Жития святых по изложению свт. Димитрия Ростовского/Май/2

Жития святых по изложению свт. Димитрия Ростовского — 2 мая

Источник: Жития святых на русском языке, изложенные по руководству Четьих-Миней св. Димитрия Ростовского (репринт). — Киев: Свято-Успенская Киево-Печерская Лавра, 2004. — Т. IX. Месяц май. — С. 70—112.

День второй

---

Страдание

святых мучеников

Еспера и Зои

‎вятые мученики Еспер, супруга его Зоя и два их сына, Кириак и Феодул, — странники на земле подобно Аврааму^[1], отцу избранных, направлявшие путь свой к Отечеству Небесному, были куплены в качестве рабов^[2] Катуллом, знатным Римлянином, и его женой Терцией. Этот Катулл переселился из Рима в Памфилию^[3], в город Атталию^[4]; покупая себе рабов, как это было в обычае у римлян-язычников, он приобрел во Фригии^[5] сих святых мучеников, происходивших из христианской семьи и поэтому преисполненных веры и надежды на Господа.

Языческая семья Катулла, преданная идолопоклонству, приносила по обычаю своей веры жертвы идолам и называла их своими богами. Верные же рабы Христовы, видя суетное нечестие своих господ, тяжко сокрушались об этом и, как христиане, не могли вкушать пищи, отпускаемой для них хозяевами-язычниками, опасаясь оскверниться, тем более, что и в самом доме их господ находились идолы.

Однажды святая Зоя, получив пищу от своих хозяев, подошла к воротам и сказала привратнику:

— Усни и отдохни немного, а если ты будешь нужен, то я тебя разбужу; ты довольно уже утомился, так как всю ночь бодрствовал, впуская и выпуская к господину нашему суетных людей, которые посещают его дом для поклонения мнимой богине — Фортуне^[6].

Привратник, исполняя ее совет, отошел от ворот и уснул во дворе, а Зоя, опасаясь, чтобы привязанные недалеко псы своим лаем не разбудили его, дала им немного хлеба, а остальную часть своего обеда раздала нищим и странникам, подходившим к воротам, убеждая их перейти в христианскую веру.

Обязанности Зои в доме Катулла состояли в том, чтобы кормить домашних животных, которых держали ее господа, муж же и дети ее исполняли все остальные работы на хозяев. Целый день они трудились, при закате же солнца вкушали немного пищи от тех яств, о которых несомненно знали, что они не осквернены языческими обрядами. Эта пища посылалась им Божиим промышлением; вкушая ее, они вспоминали слова, сказанные Господом в Его святом Евангелии: воззри́те на пти̑цы небє́сныѧ, ꙗ҆́кѡ не сѣ́ютъ, ни жнꙋ́тъ, ни собира́ютъ въ жи̑тницы, и҆ ѻ҆ц҃ъ ва́шъ небе́сный пита́етъ и҆̀хъ^[7].

Однажды, когда блаженный Еспер был послан своими господами на какую-то работу, сыновья его, Кириак и Феодул, сказали матери:

— Мы не желаем больше жить с нечестивыми; не ты ли сама учила нас, согласно божественному Писанию, хранить апостольскую заповедь: не быва́йте (ᲂу҆до́бь) прело́жни ко и҆но́мꙋ ꙗ҆рмꙋ̀, ꙗ҆́коже невѣ́рнїи^[8]. Если мы, повинуясь божественному Писанию, и пожелали бы сохранить Заповеди Господни, но не удалились от язычников, то мы приняли бы одинаковое с ними и возмездие от Господа и погибли бы, как они.

Мать отвечала своим сыновьям:

— Дети мои любезные! Как можно удалиться от них? Ведь они — наши господа; они имеют власть и над нашим телом.

Сыновья отвечали ей на это:

— Христос за нас предал Себя в руки неверных иудеев, был распят, погребен и в третий день воскрес. Если и мы свое тело отдадим во власть нечестивого Катулла на мучения за Имя Христово, то хотя бы он после пыток и умертвил нас, то ведь души наши будут жить вечно. Итак, представь нас, радующихся и веселящихся, господину нашему, и что вложит в уста наши Господь, то мы и будем говорить господину.

И готовились оба добрые юноши, как мужественные воины Христовы, на страдальческий подвиг за Христа, ожидая удобного случая предстать пред господином своим и исповедать пред ним Имя Господа Иисуса Христа. Они говорили между собою:

— Если благоугодно будет Господу нашему Иисусу Христу, чтобы мы умерли за Имя Его Святое, то в награду за это мы сподобимся видеть Его и будем пребывать с Ним вечно.

Когда же мать их, опасаясь, как бы дети ее, не устрашившись мук по примеру других, не предались бы служению идолам, по сей причине медлила исполнить их просьбу (до того времени господа не знали, что они христиане), то сыновья ее сказали ей:

— Что же ты медлишь? Чего ты боишься? Разве ты не знаешь, что говорит Писание: глаго́лахъ ѡ҆ свидѣ́нїихъ твои́хъ пред̾ царѝ, и҆ не стыдѧ́хсѧ?^[9].

Однажды Катулл откуда-то возвращался в обеденный час домой. Встретить его вышли оба брата, Кириак и Феодул, и сказали ему:

— Добрый час, тебе, господин видимых тел наших: господин же невидимых душ наших есть Господь Иисус Христос, пребывающий на Небесах Бог Истинный.

Катулл весьма удивился их словам и сказал:

— Эти юноши потеряли рассудок: они произносят странное и незнакомое мне Имя Иисуса Христа, называя его Богом и Господом.

Затем, обращаясь к слугам, сказал:

— Позовите ко мне отца и мать этих юношей.

Слуги тотчас пошли и, не найдя отца, привели одну мать юношей. Катулл спросил ее:

— Где твой муж?

Она отвечала ему:

— Не ты ли послал его для какой-то работы в селение Тритонию?

— Если бы и вы были с ним сейчас в Тритонии, — сказал Катулл, — то вы не смутили бы меня вашими речами о Боге, Которого вы исповедуете, и о Котором ни я, ни другие никогда ничего не слыхали. Впрочем, теперь я не хочу испытывать вас; но когда Терция разрешится от бремени и я буду по этому случаю приносить великой богине нашей Фортуне благодарственную жертву, тогда я испытаю вас.

И тотчас приказал святую Зою с детьми ее отправить к мужу в Тритонию.

Мать и дети, переселившись туда, радовались и веселились, вспоминая в пении и разговоре, слова святаго Писания: гдⷭ҇ь пасе́тъ мѧ̀ и҆ ничто́же мѧ̀ лиши́тъ. На мѣ́стѣ зла́чнѣ, та́мѡ вселѝ мѧ̀^[10]. И еще: и҆зба́вилъ є҆сѝ дꙋ́шꙋ мою̀ ѿ а҆́да^[11], и҆ и҆з̾ѧ́тъ дꙋ́шꙋ мою̀ ѿ сме́рти^[12] (святые в душе считали дом своего господина — адом, Катулла — смертью, идолов — адским огнем).

Но вот родился у Катулла сын. Все горожане радовались и праздновали вместе с Катуллом день рождения у него сына, принося своей богине — Фортуне благодарственные жертвы. В это время святая Зоя молилась Богу, прося Его дать мужу и детям ее силы мужественно перенести свой подвиг. Между тем, Катулл в конце пира сказал своей жене Терции:

— Пусть повеселятся на нашем празднике все домашние и рабы наши.

Она же отвечала ему.

— Хорошо, пусть все повеселятся.

Тотчас послали рабам своим, в числе которых была и семья Еспера, сосуд вина от идоложертвенного пира и блюдо с мясом. Святая Зоя, увидав издали слуг, несших дары господина, вздохнула, сказав:

— Господи Боже Неизреченный, ведущий тайные помышления человеческие! Пребывай с нами, убогими странниками: кроме Тебя, Господа нашего, другого бога мы не знаем. Помоги нам твердо исповедать святое Имя Твое.

При этих словах она подошла к принесенным подаркам и, взяв мясо, бросила его псам, а вино вылила на землю. Раб тотчас пошел и рассказал об этом господину своему.

Это известие сильно разгневало Катулла, и он приказал тотчас же привести Еспера с его семьею к себе в дом. На пути к господину Зоя, ободряя мужа и детей, говорила:

— Не устрашимся гнева нечестивого Катулла и уготовляемых им для нас мук, но перенесем их мужественно, дабы, окончив свой подвиг, мы вошли в Небесное Царство Христа и Его святых.

Когда святые были приведены в дом господина, Катулл спросил их:

— На защиту кого вы надеялись, нанося мне такое оскорбление? Как осмелились вы наши дары кинуть собакам? Впрочем, я не столько оберегаю свою честь, сколько честь великой богини нашей Фортуны.

Святая Зоя ответила ему на это:

— Надежда и упование наше — Господь Иисус Христос, Сын Бога Живого; боги же, которых ты чтишь — бесы.

Катулл сказал на это:

— Вот, я предам мукам твоих сыновей; тогда мы увидим, в состоянии ли избавить их от мучений Христос, Которого вы называете Богом.

Тогда палачи, обнажив обоих юношей, повесили их на дереве и начали терзать железными орудиями. Святая Зоя, взирая на страдания детей своих, укрепляла их такими словами:

— Переносите мужественно страдания, дети мои! Терпите, не устрашайтесь мучений, причиняемых вам нечестивым Катуллом.

Дети отвечали ей:

— Эти мучения слишком легки для нас: скажи нечестивому господину, пусть он придумает бо́льшие, чтобы мы могли своими страданиями заслужить мученические венцы в будущей жизни.

Святая Зоя сказала Катуллу:

— Ты слишком слабыми пытками терзаешь моих детей; они не ощущают особенных страданий; постарайся увеличить их страдания.

Тогда нечестивый Катулл повелел, жестоко наказав святую Зою, блаженного Еспера и их детей, ввергнуть всех их в сильно раскаленную печь, и для охраны печи поставил сторожей.

Святые мученики в раскаленной печи воспевали и славили Господа. Катулл же, слыша пение и видя святых невредимыми, весьма дивился, как такая стихийная сила огня не умертвила их и не обратила тела их в пепел. Предполагая, что христиане каким-либо волхвованием укрощают стихию, он стал думать, каким бы иным, более жестоким, способом умертвить их. Святым же мученикам Духом Святым было сказано:

— Мужайтесь! Катулл измышляет еще бо́льшие муки, чтобы погубить вас.

Услышав это, мученики молились, сказав:

— Боже, Отче Господа нашего Иисуса Христа, прими в мире души наши.

И вскоре святые предали святые души свои в руки Божии. Это произошло в царствование Адриана^[13] во второй день месяца мая.

На следующий день нечестивый Катулл со своими единомышленниками, придя к печи, нашел мученические тела святых неповрежденными огнем. Тела лежали лицом к востоку, святые же души их присоединились к лику честны́х мучеников, Ангелов и Архангелов. И был слышен глас с Неба:

— Войдите, праведные, в рай Господа своего. Ты же, нечестивый Катулл, пойдешь в геенну и будешь там вечно мучиться в неугасимом огне.

И так нечестивый Катулл восприял бесконечные муки, а святым мученикам Христовым отверзлось Небо. Своим страданием они приобрели вечную радость, пребывая с Иисусом Христом, Господом нашим, Которому подобает вечная слава. Аминь.

Страдание и чудеса

святых мучеников

Бориса и Глеба,

князей Русских^[14]

‎од праведных во веки в благословении будет^[15].

Святый Владимир, сын Святослава, внук Игоря, просветивший Святым Крещением всю землю Русскую, имел 12 сыновей, не от одной жены, но от разных.

Старшим сыном был Вышеслав^[16], вторым Изяслав, а третьим Святополк, который и придумал злое убийство братьев своих. Мать Святополка, гречанка, была прежде монахинею. Брат Владимира Ярополк, прельщенный ее красотою, расстриг ее и женился на ней. Владимир, тогда еще язычник, убил Ярополка и взял его жену себе в замужество. От нее-то и родился Святополк окаянный. И не любил его Владимир.

