишутъ эти господа.
О чемъ писать?.. Бываетъ время,
Когда заботъ спадаетъ бремя,
Дни вдохновеннаго труда,
Когда и умъ и сердце полны.
И риѳмы дружныя, какъ волны,
Журча, одна вослѣдъ другой
Несутся вольной чередой.
Восходитъ чудное свѣтило
Въ душѣ проснувшейся едва:
На мысли, дышащія силой,
Какъ жемчугъ нижутся слова…
Тогда съ отвагою свободной
Поэтъ на будущность глядитъ,
И міръ мечтою благородной
Предъ нимъ очищенъ и обмытъ.
Но эти странныя творенья
Читаетъ дома он одинъ,
И ими послѣ безъ зазренья
Онъ затопляетъ свой каминъ.
Ужель ребяческія чувства,
Воздушный, безотчетный бредъ
Достойны строгаго искусства?
Их осмѣетъ, забудет свѣтъ…
Бывают тягостныя ночи:
Безъ сна, горятъ и плачутъ очи,
На сердцѣ — жадная тоска;
Дрожа, холодная рука
Подушку жаркую объемлетъ;
Невольно страхъ власы подъемлетъ,
Болѣзненный, безумный крикъ
Изъ гру̀ди рвется — и языкъ
Лепечетъ громко, безъ сознанья
Давно забытыя названья;
Давно забытыя черты
Въ сіяньи прежней красоты
Рисуетъ память своевольно;
Въ очахъ любовь, въ устахъ обманъ, —
И вѣришь снова имъ невольно,
И какъ-то весело и больно
Тревожить язвы старыхъ ранъ…
Тогда пишу. — Диктуетъ совѣсть,
Перомъ сердитый водитъ умъ:
То соблазнительная повѣсть
Сокрытыхъ дѣлъ и тайныхъ думъ;
Картины хладныя разврата,
Преданья глупыхъ юныхъ дней,
Давно безъ пользы и возврата
Погибшихъ въ омуте страстей,
Средь битвъ незримыхъ, но упорныхъ,
Среди обманщицъ и невѣждъ,
Среди сомнѣний ложно-черныхъ
И ложно-радужныхъ надеждъ.
Судья безвѣстный и случайный,
Не дорожа чужою тайной,
Приличьемъ скрашенный порокъ
Я смѣло предаю позору;
Неумолимъ я и жестокъ…
Но, право, этихъ горькихъ строкъ
Неприготовленному взору
Я не рѣшуся показать…
Скажите жъ мнѣ, о чемъ писать?..
Къ чему толпы неблагодарной
Мнѣ злость и ненависть навлечь,
Чтобъ бранью назвали коварной
Мою пророческую рѣчь?
Чтобъ тайный ядъ страницы знойной
Смутилъ ребенка сонъ покойной
И сердце слабое увлекъ
Въ свой необузданный потокъ?
О нѣт! — преступною мечтою
Не ослѣпляя мысль мою,
Такой тяжелою цѣною
Я вашей славы не куплю!...
Подъ арестомъ на Арсенальной гауптвахтѣ.
Журналистъ, читатель и писатель.
Иллюстрированное полное собраніе сочиненій М. Ю. Лермонтова / Редакція В. В. Каллаша — М.: Печатникъ, 1914. — Т. III. (РГБ)
Примѣчанія
- ↑ Впервые — въ журналѣ «Отечественныя записки», 1840, томъ IX, № 4, отд. III, с. 307—310 съ опечаткой въ ст. 84. Также въ сборникѣ Стихотворенія М. Лермонтова. — СПб.: Типографія Ильи Глазунова и комп., 1840. — С. 93—102..
- ↑ Поэты похожи на медвѣдей, которые кормятся тѣмъ, что сосутъ свою лапу. Неизданное (фр.). — Ред.