У Владимира были и еще сыновья — от Рогнеды четверо: Изяслав, Мстислав, Ярослав и Всеволод. От чехини — Вышеслав, от иной жены — Святослав и Мстислав, а от болгарыни — Борис и Глеб. И посадил их отец на княжение по разным землям: Святополка — в Пинске, Ярослава — в Новгороде, Бориса — в Ростове, а Глеба — в Муроме^[17].

Когда уже прошло 28 лет по Святом Крещении, постиг Владимира злой недуг. В это время к отцу прибыл Борис из Ростова. Печенеги^[18] шли ратью на Русь, и Владимир был в великой печали, потому что не имел сил выступить против безбожных. Озабоченный сим, призвал он Бориса, которому во Святом Крещении было наречено имя Роман^[19]. Отец дал Борису, блаженному и скоропослушливому, много воинов и послал его против безбожных Печенегов. С радостью пошел Борис, сказав отцу:

— Вот, я пред тобой готов сотворить, что требует воля сердца твоего.

О сих сказано в притчах: сы́нъ бы́хъ ѻ҆тцꙋ̀ послꙋ́шливый, и҆ люби́мый пред̾ лице́мъ ма́тере^[20].

Но не нашел Борис супостатов своих. На возвратном пути к нему прибыл вестник и сказал, что отец его Владимир, нареченный во Святом Крещении Василий, умер^[21], а Святополк утаил смерть отца, ночью разобрал пол палат в селе Берестовом, обернул тело усопшего в ковер, спустил его на веревках, отвез в санях^[22] в церковь Святыя Богородицы^[23] и поставил там. Все это было сделано тайно.

Услышав сие, Борис ослаб телом, все лицо его облилось слезами и он не мог говорить. Но в сердце так плакался по отце своем:

«Увы мне, свет очей моих, сияние и заря лица моего, воспитатель юности моей, наказание неразумия моего; увы мне, отец и господин мой! К кому я прибегну, на кого я посмотрю, где я насыщусь благого учения и наказания твоего разума? Увы мне, увы мне! Закатилось солнце мое, а я не был тут, не мог сам облачить честное тело твое и предать гробу своими руками. Не переносил я твоего прекрасного и мужественного тела, не сподобился поцеловать твоих седин! О блаженный мой, помяни меня в месте твоего упокоения. Сердце у меня горит, смущается у меня разум, не знаю я к кому обратиться и поведать мою горькую печаль. Если к брату, которого я имел бы вместо отца, то тот, кажется, думает о суете мирской и о моем убиении. Если же он решится на мое убиение, то я буду мучеником Господу моему. Но не противлюсь, ибо пишется: гдⷭ҇ь гѡ́рдымъ проти́витсѧ, смирє́ннымъ же дае́тъ благода́ть^[24]. Апостол говорит: а҆́ще кто̀ рече́тъ, ꙗ҆́кѡ люблю̀ бг҃а, а҆ бра́та своего̀ ненави́дитъ, ло́жъ є҆́сть^[25]. И еще: стра́ха нѣ́сть въ любвѝ, но соверше́нна любы̀ во́нъ и҆згонѧ́етъ стра́хъ^[26]. Но что мне сказать и что сотворить? Пойду я к брату своему и скажу: «Ты мне будь отцем, ты мне брат старший; что мне велишь, господин мой?»

Так помышляя в уме своем, пошел Борис к брату своему, и говорил в душе:

«Там узрю я лице брата моего меньшого Глеба, как Иосиф Вениамина^[27]. Воля Твоя да будет, Господи мой».

И думал Борис:

«Если я пойду в дом отца своего, то многие обратят мое сердце к мысли изгнать брата моего, как это сделал отец мой, прежде Святаго Крещения, ради славы княжения мира сего^[28]. А это все мимолетно, тленно и ничтожнее паутины. Если же я решусь на сие, то куда мне идти, что со мной будет, какой ответ дам я тогда, где скрою множество греха моего. Что приобрели братия отца моего и отец мой, где их жизнь и слава мира сего, багряница и пиры, серебро и золото, вина, мед и брашна, быстрые высокие кони, имение многое, дани и почет без числа и гордость своими боярами. Уже все сие как бы никогда и не существовало, все исчезло вместе с ними. И нет им помощи ни от кого — ни от имения, ни от многочисленных рабов, ни от славы мира сего. Вот и Соломон все испытал, все видел, все приобрел и, рассмотрев все, сказал: всѧ̀ сꙋета̀ сꙋ́етствїй всѧ́ческаѧ сꙋета̀^[29]; помощь только от добрых дел, от правоверия и от нелицемерной любви».

Идя своим путем, помышлял Борис о красоте и силе тела своего и горько плакал; хотел удержаться от слез, но не мог, и все, видя его в слезах, плакались о его благородной красоте и добром разуме, и каждый горевал в душе: всех смутила его печаль. И кто мог не заплакать, предчувствуя смерть Бориса, видя его унылое лицо и его скорбь! Ибо был блаженный князь правдив, щедр и тих, кроток и смиренен, всех миловал и всем помогал.

Но святаго Бориса укрепляла мысль о том, что, если его брат, по научению злых людей, и убьет его, то он будет мучеником и Господь приимет дух его. Он забыл смертную скорбь, утешая свое сердце словами Божиими: и҆́же погꙋби́тъ дꙋ́шꙋ свою̀ менѐ ра́ди и҆ є҆ѵа́нгелїа, то́й спасе́тъ ю҆̀^[30] и в жизни вечной сохранит ее.

И шел Борис с радостным сердцем, говоря:

— Не презри, премилостивый Господи, меня, уповающего на Тебя, но спаси душу мою.

Святополк же воссел на отеческий княжий стол в Киеве, призвал киевлян, роздал им многие дары и отпустил их. Затем послал к Борису с такими словами:

— Брат, я хочу с тобою жить в любви и увеличу твою часть в отчем наследии.

В этих словах была лесть, а не истина.

Святополк прибыл тайно ночью в Вышегород, призвал Путшу и вышегородских мужей и сказал им:

— Скажите мне по правде, имеете ли вы ко мне приязнь.

Путша сказал:

— Все мы готовы за тебя головы свои положить.

Исконный ненавистник добрых людей, диавол, видя, что святый Борис возложил всю надежду на Бога, стал сильнее воздействовать на Святополка, который, подобно Каину, горел огнем братоубийства, задумав избить всех наследников отца своего и одному принять власть его.

Окаянный, проклятый Святополк, советник всякого зла и начальник всякой неправды, снова призвал к себе вышегородских мужей, отверз свои мерзкие уста, испустил свой злой глас и сказал людям Путши:

— Если вы обещаете положить за меня головы, идите тайно, братья мои, найдите брата моего Бориса и, улучив время, убейте его.

И обещались они Святополку так сотворить. О таких людях сказал Пророк: «ско́ри сꙋ́ть пролїѧ́ти кро́вь бе́зъ пра́вды, си ѡ҆бьщева́ются кро́ви и҆ собира́ютъ себѣ̀ зла́ѧ, си́хъ пꙋ́тїе сꙋ́ть беззако́нїѧ, нече́стьем бо свою̀ дꙋ́шꙋ объе́млютъ»^[31].

Блаженный Борис на возвратном пути стал на реке Альте^[32] в шатрах. И сказала ему дружина его:

— Иди и сядь на княжеском столе отца своего, ибо все воины находятся у тебя^[33].

Он же отвечал им:

— Не подниму руки на брата своего, да еще на старшего меня, которого мне следует считать за отца.

Услышав сие, воины ушли от Бориса, и он остался только с отроками своими^[34].

Был тогда день субботний.

Удрученный печалью, вошел он в шатер свой и со слезами жалобно воззвал:

— Слез моих не презри, Владыко. Уповаю на Тебя, что приму жребий с Твоими рабами, со всеми святыми Твоими. Ибо Ты — Бог милостивый и Тебе славу воссылаем во веки, аминь.

Говоря это, он помышлял о мучении и страдании святаго Никиты^[35] и святаго Вячеслава^[36], думая, что будет убит подобно сему князю, и о том, как святая Варвара^[37] была убита родным отцом. Пришло ему на память слово премудрого Соломона: пра́вєдницы во вѣ́ки живꙋ́тъ, и҆ въ гдⷭ҇ѣ мзда̀ и҆́хъ, и҆ попече́нїе и҆́хъ ᲂу҆ вы́шнѧгѡ^[38]. Сим лишь словом он утешался и радовался.

Наступил вечер, и святый Борис велел служить Вечерню; а сам вошел в шатер и стал творить молитву и Вечерню со слезами горькими и частым воздыханием и стенанием многим. Потом лег и уснул. И был его сон полон многими думами и глубокой и страшной печалью — о том, как ему предаться на страдание, течение скончать и веру соблюсти, чтобы принять от руки Вседержителя уготованный венец.

Проснувшись рано, он увидел, что уже время быть Утрени. Было же тогда святое воскресенье. И сказал он пресвитеру своему:

— Восстань и начни Утреню.

Сам же обул ноги, умыл лицо и начал молиться Господу Богу.

Посланные Святополком пришли на Альту ночью, приблизились и услышали голос блаженного страстотерпца, поющего Псалмы, положенные на Утрени. Уже дошла до святаго весть о предстоящем убиении, и он пел:

— Гдⷭ҇и, что̀ сѧ ᲂу҆мно́жиша стꙋжа́ющїи мѝ, мно́зи востаю́тъ на мѧ̀^[39] и прочие Псалмы.

Затем он стал петь:

— Ѡ҆быдо́ша мѧ̀ псѝ мно́зи и҆ ю҆нцы̀ тꙋ́чнїи ѡ҆держа́ша мѧ̀. Потом: гдⷭ҇и бж҃е мо́й, на тѧ̀ ᲂу҆пова́хъ, сп҃сѝ мѧ^[40].

После сего пел канон. Окончив утреню, святый Борис стал молиться пред иконою Господа, говоря:

— Господи Иисусе Христе, Ты явился сим образом на земле, изволил добровольно взойти на крест и принял страдания за наши грехи. Сподоби и меня пострадать.

И услышав сильный топот около шатра, святый Борис затрепетал, залился слезами и сказал:

— Слава Тебе Господи, что в свете сем сподобил меня принять горькую смерть из-за зависти и пострадать за любовь и слово Твое. Ибо я не хотел искать княжения себе. Ни в чем я не поступил самовольно, по слову Апостола: любы̀ долготерпи́тъ, всемꙋ̀ вѣ́рꙋ є҆́млетъ и҆ не и҆́щетъ свои́хъ сѝ^[41] и еще: стра́ха нѣ́сть въ любвѝ, но соверше́нна любы̀ во́нъ и҆згонѧ́етъ стра́хъ^[42]. В Твоих руках, Владыко, душа моя, не забыл я Заповеди Твоей. Что Господу угодно, пусть так и будет.

Священник и отрок, слуга святаго Бориса, увидев господина своего ослабевшим и одержимым печалью, горько заплакали и сказали:

— Милый господин наш дорогой, какой благодати сподобился ты, ибо не захотел противиться брату своему ради любви Христовой, хоть и много воинов имел ты у себя.

Так говорили они с умилением.

Тут они увидели бегущих к шатру, блеск их оружия и обнаженные их мечи. Без милости было пронзено честно́е тело святаго блаженного страстотерпца Христова Бориса. Его проткнули копьями Путша, и Талец, и Елович Ляшко.

Видя сие, отрок святаго Бориса бросился на тело его и сказал:

— Не оставлю тебя, господин мой дорогой; где увяла красота тела твоего, тут и я пусть буду сподоблен окончить свою жизнь с тобою.

Был же он родом венгерец, звали его Георгий. Святый Борис возложил на него золотую гривну, и был он любим князем безмерно. Тут пронзили и отрока.

Раненный святый Борис в испуге выбежал из шатра. И стали говорить окружившие его:

— Что стоите и смотрите? Покончим приказанное нам.

Слыша сие, блаженный начал умолять и упрашивать их, говоря:

— Братья мои милые и любимые! Погодите немного, дайте мне помолиться Богу моему.

И, со слезами воззрев на Небо, горько он вздохнул и стал молиться:

— Господи Боже милостивый, слава Тебе, ибо освободил меня от прельщений жития сего. Слава Тебе, прещедрый податель жизни, сподобивший меня страдания святых Твоих мучеников. Слава Тебе, Владыко Человеколюбец, исполнивший желание сердца моего. Слава, Христе, милосердию Твоему, ибо Ты направил на правый и мирный путь ноги мои идти к Тебе без соблазна. Призри с высоты святости Твоей; посмотри на сердечное мое страдание, которое я принял от своего сродника. Ибо ради Тебя умерщвляют меня сегодня. Они как агнца пожирают меня. Знаешь, Господи, знаешь, что я не противлюсь, не возражаю. Имея в своих руках всех воинов отца своего и всех его любимцев, я не помыслил ничего злого сотворить брату моему. Он же всеми силами воздвигся против меня. Если бы меня оскорблял враг, я бы перенес, если бы ненавидящий уничижил меня, я бы укрылся. Но Ты, Господи, смотри и рассуди меня с братом моим. И не поставь ему в вину греха сего, но прими с миром душу мою. Аминь.

Затем, обратив к убийцам истомленное лице свое и воззрев на них умиленными очами, заливаясь слезами, сказал им:

— Братья, приступите и окончите повеленное вам, и да будет мир брату моему и вам, братья.

Все, кто слышал слова святаго, не могли говорить от страха, горькой печали и многих слез. С горьким воздыханием жалостно все плакали и каждый думал:

— Увы мне, князь мой милый, дорогой, блаженный, водитель слепым, одежда нагим, жезл старости, наука ненаученным! Кто сие исправит? Как удивительно, что ты не захотел славы мира сего и величия, не захотел быть среди честны́х вельмож! Кто не удивится великому его смирению, кто не смирится, видя и слыша его смирение!

Посланные Святополком избили и многих отроков. С Георгия же они не могли снять гривны, отсекли голову ему и отбросили ее, так что и после не могли узнать тела его. Блаженного Бориса они обернули шатром и, положив на повозку, повезли.

Когда доехали до леса, святый Борис стал клонить голову. Узнав о сем, Святополк послал двух варягов, и те пронзили мечом сердце мученика. И тотчас святый скончался^[43], предав душу в руки Бога Живаго, месяца июля в 24 день. Тело его тайно принесли в Вышегород^[44], положили у церкви святаго Василия и в земле погребли его.

Так святый Борис, прияв венец от Христа Бога, был сопричтен с праведными и водворился с пророками, и апостолами, и с ликами мученическими, почивая в лоне Авраама, видя неизреченную радость, воспевая с Ангелами, веселясь в лике святых.

Окаянные же убийцы пришли к Святополку и, беззаконные, как бы считали себя достойными похвалы. Такими слугами бесы бывают. Ибо бесы посылаемы бывают на зло, а Ангелы на добро. Ангел человеку зла не сотворяет, но всегда думает о благе его. Он помогает христианам и защищает их от супротивного диавола. Бесы же всегда на злое ловят, всегда завидуя человеку, ибо видят, что он любим Богом. Завидуя человеку, бесы стремятся ему сделать зло. Господь сказал: «Кто прельстит Ахава?», а бес ответил: «Вот, я иду»^[45]. Злой же человек, стремящийся ко злу, не уступает во зле бесу. Бесы человека боятся, а злой человек Бога не боится и не стыдится людей. Бесы креста Господня боятся, а злой человек даже и креста не боится. Вот им и сказал Пророк Давид: «А҆́ще вои́стиннꙋ ᲂу҆́бѡ пра́вдꙋ глаго́лете, пра̑ваѧ сꙋди́те сы́нове человѣ́честїи: и҆́бо въ се́рдцѣ беззако́нїе дѣ́лаете на землѝ, непра́вдꙋ рꙋ́ки ва́шѧ сплета́ютъ. Ѡ҆чꙋжди́шасѧ грѣ̑шницы ѿ ложе́снъ, заблꙋди́ша ѿ чре́ва, глаго́лаша лжꙋ̀. Ꙗ҆́рость и҆́хъ по подо́бїю ѕмїинꙋ̀»^[46].

Не остановился на сем убийстве окаянный Святополк, но в неистовстве стал стремиться к большему. Увидев исполнение желания сердца своего, не задумался он над таким злым убийством и над соблазном своим и нисколько не почувствовал раскаяния. Вошел в сердце его сатана и стал его подстрекать к большему и худшему преступлению и к дальнейшему убийству. И думал окаянный:

«Что мне делать? Если я остановлюсь на сем убийстве, то ожидает меня двоякое зло. Услышат о совершенном мои братья и скоро воздадут мне хуже совершенного. А если и не совершат сего, то изгонят меня. И буду я чужд престола отца моего, и загложет меня сожаление о земле моей. Враги мои будут поносить меня, мое княжение получит другой, и в домах моих не будет живущего. Ибо я подверг гонению возлюбленного Господом и болезнь увеличил раной. Посему приложу беззаконие к беззаконию. Грех моей матери не очистится, я все равно не буду написан с праведными. Так уж пусть я буду изглажен в книге живота».

Замыслив это в уме своем, сей злой друг диавола послал сказать блаженному Глебу^[47]:

— Иди скорей, отец очень не здоров и зовет тебя.

Глеб тотчас сел на коня и с малой дружиной помчался на зов. Когда он доехал до Волги, у устья Тьмы на поле споткнулся под ним конь в канаву и повредил себе ногу. Затем прибыл к Смоленску и, отойдя от Смоленска, невдалеке остановился на реке Смядыне в лодке.

В это время пришла от Предславы к Ярославу весть о смерти отца. Ярослав же послал к Глебу со словами:

— Не ходи, брат, отец у тебя умер, а брат твой убит Святополком.

Услышав сие, блаженный запечалился, горько зарыдал и сказал:

— Увы мне, господин мой, двумя плачами я плачу и сетую двумя сетованиями. Увы мне, увы мне, плачу я об отце, плачу больше, в отчаянии, по тебе, брат и господин мой Борис. Как пронзили тебя, как ты без милости был предан смерти — и не от врага, но от своего брата приял гибель. Увы мне! Лучше бы мне умереть с тобою, нежели жить в сем житии одному, осиротевшему от тебя. Я думал увидать твое ангельское лицо. И вот какое горе постигло меня. Лучше я желал бы умереть с тобою, господин мой. А теперь что делать мне, умиленному и скорбящему о твоей красоте и о глубоком разуме отца моего? О милый мой брат и господин, если ты получил дерзновение у Бога, моли о мне, унылом, чтобы и я сподоблен был ту же смерть приять и жить с тобою, а не в свете сем, полном прельщений.

Когда святый Глеб так стенал, увлажняя слезами землю, и с воздыханием часто призывал Бога, внезапно пришли посланные Святополком злые его слуги, немилостивые кровопийцы, братоненавистники лютые, имеющие свирепую душу. Святый плыл в лодке, и они встретили его на устье Смядыни. Увидя их, он возрадовался душею, а они омрачились и стали плыть к нему. Святый же ожидал принять от них целование^[48]. Когда лодки поравнялись, злодеи схватили лодку князя за уключины, подтянули к себе и стали скакать в нее, имея в руках обнаженные мечи, блиставшие как вода. Тотчас у гребцов выпали из рук весла и все помертвели от страха. Блаженный, видя, что его хотят убить, взглянул на злодеев умиленными очами и с сокрушенным сердцем, смиренным разумом и частым воздыханием, заливаясь слезами и слабея телом, стал жалобно молить их:

— Не троньте меня, братья мои милые и дорогие, не троньте меня, — я не сделал вам ничего дурного. Не троньте меня, братья милые и господа мои, не стерегите меня. Какую обиду нанес я брату моему и вам, братья и господа мои? Если и есть обида, то ведите меня к князю вашему, а к моему брату и господину. Пощадите юность мою, помилуйте, господа мои; будьте мне господами, а я — ваш раб. Не пожните меня еще не созрелого, не пожните колоса, еще не поспевшего, но еще полного молоком беззлобия. Не срезайте лозы, еще не возросшей, но имеющей уже плод. Прошу вас и умоляю. Убойтеся Сказавшего устами Апостолов: не дѣ́ти быва́йте ᲂу҆мы̀, но ѕло́бою младе́нствꙋйте^[49]. Это не убийство, но сырорезание. Докажите мне, что злого сделал я. И не пожалею, если крови моей вы хотите насытиться, я уже в руках у вас, братья, и в руках брата моего, вашего князя.

Но убийц не устыдило ни одно слово, и они не изменили своего замысла. Как свирепые звери, напали они на святаго и так схватили его. Он же, видя, что они не внимают словам его, стал говорить:

— Будь спасен, милый мой отец и господин Василий, будь спасена мать, госпожа моя, будьте спасены брат Борис, старейшина юности моей, брат Ярослав, мой помощник, будь спасен и ты, брат и враг Святополк, и вы все, братья и дружина. Ужо мне не увидать вас в житии сем, ибо насильно разлучают меня с вами.

И говорил он со слезами:

— Василий, Василий, отец мой, приклони слух твой и услышь голос мой. Погляди, что случилось с сыном твоим, как без вины закалают меня. Увы мне, увы мне! Слушай небо и внемли земля^[50]. И ты, Борис брат, услышь голос мой. Я призывал отца моего Василия, но он не послушал меня, неужели и ты не хочешь меня услышать? Погляди на скорбь сердца моего и на рану души моей, на мои слезы, бегущие подобно реке. Никто мне не внемлет. Но ты помяни меня и помолись обо мне общему всех Владыке, так как ты имеешь дерзновение и предстоишь Престолу Его.

Преклонив колена, стал он так молиться:

— Прещедрый, премилостивый Господь, не презри слез моих, но с жалостью посмотри на сокрушение сердца моего. Вот, я закалаем, но за что и за какую обиду — я не знаю. Ты знаешь, Господи, Господи мой. Я ведь знаю, что Ты сказал своим апостолам: ꙗ҆́кѡ за и҆́мѧ моѐ возло́жатъ на вы рꙋ́ки и҆ преда́ны бꙋ́дете ро́домъ и҆ дрꙋ́гы и҆ бра́тъ бра́та преда́стъ на сме́рть и҆ ᲂу҆мертвѧ́тъ вы̀ и҆́мене моегѡ̀ ра́ди^[51]. И еще: въ терпѣ́нїи ва́шемъ стѧжи́те дꙋ́шы ва́шѧ^[52]. Смотри, Господи, и суди. Вот, готова душа моя перед Тобою, Господи, и Тебе славу воссылаем, Отцу, и Сыну, и Святому Духу.

Затем, взглянув на убийц, сказал им тихим голосом:

— Приступайте уж и кончайте то, за чем вы посланы.

Тогда окаянный Горясер велел его тотчас зарезать. Старший повар Глеба, именем Торчин, обнажил нож свой, стал на колени, взял святаго Глеба за голову и перерезал горло блаженному, как незлобивому агнцу. Сие было месяца сентября в 5 число, в понедельник. И принеслась Господу жертва чистая, святая и благовонная, и взошла в небесные обители к Богу. И узрел святый желанного брата, и оба они восприяли венцы Небесные, которых так желали. И возрадовались радостью неизреченною, которую достигли братолюбием своим. Сѐ что̀ добро̀, и҆лѝ что̀ красно̀, но є҆́же жи́ти бра́тїи вкꙋ́пѣ^[53].

Окаянные те убийцы возвратились к пославшему их, как сказал Пророк Давид: да возвратѧ́тсѧ грѣ́шницы во а҆́дъ, всѝ ꙗ҆зы́цы забыва́ющїи бг҃а^[54]. И еще: ме́чь и҆звлеко́ша грѣ́шницы, напрѧго́ша лꙋ́къ сво́й, закла́ти пра̑выѧ се́рдцемъ. Ме́чь и҆́хъ да вни́детъ въ сердца̀ и҆́хъ, и҆ лꙋ́цы и҆́хъ да сокрꙋша́тсѧ, ꙗ҆́кѡ грѣ́шницы поги́бнꙋтъ, и҆счеза́юще ꙗ҆́кѡ ды́мъ и҆счезо́ша^[55].

И сказали они Святополку:

— Сотворили мы повеленное тобою.

Услышав это, он вознесся сердцем, и сбылось сказанное Псалмопевцем Давидом: что̀ хва́лишисѧ во ѕло́бѣ си́льне; беззако́нїе ве́сь де́нь, непра́вдꙋ ᲂу҆мы́сли ѧ҆зы́къ тво́й. Возлюби́лъ є҆сѝ ѕло́бꙋ па́че благосты́ни, непра́вдꙋ, не́же глаго́лати пра́вдꙋ: возлюби́лъ є҆сѝ всѧ̀ глаго́лы потѡ́пныѧ, ѧ҆зы́къ льсти́въ. Сегѡ̀ ра́ди бг҃ъ разрꙋши́тъ тѧ̀ до конца̀, восто́ргнетъ тѧ̀, и҆ пресели́тъ тѧ̀ ѿ селе́нїѧ твоегѡ̀, и҆ ко́рень тво́й ѿ землѝ живы́хъ^[56]. Как сказал и Соломон: а҆́зъ ва́шей поги́бели посмѣю́сѧ, пора́дꙋюсѧ же, є҆гда̀ прїи́детъ ва́мъ па́гꙋба. Тѣ́мъ же снѣдѧ́тъ свои́хъ пꙋте́й плоды̀, и҆ своегѡ̀ нече́стїѧ насы́тѧтсѧ^[57].

Когда святый Глеб был убит, тело его бросили в пустынном месте, между двух колод. Но Господь никогда не оставляет Своих рабов, как сказал Давид: храни́тъ гдⷭ҇ь всѧ̑ кѡ́сти и҆́хъ, ни є҆ди́на ѿ ни́хъ сокрꙋши́тсѧ^[58]. И вот, когда тело святаго долго лежало на пустыре, Господь не оставил его пребывать в неведении и небрежении, но показывал сие место то свещей горящей, то прохожие купцы, охотники и пастухи слышали пение ангельское. Но ни слышавшим, ни видевшим сие не пришло на мысль поискать тело святаго, пока Ярослав, возмущенный сим убийством, не пошел войною на братоубийцу, окаянного Святополка, которого, прияв много бранного труда, победил при помощи Божией и поспешении святых князей мучеников. Так был посрамлен и побежден нечестивый.

Убив своих братьев, Святополк стал княжить в Киеве. Ярослав же еще не знал о смерти отца. У Ярослава было много Варягов, которые творили насилие новгородцам и их женам. Жители Новгорода возмутились и избили Варягов во дворе Парамона. Тогда Ярослав разгневался, и со словами: «Уже мне убитых не воскресить!» с княжеского судилища во дворе послал за знатными новгородцами, которые зарубили Варягов, и, обманув, перебил их.

В ту же ночь пришла к нему весть из Киева от сестры его Предславы: «Отец у тебя умер. Святополк княжит в Киеве, убил он Бориса, а на Глеба послал убийц. Берегись его».

Услышав сие, Ярослав загрустил об отце, брате и о дружине. На другой день он собрал остальных новгородцев и сказал:

— Милая моя дружина! Вчера я перебил ее, а ныне она мне пригодилась бы.

Утер он слезы и сказал новгородцам на вече:

— Отец мой умер, а Святополк сидит в Киеве, побивая своих братьев.

И сказали ему новгородцы:

— Хоть и перебил ты наших братьев, но мы можем бороться за тебя.

Собрав Варяг тысячу, да других воинов 40 тысяч, Ярослав призвал Бога на помощь и пошел на Святополка, со словами:

— Не я начал избивать братьев, но он. Пусть же он и ответит за кровь братьев, ибо без вины пролил он праведную кровь Бориса и Глеба, и мне может то же сотворить. Но суди Бог по правде, чтобы прекратилась злоба грешного.

И пошел на Святополка. Тот же, услышав про поход Ярослава, собрал бесчисленное войско Руси и Печенегов и выступил к Любечу.

Это было в лето 6524-е (1016 г.).

Оба войска встретились у Днепра, стали одно против другого по обе стороны реки и никакое из них не имело смелости начать бой. Так они и стояли друг против друга около 3 месяцев. И стал воевода Святополка, ездя по берегу, укорять новгородцев:

— Что вы пришли с хромым, вы — плотники, вот, мы вас заставим строить нам хоромы.

Услышав сие, новгородцы оскорбились и сказали Ярославу:

— Завтра перевеземся через реку. Если же кто не пойдет с нами, сами убьем его.

В ту пору были уже заморозки. Святополк стоял между двумя озерами. Высадившись на берег, он всю ночь пил вино с дружиною. На заре Ярослав с войском перевезлись через реку, высадились и оттолкнули лодки от берега.

И вот пошли войска друг на друга и столкнулись. Сильная была сеча; Печенеги стояли за озером и не могли помочь Святополку. Воины Ярослава притиснули Святополкову рать к озеру, столкнули их на лед, который под ними проломился. И стал одолевать Ярослав.

Видя сие, Святополк бежал к Ляхам. Ярослав же сел на отцовском княжении в Киеве, после того как пробыл в Новгороде 28 лет.

Через 2 года Святополк пошел против Ярослава с королем Болеславом и Ляхами. Ярослав собрал войско из Руси, Варягов и Словен и пошел в Волынию. Войска встретились у реки Буга и стали на противоположных берегах. Был у Ярослава пестун, воевода Буды, и начал он укорять Болеслава:

— Вот, мы копьем проткнем твое чрево.

Болеслав же был огромный и тяжелый и едва мог сидеть на коне. И сказал Болеслав дружине своей:

— Если вы не оскорбились сим укором, я один погибну.

И бросился на коне в реку, за ним пошли и воины его. Ярослав же не успел приготовиться к битве, и победил Болеслав Ярослава. Болеслав вошел со Святополком в Киев, а Ярослав бежал с 4-мя мужами в Новгород. Оттуда он уже хотел бежать за море, но посадник Константин, сын Добрыни, с новгородцами рассекли лодки Ярослава, говоря:

— Мы еще можем биться с Болеславом и Святополком.

И начали они собирать деньги, с каждого мужа по 4 куны, со старост по 9 гривен, а с бояр по 80 гривен. Затем призвали Варягов и заплатили им собранные деньги. Так собрал Ярослав большое войско. Безумный же Святополк сказал:

— Избивайте по городам Ляхов.

Так и сделали. Тогда Болеслав бежал из Киева, захватив с собою имущество и бояр. Ярослав же устремился на Святополка и победил его. Святополк бежал к Печенегам.

В лето 6527 (1019 г.) он возвратился со множеством Печенегов. Ярослав собрал войско и выступил против него на Альту. Став на месте, где был убит святый Борис, он воздел руки на Небо и сказал:

— Вот, кровь брата моего вопиет к Тебе, Владыко, как кровь Авеля. Отомсти за него Святополку так, как братоубийце Каину, на которого Ты возложил стенание и трясение^[59]. Молю Тебя, Господи, пусть Святополк получит то же.

Затем, помолившись, Ярослав сказал:

— О братья мои, если вы и умерли телом, то живы благодатию и предстоите Господу. Помогите мне молитвою.

Сказав сие, он пошел на Святополка, и поле у реки Альты покрылось множеством воинов. И сошлись войска на восходе солнца, и была злая сеча, соступались трижды, бились целый день, и только к вечеру одолел Ярослав.

Сей же окаянный Святополк бежал. И напал на него бес, и расслабли кости его так, что он не мог сидеть на коне, и его несли на носилках. Так донесли его до Берестья. Он же говорил:

— Бегите, вот, гонятся за нами!

Посылали против погони, но никого не находили. Лежа в немощи, Святополк все вскакивал и говорил:

— Бежим, опять гонятся. Ох мне!

Так не мог он побыть на одном месте. И пробежал он через Ляшскую землю, гонимый гневом Божиим, и достиг пустыни между землей Ляхов и Чехов. Тут он лишился жизни и принял возмездие от Господа, так как свидетельствовала посланная на него болезнь о вечной муке по смерти. Так был он лишен той и другой жизни: здесь он лишился не только княжения, но и жития, а там не только Царства Небесного и пребывания с Ангелами, но и был предан муке и огню. Могила его осталась. От нее исходит злой смрад, на показание людям, что если услышавший о сем сотворит подобное, то приимет и горше сего. Ибо Каин, не зная о возмездии, принял одно наказание, а Ламех, как уже знавший о Каине, в семьдесят раз сильнее был отомщен^[60]. Такое возмездие получают творящие зло. Как Юлиан царь, проливший много крови святых мучеников, подвергся горькой и бесчеловечной смерти, пронзенный копьем в сердце неведомо кем^[61], так и этот погиб в бегстве, не зная, от кого пришла ему злострастная смерть. С того времени затихла в Русской земле крамола, а Ярослав получил господство в Руси.

И стал он вопрошать о телесах святых, как и где они положены. И поведали ему, что святый Борис погребен в Вышегороде, о святом же Глебе не все знали, что он был убит в Смоленске. И тогда сказали Ярославу близкие, что они слышали от приходивших оттуда, будто там они видели сияние и свечи на пустынном месте^[62]. Услыхав сие, Ярослав послал на поиски в Смоленск пресвитеров и сказал им:

— Это мой брат.

Те пошли и отыскали его тело там, где совершались видения^[63]. С почтением, со свечами многими и кадилами перенесли они его в лодки и отвезли в Вышегород, где лежало тело преблаженного Бориса; там они вырыли могилу и положили тело, изумленные его прекрасным и цветущим видом. Дивно и чудно и памяти достойно, что тело святаго столько лет оставалось невредимым, не тронутое плотоядными зверями, и не только не почернело, как это бывает с трупами, но было светло, прекрасно, цело и благовонно. Так Бог сохранил останки своего страдальца.

Многие не ведали, что тут лежали телеса святых страстотерпцев. Но как сказал святый Евангелист: не мо́жетъ гра́дъ ᲂу҆кры́тисѧ верхꙋ̀ горы̀ стоѧ̀. Нижѐ вжига́ютъ свѣти́льника, и҆ поставлѧ́ютъ є҆го̀ под̾ спꙋ́домъ, но на свѣ́щницѣ, и҆ свѣ́титъ всѣ́мъ^[64], так и сих святых Господь поставил светить миру и сиять премногими чудесами в Русской стране, где много страждущих получили спасение. Слепые стали видеть, хромые получили быстроту серны, согбенные выпрямились. Но разве можно все поведать и рассказать о сотворившихся там чудесах. Поистине даже весь мир не может вместить содеянных предивных чудес, они многочисленнее песка морского; святые творили их не только здесь, но и по всем странам и землям, исцеляя болезни и все недуги, посещая заключенных в темницах и узах. На местах же, где они прияли мученические венцы, были созданы церкви во имя их. И творили они здесь много чудес.

Нет умения и сил прославить вас, святые братья! Если назвать вас Ангелами, которые тотчас приходят на помощь скорбящим, то вы во плоти жили среди людей. Если назвать вас людьми, то вы превышаете человеческий ум множеством чудес. Назвать ли вас цесарями и князьями, то вы стяжали смирение большее, чем у простых и смиренных людей, и через него вселились в вышние жилища. Поистине вы — цари над царями и князья над князьями, ибо при вашей помощи и защите наши князья противников своих державно побеждают и прославляются вашей помощью. Вы — им и нам оружие, вы — земли Русской забрало и утверждение, вы — обоюдоострые мечи, которыми мы низлагаем дерзость врагов и попираем в землю гордость диавола. Поистине и без сомнения следует сказать: вы — небесные люди и земные Ангелы, столпы и утверждение земли нашей. Помогите же своему отечеству, как великий Димитрий^[65], который сказал:

«Если я был с ними при веселии, то умру с ними, когда они погибают».

Но тот великий Димитрий изрек сие об одном городе, а вы имеете попечение и возносите молитву не об одном городе, ни о двух, а о всех — о всей земле Русской. О блаженное вместилище, приявшее ваши телеса честные, как многоценное сокровище, блаженная церковь, в которой стоят ваши святые раки, где положены ваши блаженные телеса! О Христовы угодники! Блажен поистине и высок город Вышегород, имеющий у себя такое сокровище, которому не равен весь мир. Поистине он назван Вышегородом, будучи превыше других городов. Вторым Солунем явился он в русской земле, имея в себе врачевство безмездное. И не только нашему племени дано было Богом спасение, но и всей земле. От всех стран туда приходят и безмездно получают исцеление. Как во святом Евангелии Господь сказал святым Апостолам:

— Тꙋ́не прїѧ́сте, тꙋ́не дади́те^[66].

О сем и Сам Господь сказал:

— Вѣ́рꙋѧй въ мѧ̀, дѣла̀, ꙗ҆̀же а҆́зъ творю̀, и҆ то́й сотвори́тъ, и҆ бѡ́льша си́хъ сотвори́тъ^[67].

Но, о блаженные страстотерпцы Христовы, не забывайте отечества, где пожили вы телесно, не оставляйте его посещением, и в молитвах всегда молитесь о нас, чтобы не постигло нас зло и чтобы не коснулась болезнь телес ваших рабов. Ибо вам дана благодать молиться за нас, вас сделал Господь ходатаями, молящимися за нас. К вам прибегаем, умоляем вас, припадая к вам со слезами, вам молимся, чтобы не наступила на нас нога гордыни, чтобы рука грешника не погубила нас и чтобы не постигла нас всякая пагуба. Отгоните от нас голод и несчастие, избавьте нас от меча и усобной брани, не дайте пасть во грехе; уповаем на вас, молитву нашу приносите усердно ко Христу Богу, ибо мы согрешили и сотворили безмерное беззаконие. Но, надеясь на вашу молитву, возопием ко Спасу:

— Владыко, един Ты без греха, призри с Твоего святаго Небеси на нас, убогих. Мы согрешили — очисти нас, сотворили беззаконие — пощади, споткнулись — повремени, очисти нас, как блудницу, и, как мытаря, прости. Пусть придет милость Твоя, пусть прольется на нас человеколюбие Твое, не оставь нас в грехах наших, не предай нас горькой смерти, но искупи нас от зла века сего, дай время для покаяния, ибо велико наше беззаконие пред Тобою, Господи. Поступи с нами милосердно, Господи, ибо мы Тебя именуем. Помилуй нас, ущедри, заступи молитвами пречестных Твоих страстотерпцев, не предай нас в поношение, но излей милость Твою на овец пажити Твоей, ибо Ты — Бог наш, Тебе славу воссылаем — Отцу, и Сыну, и Святому Духу.

Сей благоверный Борис был потомок благого рода, послушлив отцу, всем покорен, телом был прекрасен, высок, широк в плечах, тонок в поясе, лицо у него было круглое, веселое, глаза добрые, борода и усы небольшие, ибо был он еще юн. По-царски сиял он, был украшен как цвет цветущей юностью своей. На рати был он храбр, в совете мудр и разумен, благодать Божия цвела в нем.

Не возмо́жетъ мꙋ́жъ глаго́лати: и҆ не насы́титсѧ ѻ҆́ко зрѣ́ти, ни и҆спо́лнитсѧ ᲂу҆́хо слы́шанїѧ^[68], сказал Екклесиаст, так и чудес святых мучеников ни ум наш не может постигнуть, ни язык выразить, ни слово изъяснить, какое возмездие получили они от Господа за труд свой, как чада и причастники царства Божия. Как сказал Иоанн Богослов: є҆ли́цы же прїѧ́ша є҆го̀, дадѐ и҆̀мъ ѻ҆́бласть ча́дѡмъ бж҃їимъ бы́ти^[69]. И Давид: свѧты̑мъ, и҆̀же сꙋ́ть на землѝ є҆гѡ̀, ᲂу҆дивѝ гдⷭ҇ь всѧ̑ хотѣ̑нїѧ своѧ̑ въ ни́хъ^[70]. И еще: ди́венъ бг҃ъ во свѧты́хъ свои́хъ, творѧ́й чꙋдеса̀ є҆ди́нъ^[71]. Преподобный же Иоанн Дамаскин писал, что такие мужи и по смерти живы и Богу предстоят. Источник нашего спасения Владыка Христос помощь их подаст, ибо от мученических телес миро благоуханное исходит. И еще: кто в Бога верует и в надежду воскресения, тот не назовет их мертвыми. Ибо как мертвая плоть может творить чудеса, как ими бесы отгоняются, проходят болезни, исцеляются немощи, слепые получают зрение, прокаженные очищаются, скорби и несчастия прекращаются и всякое доброе даяние от Отца света через них исходит, и их с верою и без сомнения молят! Как ты должен утруждаться, чтобы найти заступника перед смертным царем, держащего за тебя ответ, а вот сии — заступники всего рода, которые за нас Богу молитвы творят. Как нам не чтить их, приводящих всех к Церкви и к Богу! Почитая память их, с веселием творим праздник святых, которых Господь прославил премногою благодатью и чудесами — сих чудотворцев, заступников всех стран нашей Русской земли.

Многие не знали, что в Вышегороде почивают святые мученики и страстотерпцы Христовы Роман и Давид, но Господь не допустил, чтобы такое сокровище таилось в земле, и обнаружил его для всех. На месте, где они лежали, иногда виделся огненный столп, иногда же слышалось Ангельское пение. Слыша сие и видя, люди славили Бога и приходили поклоняться со страхом на месте том. Много приходило и от иных стран. Одни верили слухам, другие не верили, считая сие за ложь, как Апостол сказал о Кресте: погиба́ющымъ ю҆ро́дство є҆́сть, а҆ спаса́ємымъ на́мъ си́ла бж҃їѧ є҆́сть^[72]. Господь же во святом Евангелии сказал: пады́й на ка́мени се́мъ, сокрꙋши́тсѧ^[73], а верующий в него — не постыдится. Однажды пришли к тому месту, где лежали святые, погребенные под землею, Варяги, и один из них вступил на него; тотчас же огонь вышел из гроба и опалил ноги Варяга. Тот вскочил, стал рассказывать и показал дружине свои обожженные ноги. С тех пор не осмеливались подходить близко, но со страхом поклонялись. Немного спустя загорелась церковь святаго Василия, у которой были положены святые. Пономарь той церкви, по окончании Заутрени, был омрачен от вселукавого сатаны сном и, не осмотрев церковь как следует, ушел к себе домой, а в церкви забыл потушить свечу, горевшую на высоком месте. Спустя некоторое время загорелась церковь. Люди устремились к ней; горела церковь от верха; все оттуда вынесли, иконы и сосуды, так что ничего не сгорело, кроме самого здания. Все это произошло по Божиему попущению. Церковь была деревянная и обветшала. Господь явил сим Свою волю, чтобы иная церковь была построена на том месте во имя святых блаженных страстотерпцев Бориса и Глеба, и чтобы телеса их были с любовию вынуты из недр земных, что и случилось. О всем этом поведали Ярославу. Князь призвал митрополита Иоанна, сказал ему о своих братьях, святых мучениках, и тот был как бы в ужасе, сомнении, радости и дерзновении к Богу. Выйдя от князя, митрополит собрал клирошан и всех священников и велел идти Крестным ходом к Вышегороду. И пошли к месту, где лежали святые, с ними и Ярослав князь. На том месте, где стояла сгоревшая церковь, поставили небольшую храмину. Архиепископ же, придя с крестами, сотворил в ней всенощное пение. Рано утром архиепископ пошел с крестами к месту, где лежали пречестные телеса святых, сотворил молитву и велел разрыть землю, находившуюся над гробом святых. И откопав, вынули гроб из земли. И приступил митрополит Иоанн и пресвитеры со страхом и любовью, открыл гроб святых, и увидели чудо преславное. Телеса святых не имели никакого повреждения, но были совершенно целы и белы как снег, лица их были светлы, как у Ангелов, благоухание исходило от них. Сильно дивились архиепископ и все люди. И отнесли они телеса в ту храмину, которая была поставлена на месте сгоревшей церкви, и положили их над землею на правой стороне.

Был в Вышегороде муж, именем Миронег, огородник. Он имел сына, у которого нога высохла и согнулась. И не мог он ходить и не ощущал ее. Ходил же он, сделав себе деревянную ногу. И пришел он к святым, припал к их гробу и молился Богу и святым, прося от святых исцеления. Так день и ночь молился он со слезами. Однажды ночью явились ему святые страстотерпцы Христовы Роман и Давид и сказали:

— Что ты вопиешь к нам?

Тот показал ногу, нуждающуюся в исцелении. Они взяли ногу сухую и трижды ее перекрестили. Пробудившись от сна, он увидел себя здоровым и вскочил, славя Бога и святых. Затем он поведал всем, как святые его исцелили, и сказал, что видел и Георгия, отрока святаго Бориса, который шел перед святыми, неся свечу. Видя такое чудо, люди прославили Бога.

Некий слепец пришел и пал у гроба святых, и целовал его с любовию, прикладывая к нему очи и прося исцеления. И тотчас прозрел. И все прославили Бога.

Тогда Миронег рассказал князю об обоих чудесах. Князь Ярослав прославил Бога и святых мучеников и, призвав митрополита Иоанна, с веселием поведал ему слышанное. Архиепископ также воздал хвалу Богу и дал князю богоугодный совет построить прекрасную церковь. И угоден был князю совет его, и велел он плотникам приготовить деревья на строение церкви. Была уже зима. Плотники приготовили дерева и при наступлении лета построили церковь великую, имеющую пять глав. Князь же украсил ее всякою живописью и иконы святых велел написать, чтобы верные видели в церкви как бы самих святых и поклонялись им, и лобызали их, с верою и любовью. И в Крестном ходу Иоанн митрополит, князь Ярослав, все священники и весь народ перенесли в церковь мощи святых и освятили ее. И уставили празднование месяца июля в 24 день, когда был убит преблаженный Борис. В этот же день совершилось и перенесение святых мощей и освящение церкви.

Когда на Святой Литургии присутствовали князь и митрополит, случилось быть в храме человеку хромому. С большим трудом приполз он в храм, молясь Богу и святым. И тотчас стали крепкими ноги его, благодатью Божиею и молитвами святых. И, восстав, пошел он перед всеми. Видя сие чудо, благоверный князь Ярослав, митрополит и все люди воздали хвалу Богу и святым.

После Литургии князь позвал на трапезу всех — и митрополита и пресвитеров, и справили они праздник, как подобало. И много имения роздал князь нищим, сиротам и вдовицам.

И вот скончался Ярослав^[74], прожив с честью по смерти отца своего 38 лет и оставив наследниками своих сыновей: Изяслава, Святослава и Всеволода, разделив между ними наследие, как следовало: Изяслава, старшего, посадил княжить в Киеве, Святослава — в Чернигове, Всеволода — в Переяславле, прочих же по иным волостям. Изяслав князь, унаследовавший Великое княжение, положил тело отца своего в мраморной раке, которую поставил в притворе церкви святой Софии, созданной отцом^[75].

Прошло два года, и церковь уже обветшала. Придя однажды в нее, Изяслав Ярославич увидел ее ветхость, призвал старшину плотников и велел ему построить новую, одноглавую церковь во имя святых страстотерпцев, указал он и место для нее близ первой ветхой церкви. Князь упросил и митрополита Георгия, чтобы он помолился на месте том и дал денег, нужных на построение церкви. Старшина плотников собрал всех своих рабочих и скоро построил церковь на указанном месте. Услышав о сем, князь послал к старейшине города со словами:

— Даю от княжеской дани на украшение церкви.

Когда церковь была закончена совсем, боголюбец Изяслав умолил архиепископа Георгия, чтобы тот учредил перенесение мощей святых в новую церковь. Съехались братья Изяслав и Всеволод и митрополит Георгий Киевский и другие: Неофит, Черниговский епископ, Петр Переяславский, Никита Белозерский, Михаил Юрьевский, игумен Печерского монастыря Феодосий, Софроний от святаго Михаила, Герман от святаго Спаса и прочие все игумены и сотворили светлое празднество. И взяли прежде князья на рамена тело святаго Бориса в раке деревянной и понесли в предшествии преподобных черноризцев со свечами. За иноками шли диаконы и пресвитеры, затем митрополит и епископы. И принесши, поставили раку в церкви, открыли ее, и исполнилась церковь благоухания чудного. Видевшие сие, все прославили Бога. Митрополита же объял ужас, ибо он не твердо веровал святым; пал он ниц и просил прощения. И целовав мощи, положили их в каменную раку. Затем взяли каменную раку с телом святаго Глеба, поставили на сани и, взявшись за веревки, повезли их. И когда были уже в дверях, остановилась рака и не двинулась вперед. Тогда повелели народу восклицать: «Господи, помилуй!» И молились Господу и святым. И тотчас сдвинули раку. Затем целовали главу святаго Бориса. Митрополит Георгий взял руку святаго Глеба и благословил князей Изяслава, Святослава и Всеволода. И снова Святослав, взяв руку митрополита, державшего святаго за руку, приложил ее к язве, которая была у него на шее, к очам и к темени. Затем положил руку в гроб, и стали петь святую Литургию. Тогда Святослав сказал Берну:

— Что-то мне колет голову.

Берн поднял клобук и, увидев на голове ноготь святаго Глеба, снял его и отдал Святославу. Тот же прославил Бога о благом даре святых. После Литургии все братья пошли и обедали вместе. Светло отпраздновали они праздник и много милостыни сотворили убогим. Затем облобызались и мирно разошлись каждый к себе. И с тех пop^[76] установился сей праздник месяца мая во 2-й день, в честь и славу святых мучеников, благодатию Господа нашего Иисуса Христа.

Некий человек был нем и хром, нога у него была отнята по колено. Сделав деревянную ногу, он ходил на ней. И пребывал у церкви святых с иными убогими, принимая от христиан милостыню, платье или иное, что кто хотел дать. И был в Вышегороде старшина огородников, которого мирское имя было Ждан, а во Святом Крещении Николай. И творил он праздник святому Николаю ежегодно. В один из дней на его праздник пошли убогие и тот хромец, надеясь что-нибудь получить. Войдя в дом тот, сел он перед храминою. Случилось же так, что ему не дали ни есть, ни пить, и сидел он голодный и жаждущий. Тогда внезапно впал он в исступление и видение видел. Представилось ему, что он сидел у церкви святых. И увидел он Бориса и Глеба, вышедших как бы из алтаря и шедших к нему, и пал он ниц. Святые взяли его за руку, посадили его и стали говорить об исцелении его. Потом перекрестили уста его, взяли его больную ногу, как бы помазали маслом и потянули ее за колено. Все сие недужный как бы во сне видел, ибо он упал ниц в том доме. Увидев его распростертым на земле, люди повертывали его туда и сюда. Он же лежал как мертвый, не имея сил двинуть ни устами, ни очами. Только душа его в нем была и сердце билось в нем. Все думали, что его поразил бес. Взяли его, понесли и положили у церкви святых, перед дверями. Много людей стояло вокруг, смотрели и дивились преславному чуду. Из колена страдальца появилась нога и стала расти, пока не сравнялась с другой, и это произошло не в долгий срок, а в один час. Видя сие, находившиеся тут прославили Бога и его угодников, мучеников Романа и Давида. И все воскликнули:

— Кто̀ возглаго́летъ си̑лы гдⷭ҇ни, слы̑шаны сотвори́тъ всѧ̑ хвалы̀ є҆гѡ̀. Ди́венъ бг҃ъ творѧ́й чꙋдеса̀ є҆ди́нъ^[77].

В городе Дорогобуже некая женщина, раба, трудилась в доме госпожи своей, по ее повелению, в день святаго Николая, когда все шли в церковь его. Другие женщины, видя ее за работой, стали укорять и звали ее в церковь. Она же не послушала их и продолжала свое дело. Вдруг въехали во двор три мужа в белых ризах. Выглянув из дверей, она увидела их. Один из них был стар, по обеим же сторонам его двое юношей. И сказали ей юноши:

— О женщина, как ты посмела оскорбить отца нашего Николая, работая в его праздник и не идя в церковь?

Она же отвечала им:

— Я — убогая вдова, мне надо работать, а не ходить в церковь.

Тогда старый муж сказал юношам:

— Что вы с ней говорите? Размечите ее дом.

Они приступили и разметали дом до половины. Старый же муж, подойдя к женщине, взял ее за правую руку и выбросил ее из комнаты. И упала она замертво. Видя женщину распростертой, соседи взяли ее и отнесли в другой дом. Положили ее и сели около, желая послушать, что она скажет. Она же не могла двинуть ни глазами ни устами, но лежала как мертвая и ничего сама не ела, только, раздвинув ей уста, вливали ей в рот ложкою молоко или воду. Так пребывала она до Великого Поста. В Неделю мясопустную взяли женщину и отнесли в церковь святаго Николая. После молитвы, совершенной над нею, она несколько открыла глаза и, как бы пробудившись от сна, попросила есть, смогла принять пищу и рассказала случившееся. Правая же рука у ней оказалась высохшей, и она ее не ощущала. И вот она уже не имела сил служить господам. Видя ее такой немощной, госпожа прогнала ее от себя, и отрок, который родился у нее на свободе, стал рабом. Но судьи не позволили поступить таким образом, а повелели господам ее лишиться ее цены, и обоих освободили, так как она работала поневоле и получила наказание. Прошло 3 года. Сухорукая женщина услыхала, как человек со сведенными руками и ногами получил исцеление в церкви святых мучеников Романа и Давида. И вот пошла она в Вышегород. Пришла в день субботний, когда был канон Успения святой Богородицы, и сказалась старейшине клириков той церкви, Лазарю. Он велел ей пробыть ночь у церкви. Утром, когда шли с крестами к церкви святой Богородицы, сухорукая женщина приступила к Лазарю и поведала ему такой свой сон:

— Когда я в эту ночь сидела у церкви, пришли ко мне двое прекрасных юношей и сказали мне: кто тебя посадил здесь? Я же отвечала: священник Лазарь так велел мне, сказав: сядь здесь, может быть Бог, по молитве святых мучеников, исцелит тебя. Слышав сие, тотчас старший из юношей, сняв перстень, отдал мне и сказал: надень его на руку и перекрестись, и он исцелит тебе руку.

Услышав сие, Лазарь велел ей присутствовать на Литургии у дверей церковных, чтобы ей по окончании пения и молитв помазали руку маслом из кадила. Стали петь Литургию. Когда отпели «Святый Боже» и певец сказал «песнь Богородице, прокимен: Величит душа моя», внезапно сухая рука женщины заболела, повязка, поддерживавшая руку, спала, и женщина устремилась к алтарю, трепеща и потрясая рукою. Видя это, все люди и клирики сочли ее бесноватой и повлекли ее ко гробу святых. Глядя на нее и узнав ее, Лазарь пришел в ужас. И в то время рука ее исцелилась. Все видевшие это прославили Бога за такое чудо, дивясь скорому Божию посещению и силе святых мучеников Христовых.

Жил в городе некий слепец. Приходил он к церкви святаго Георгия и молился святому, прося прозрения. Однажды ночью явился ему святый мученик Георгий и сказал:

— Что ты взываешь ко мне! Если ты хочешь прозреть, я тебе поведаю, как сего достигнуть. Иди к святым Борису и Глебу, они, если пожелают, даруют тебе зрение, о котором ты просишь. Ибо им дана благодать от Бога в стране Русской прощать и исцелять всякие муки и недуги.

Видя сие и слыша, слепец пробудился и отправился в путь, как ему было велено. Пришел он в церковь святых мучеников и пробыл тут несколько дней, припадая и моля святых, пока они не посетили его. И прозрел он и стал видеть, славя Бога и святых мучеников, так как получил исцеление. И рассказал он всем, как видал, что пришли к нему святые мученики, перекрестили ему глаза трижды, и тотчас они отверзлись. Все возблагодарили Бога за те преславные, предивные и несказанные чудеса, которые творились святыми мучениками. Ибо написано: «во́лю боѧ́щихсѧ є҆гѡ̀ сотвори́тъ, и҆ моли́твꙋ и҆́хъ ᲂу҆слы́шитъ»^[78], и еще: всѧ̑, є҆ли̑ка восхотѣ̀, сотворѝ^[79]

Умножались чудеса святых и росла их благодать. И как писано во Святом Евангелии: ни всемꙋ̀ мі́рꙋ вмѣсти́ти пи́шемыхъ^[80], они творились, не будучи записываемы, и кто знал о них — рассказывал. Тогда Святослав, сын Ярослава, замыслил создать святым каменную церковь, построил он ее до 50 локтей в высоту, и скончался^[81]. Всеволод, став князем в земле Русской, довершил ее всю. Когда же она была окончена, тотчас в ту же ночь упал ее верх и вся она разрушилась. Потом Всеволод умер^[82], пожив мирно и исправив державство, порученное ему Богом. Княжение в Киеве принял Святополк Изяславич, а Давид и Олег — в Чернигове, Владимир же — в Переяславе. В те времена враги земли нашей стали крепче нас и причиняли нам много насилия за наши грехи. Церковь святых мучеников пришла в забвение, и никто не мог позаботиться о строении ее и о записи чудес.

Вот что повидали очевидцы происшедшего чуда. Святополк князь заключил в подземную темницу за некую вину двух мужей в тяжких оковах, не исследовав дела, но послушав оклеветавших их. Забыл он сказанное Пророком Давидом: не прильпѐ мнѣ̀ се́рдце стропти́во: ᲂу҆клонѧ́ющагосѧ ѿ менѐ лꙋка́ваго не позна́хъ. Ѡ҆клевета́ющаго та́й и҆́скреннѧго своего̀, сего̀ и҆згонѧ́хъ^[83]. Заключив мужей в темницу, князь забыл о них. Находясь в такой беде, они много молились святым страстотерпцам и каждое воскресенье давали стражу денег, чтобы он купил просфору и принес ее в церковь святых Романа и Давида. Прошло много времени, а заключенные все томились в печали и скорби, молясь непрестанно и призывая святых страстотерпцев. И те не презрели их, но спасли, заступились за них и помогли. Однажды ночью, когда двери темницы были заперты и вынутая лестница лежала наруже, во время сна сих узников и иных многих, внезапно один из заключенных мужей оказался спящим вне, над темницею, пробудился свободным от уз и увидел, что железные оковы, которые были на нем и на его товарище, изломаны и лежали около него, обручи же, полагавшиеся на ноги, извиты как веревка. Восстав, он прославил Бога и святых Его угодников. Вспомнив виденное, он позвал сторожа, показал ему, что произошло, и сказал:

— Отведи меня к церкви преславных мучеников.

Придя в церковь к Утрени, а было это в четверг, поклонился он перед святыми ковчегами и сказал всем клирикам и людям, бывшим в церкви:

— Когда мы и много других спали в темнице, внезапно как бы поднялась ее крыша, и мы увидали, что вошли святые и сказали: «Почему вы находитесь здесь?» — Мы ответили: «Такова воля князя, нас оклеветали». Святые же сказали нам: «Повелеваем вам: ты иди в церковь и поведай, что видел, товарища же твоего мы оставляем в темнице. Его мы сделали слепым, на уверение других, когда те не поверят. Сами же мы удалимся в греческую землю; возвратившись через три дня, посетим его и возвратим ему зрение. Тогда ступайте и скажите князю: зачем ты так поступаешь, не исследовав дела, томишь и мучаешь? Если ты в сем не раскаешься и не перестанешь так творить, то знай, что никак не избегнуть тебе ада». Сказавши это и иное, они исчезли из наших глаз. Я, видевший сие, рассказал вам, братия, если же вы хотите лучше видеть и слышать, пойдем к темнице.

Придя к ней, все увидели, что замки невредимы и заперты, а лестница, по которой входят и выходят, лежит вне. И удивились они и прославили Господа и святых. Открыв темницу, увидели они, что узник, о коем сказано, действительно ослеп, так что ни век ни ресниц нельзя было различить, уз же на нем не было. Расспрошенный, он рассказал то же самое. Тогда оба узника были отпущены и не отходили от церкви день и ночь, особенно ослепленный; как бы позор имевший от святых и как бы прося о долге, припадал он к гробам и, молясь, говорил:

— О святые угодники Христовы, не презрите, не забудьте вашего обещания. Даруйте мне по вашему обету, которым вы обязались.

Так он творил три дня. Настало воскресенье, пришел он в церковь и молился до утрени. Досадил его вопль поющим, так что они прогневались и сказали:

— Следует удалить слепца сего, ибо нельзя петь.

Он же оставался, биясь и припадая к святым, и восклицал:

— Помилуйте меня, ибо обещали мне это.

Затем он внезапно обернулся и сказал:

— Пойте: «Господи помилуй!» Созерцайте славу Божию и святых: вот, я прозрел.

И стали очи его здравы, как бы и не болели и не были слепыми. Тогда все прославили Бога и святых страстотерпцев. Затем пошли и сказали Святополку князю, что слышали и видали. И с тех пор он редко причинял насилие людям и в продолжение многих лет творил праздник святым, часто приходя летом в Вышегород.

Хотел он и церковь построить на старом месте, над гробом святых, говоря:

— Не посмею переносить с места на место.

Но, по Божьему устроению и по воле святых мучеников, не сбылся его замысел. В те времена, как сказано, Владимир, сын Всеволода, называемый Мономах, княжил в Переяславской земле. Большую любовь он имел к святым и много приношений творил им. И замыслил он оковать святые раки честны́х мучеников серебром и золотом. Придя ночью, он обмерил гробы и, расковав доски серебряные, позолотил их. Затем, опять придя ночью, оковал все чудодейные и достохвальные святые гробы и ночью же ушел. Пришедшие утром узрели сие с радостью, поклонились и хвалу воздали святым и Богу, возложившему на сердце благоверному князю такую мысль. Многими словами похвалили они кротость его и смирение, благородство и великий ум, любовь к святым и тщание к Богу и ко святым церквам, которую проявлял благоверный князь Владимир, особенно к сим святым.

Это он сотворил в лето 6610-е (1102 г.), после же перенесения мощей он сотворил еще большее над святыми гробами. Выковав серебряные доски с изображениями святых, он позолотил их, украсил серебром и золотом и хрустальными большими позолоченными свещниками, на которых горели свечи. И так он все прекрасно устроил, что невозможно рассказать сей красоты. И говорили приходившие из Греции и из других земель:

— Много мы видели рак святых, но нигде не было такой красоты.

Так хорошо устроил он все на память о своих добрых делах и на благословение от Господа, сказавшего: не скрыва́йте себѣ̀ сокро́вищъ на землѝ, но на небесѝ^[84], и от святых, которых он так почтил, и на похвалу и благословение людей, видевших и слышавших.

Когда Владимир оковал раки святых, князь Олег, сын Святослава, задумал построить в Вышегороде вместо разрушившейся каменную церковь. Привел он храмоздателей и велел им строить, дав им обильно все, что для этого требовалось. Когда церковь была построена и расписана, он часто понуждал и молил Святополка перенести святых мучеников в созданную церковь. Тот же, из зависти к труду его, не хотел перенести, ибо не сам создал ту церковь.

Спустя немного времени Святополк преставился, на второе лето по украшении церкви. И был сильный мятеж и крамола в народе, и ропот. Тогда соединились все люди, особенно большие и знаменитые мужи, и пришли ко Владимиру с просьбой, чтобы он прекратил крамолу. Тот пошел, утолил мятеж и ропот и приял княжение в земле Русской.

В лето 6623 (1115 г.), когда Владимир княжил в Руси, умыслил он перенести сих святых страстотерпцев в созданную церковь и возвестил об этом братьям своим, Давиду и Олегу. Они всегда молили и понуждали Владимира перенести мощи святых. Тогда Владимир со своими сыновьями, затем Давид и Олег со своими сыновьями, пришли к Вышегороду, прибыл и митрополит Никифор, собрав всех епископов: из Чернигова — Феоктиста, из Переяславля — Лазаря, Мину — из Полоцка, Даниила — из Юрьева, и всех игуменов: Прохора Печерского, Савву от святаго Спаса, Сильвестра от святаго Михаила, Петра от обители святой Богородицы Влахернской, Григория от святаго Андрея, Феофила от святаго Димитрия и многих других игуменов и весь святительский и чернеческий чин, всех клириков и всех священников. И сошлось сюда от всех стран Русской земли и от иных стран многое множество народа и князей, все бояре, старейшины и воеводы всей Русской земли и всех подчиненных ей областей, короче сказать, все люди тут были, всякая область, богатые и убогие, здоровые и больные, так что наполнился весь город, и народ не находил места и по стенам городским. И в 1-ый день месяца мая освятили церковь, в субботу второй недели по Пасхе. Утром в святое воскресенье, во 2-й день того же месяца, начали петь утреню в обеих церквах. И поставив сначала на украшенные сани, которые для сей цели были устроены, раку святаго Бориса, повезли ее. За санями пошел Владимир с благоговением и смирением, митрополит и священники со свечами и кадилами. И влекли сани за толстые веревки, теснясь и утруждаясь, вельможи и все бояре. Веревки были привязаны с двух сторон, за них и влекли честные раки, и не было возможно ни идти, ни тащить сани вследствие множества людей. Тогда Владимир велел бросать народу деньги, меха и ткани. Видя это, часть народа бросилась к ним, другие же, оставив сие, устремились к святым ракам, чтобы удостоиться прикосновения к ним. И сколько не было людей, никто не мог удержать слез от радости и великого веселия. И так едва имели возможность влечь сани. Так же и раку святаго Глеба повезли на других санях, в сопровождении князя Давида, епископов, клириков, бояр и бесчисленных людей, которые все восклицали: «Господи, помилуй» и со слезами призывали Бога. И произошло великое чудо. Мощи святаго Бориса везли благополучно, только от людей была теснота. Когда же повезли святаго Глеба, рака стала неподвижно. Потащили ее насильно, но веревки оборвались, хотя и были так толсты, что человек едва мог охватить их обеими руками. И оборвались они сразу. Люди восклицали: «Господи, помилуй». Было же их множество во всем граде, теснились они по заборам и по стенам городским. И поднялся от всего народа клик: «Господи, помилуй». И тотчас двинулась рака сама собою. Так привезли и положили с честью святых страстотерпцев Бориса и Глеба в новосозданной церкви на правой стороне, месяца мая во 2-й день. Затем все разошлись по своим домам, славя Бога и святых страстотерпцев.

В городе Владимире Залесском княжил внук Владимира Мономаха, Всеволод Юрьевич. На него восстали два племянника — Мстислав и Ярополк Ростиславичи^[85], которые пришли из Великого Новгорода, тайно призванные ростовцами на княжение. И пошли они войною на Всеволода, дядю своего, ко граду Владимиру, желая изгнать князя из его отчины и получить себе большую область. После великой битвы Ростиславичи были поражены Всеволодом, захвачены в плен и приведены во Владимир. Всеволод приставил к ним стражу, но позволил им ходить на свободе. Владимирцы, видя сих пленных князей на свободе, а не в темнице, возроптали и, придя с оружием на двор князя своего Всеволода, восклицали:

— Зачем, князь, держишь ты врагов наших не в узах, а на свободе? Или казни их смертью, или ослепи, или отдай их нам.

Будучи милостивым, Всеволод не хотел причинить зла плененным на войне князьям, но для народа велел посадить их в темницу, чтобы утишился мятеж народный. Спустя некоторое время опять владимирцы стали взывать к великому князю Всеволоду:

— Выдай нам Ростиславичей, хотим их ослепить.

Великий Князь опечалился, но не мог удержать народ от мятежа. Владимирцы разметали темницу и, схватив Мстислава и Ярополка, ослепили их и отпустили. Так несчастные Ростиславичи, Мстислав и Ярополк, хотевшие большей славы и власти, были усмирены и ослеплены. И вот пошли они к Смоленску и пришли на Смядыню в церковь святых мучеников Бориса и Глеба. Был же тогда день памяти убиения святаго Глеба, 5 сентября. И молились князья Богу с великим усердием и призывали на помощь святых мучеников, как сродников своих, чтобы святые послали им облегчение, так как язвы на месте очей гноились у них. Когда они молились, сначала облегчилась боль, а затем неожиданно им было даровано прозрение. Ясно видя, начали Ростиславичи славить и благодарить Бога, Пречистую Богородицу и святых князей Романа и Давида. И возвратились они с радостью в дома свои, рассказывая всюду о милости Господней, поданной им по молитве святых мучеников.

В городе Турове жил в древние времена^[86] старец некий, именем Мартин, бывший прежде поваром у епископов Туровских, Симеона, Игнатия, Иоакима и Георгия. Епископ Георгий освободил Мартина ради старости его от службы. Прияв иноческий образ, Мартин стал жить в епископском монастыре у церкви святых мучеников Бориса и Глеба, один в келлии. И страдал он часто от болезни живота. Когда страдания приступали к нему, старец лежал, крича от боли, не имея сил встать и позаботиться о теле своем. Однажды, хворая тем недугом, лежал он в келлии и изнемогал от жажды. Но никто не посетил его, так как вокруг монастыря тогда разлилась вода. На третий день вошли к нему святые мученики Борис и Глеб, в том виде, как они были изображены на иконе, и сказали:

— Чем ты хвораешь, старче?

Тот рассказал им о своем недуге. И спросили они его:

— Не надо ли тебе воды?

— О господа мои, — отвечал старец, — уже давно я ее жажду.

Один из них взял коромысло и принес воды, а другой зачерпнул ковшик. И напоили они старца. Тогда он спросил их:

— Чьи вы дети?

Они ему отвечали:

— Мы — братья Ярослава.

Старец, думая, что они родственники князя Георгия Ярослава, сказал:

— Да пошлет вам Господь многие лета, господа мои, возьмите сами хлеба и ешьте, ибо я не могу послужить вам.

Они отвечали:

— Пусть хлеб останется для тебя, а мы пойдем. Ты же не хворай больше, но усни.

И тотчас стали невидимы. Выздоровев, старец понял, что его посетили святые Борис и Глеб, и, встав, прославил Бога и угодников Его. И с тех пор никогда не хворал он тем недугом, но все время был здоров и рассказывал братии о исцелении, дарованном ему святыми мучениками.

Благоверный князь Александр Ярославич, прозванный Невским, во время княжения своего в Великом Новгороде вел войну со Шведами. Когда он с войском пришел на реку Неву, один из его воевод, богобоязненный муж, именем Филипп, исполняя порученную ему ночную стражу, увидел при восходе солнца плывущий по воде корабль; посреди корабля стояли святые мученики Борис и Глеб в одеждах червленых, гребцы же сидели, одетые как бы мглою. И сказал святый Борис святому Глебу:

— Брат Глеб, пойдем скорее, поможем сроднику нашему, князю Александру, против неистовых врагов.

Сие видение воевода поведал князю своему. И в тот день князь Александр, помощью святых мучеников Бориса и Глеба, победил и попрал силу Шведов, вождя их Биргера сам уязвил мечом в лицо и с торжеством возвратился в Великий Новгород^[87].

Подобным же образом, когда Великий Князь Московский Димитрий Иоаннович вел войну с царем татарским Мамаем, ночной страж Фома Хацибеев видел открытое ему Богом такое видение. На высоте показалось большое облако, и вот, с востока шли как бы великие полки, с юга же явились двое светлых юношей, державшие в руках свечи и острые обнаженные мечи. Сии юноши были святые мученики Борис и Глеб. И сказали они воеводам татарским:

— Кто вам велел истреблять отечество наше, от Господа нам дарованное?

И стали они сечь врагов, так что никто из них не уцелел. Наутро страж тот поведал свое видение великому князю. Князь же, возведя очи свои на Небо и воздев руки, стал молиться со слезами, говоря:

— Господи Человеколюбче, по молитве святых мучеников Бориса и Глеба помоги мне! Как Моисею на Амалика^[88], как Давиду на Голиафа^[89], как Ярославу на Святополка, как прадеду моему Александру на Шведского короля, так и мне на Мамая подай помощь.

И в тот день великий князь Московский Димитрий, по молитве святых страстотерпцев Бориса и Глеба, победил Мамая царя Татарского^[90].

Сии и множайшие чудеса сотворил Господь через святых страстотерпцев, которым поклоняются люди, прося прощения грехов о Христе Иисусе, Господе нашем. Ему же слава со Отцем и Святым Духом, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

---

Тропа́рь ст҃ы́хъ, гла́съ в҃:^[91]

Правди̑ваѧ стрⷭ҇тотє́рпца, и҆ и҆́стиннаѧ є҆ѵⷢ҇лїа хрⷭ҇то́ва послꙋ́шатєлѧ, цѣломꙋ́дренный рѡма́не съ неѕло́бивымъ дв҃домъ, не сопроти́въ ста́ста врагꙋ̀ сꙋ́щꙋ бра́тꙋ, ᲂу҆бива́ющемꙋ тѣлеса̀ ва́ша, дꙋша́мъ же коснꙋ́тисѧ не могꙋ́щꙋ. да пла́четсѧ ᲂу҆́бѡ ѕлы́й властолю́бецъ: вы́ же ра́дꙋющесѧ съ ли́ки а҆́гг҃льскими, предстоѧ́ще ст҃ѣ́й трⷪ҇це, моли́тесѧ ѡ҆ держа́вѣ сро́дникѡвъ ва́шихъ, бг҃оꙋго́днѣй бы́ти, и҆ сыновѡ́мъ рѡссі̑йскимъ спасти́сѧ.

Конда́къ, гла́съ г҃:

Возсїѧ̀ дне́сь пресла́внаѧ па́мѧть ва́ша, благоро́днїи стрⷭ҇тоте́рпцы хрⷭ҇то́вы, рѡма́не и҆ дв҃де, созыва́ющи на́съ къ похвале́нїю хрⷭ҇та̀ бг҃а на́шегѡ. тѣ́мъ притека́юще къ ра́цѣ моще́й ва́шихъ, и҆сцѣле́нїѧ да́ръ прїе́млемъ моли́твами ва́шими ст҃їи: вы́ бо бж҃е́ственнїи вра́чеве є҆стѐ.

---

В тот же день память во святых отца нашего Афанасия Великого, Патриарха Александрийского. Память его совершается еще 18 января, где и помещено его жизнеописание.

---

1. Святый Апостол Павел в послании к Евреям (гл. 11, ст. 13) называет Авраама вместе с другими ветхозаветными праведниками, «странником и пришельцем на земле», ищущим Отечества Небесного.
2. Рабовладение было очень распространено в древности у Римлян, как и у других, современных им, народов. Всякий, более или менее состоятельный Римлянин, имел у себя рабов. У очень богатых Римлян число их доходило до многих десятков и даже сотен.
3. Памфилия — малоазийская область.
4. Атталия — памфилийский город, расположенный на южном берегу Малой Азии. Он назывался так по имени Пергамского царя Аттала II-го (с 159 г. до 138 г. до Р. Хр.), его построившего. Под именем Адалии этот город сохранился и до настоящего времени; имеет 15 000 жителей и принадлежит Турции.
5. Фригия — малоазийская область.
6. Фортуна — считалась у Римлян богиней счастья и покровительницей домашнего очага.
7. Еванг. от Матф., гл. 6, ст. 26.
8. 2 Посл. к Коринф., гл. 6, ст. 14.
9. Псал. 118, ст. 46.
10. Псал. 22, ст. 1 и 2.
11. Псал. 85, ст. 13.
12. Псал. 114, ст. 7.
13. Император Адриан управлял Римскою империею с 117 г. по 138 г. — Год смерти святых мучеников с точностию неизвестен.
14. Житие сие представляет собою перевод сочинения Иакова Мниха, называющегося «Сказание страстей и похвала об убиении святую мученику Бориса и Глеба», написанного мало лет спустя после их мученических кончин — или в конце правления Ярослава, или в начале правления Изяслава, во всяком случае до 1072 г., а также перевод продолжений сего жития, сопровождающих его в древних списках. Перевод дополнен по «Чтению о житии и о погублении блаженную страстотерпцу Бориса и Глеба», сочиненному преподобным Нестором Летописцем после Иакова Мниха до 1091 г., и по «Сказанию о убиении святых страстотерпцев, Русских князей, Бориса и Глеба», составленному св. Димитрием Ростовским (под 2 мая Миней Четьих).
15. Псалом 111, ст. 2.
16. Вышеслав умер при жизни отца в 1010 году.
17. О раннем возрасте свв. Бориса и Глеба преподобный Нестор сообщает следующее. Святый Владимир отпустил всех своих детей по волостям, которые дал им в управление, но Бориса и Глеба держал при себе, потому что они были весьма юны. Святый Глеб был совсем еще дитя, а святый Борис уже проявлял высокий разум, был полон благодати Божией, знал грамоту и любил читать книги. Читал же он жития и мучения святых и, молясь со слезами, просил у Господа, чтобы Он сподобил его участи единого из сих святых. Так он молился постоянно, а святый Глеб слушал его, безотлучно находясь при нем. Когда св. Борис достиг совершеннолетия, отец задумал женить его. Но святый не желал брака. Бояре однако упросили его не ослушаться отца. Из-за послушания отцу святый вступил в брак по их просьбе. Затем отец послал его на княжение во Владимир Волынский, где он проявил много милосердия, но узнав, что Святополк по зависти умышляет на жизнь Бориса, возвратил его в Киев. Сие могло быть до послания Бориса в Ростов.
18. Печенеги — кочевой народ тюркского происхождения, со второй половины X в. начавший нападать на Русь. Св. Владимир строил города по р. Десне, Остру, Трубежу, Суле и Стугне — как сторожевую линию против печенегов. Из южнорусских степей их вытеснили впоследствии Турки и Половцы, также тюркские народы.
19. Во имя св. Романа Сладкопевца.
20. Притчи Соломона, гл. 4, ст. 3.
21. 15 июля 1015 года.
22. В Древней Руси был обычай усопших переносить и перевозить в санях на отпевание в церковь.
23. Разумеется Киевский Десятинный храм, посвященный славе Богоматери, который построил и украсил св. Владимир. В древних прологах освящение сего храма показано под 11 мая.
24. Послание Ап. Иакова, гл. 4, ст. 6.
25. Послание Ап. Иоанна, 1, гл. 4, ст. 20.
26. Послание Ап. Иоанна, 1, гл. 4, ст. 18.
27. Кн. Бытия, гл. 42—45.
28. Так поступил Владимир с братом своим Ярополком.
29. Екклесиаст, гл. 1, ст. 2.
30. Евангелие от Марка, гл. 8, ст. 35.
31. Ср.: Притчи Соломона, гл. 1, ст. 16; Кн. Прор. Исаии, гл. 59, ст. 6, 7; Посл. к Римлянам, гл. 3, ст. 15.
32. Близ Переяславля южного.
33. По сказанию Нестора, дружины было у Бориса около 8000 человек.
34. По сказанию Нестора, св. Борис послал было к Святополку отрока с мольбою. Но тот удержал отрока у себя.
35. См. под 15 сентября.
36. См. под 28 сентября.
37. См. под 4 декабря.
38. Премудрости Соломона, гл. 5, ст. 15.
39. Псал. 3, ст. 2.
40. Псал. 21, ст. 17, 13; 7, ст. 2.
41. 1 Послание к Коринф., гл. 13, ст. 4, 5, 7.
42. 1 Послание Ап. Иоанна, гл. 4, ст. 18.
43. По сказанию Нестора, один из убийц ударил св. Бориса в сердце.
44. Вышегород отстоит от Киева на 15 поприщ.
45. 3 Кн. Царств, гл. 22, ст. 20, 21.
46. Псал. 57, ст. 1—4.
47. По сказанию преподобного Нестора, св. Владимир, отправив Бориса на княжение, Глеба оставил при себе. После смерти отца св. Глеб, боясь насилия со стороны Святополка, замыслил бежать на север, к брату. Помолившись в церкви святыя Богородицы, он сел в лодку и бежал. Сие было до убиения святаго Бориса.
48. По сказанию преп. Нестора, убийцы долго гнались в лодке за св. Глебом. Когда они приблизились, св. Глеб, подозревая их злой умысел, упросил своих спутников не браться за оружие и не противиться, говоря, что при покорности они просто отведут его к брату, а при сопротивлении всех порубят. По просьбе святаго спутники его высадились на берег, с жалостью обращая свои взоры на блаженного, который остался посреди реки с отроками.
49. 1 Посл. к Коринф., гл. 14, ст. 20.
50. Ср.: Кн. Второзак., гл. 32, ст. 1.
51. Ср.: Еванг. от Матф., гл. 10, ст. 17, 21.
52. Еванг. от Луки, гл. 21, ст. 19.
53. Псал. 132, ст. 1.
54. Псал. 9, ст. 18.
55. Псал. 36, ст. 14, 15, 19, 20.
56. Псал. 51, ст. 3—7.
57. Притчи Соломона, гл. 1, ст. 26, 31.
58. Псал. 33, ст. 21.
59. Кн. Бытия, гл. 4, ст. 12.
60. Кн. Бытия, гл. 4, ст. 24.
61. Император Римский Флавий Клавдий Юлиан Отступник царствовал с 361 г. по 363 г. Он отрекся от христианства, стремился восстановить язычество. Был убит в битве с Персами и умер со словами: «Ты победил, Галилеянин».
62. По сказанию Нестора, старейшина города на месте, где лежало тело, видел самого святаго Глеба, блистающего как молния.
63. По сказанию Нестора, тело св. Глеба было найдено при помощи охотников.
64. Еванг. от Матф., гл. 5, ст. 14, 15.
65. Св. великомученик Дмитрий Солунский, см. под 26 октября.
66. Еванг. от Матф., гл. 10, ст. 8.
67. Еванг. от Иоан., гл. 14, ст. 12.
68. Екклесиаст, гл. 1, ст. 8.
69. Еванг. от Иоан., гл. 1, ст. 12.
70. Псал. 15, ст. 3.
71. Псал. 67, ст. 36; 71, ст. 18.
72. 1 Посл. к Коринф., гл. 1, ст. 18.
73. Ср.: Еванг. от Матф., гл. 21, ст. 44.
74. В 1054 году.
75. Сия киевская церковь была заложена в 1037 году.
76. Т. е. с 1072 года.
77. Псал. 105, ст. 2; ср. Псал. 71, ст. 18.
78. Псал. 144, ст. 19.
79. Псал. 133, ст. 11.
80. Еванг. от Иоан., гл. 21, ст. 25.
81. В 1079 году.
82. В 1093 году.
83. Псал. 100, ст. 4—5.
84. Еванг. от Матф., гл. 6, ст. 19—20.
85. В 1175 г.
86. В половине XII-го века.
87. Сие произошло в 1240 г.
88. Кн. Исход, гл. 17.
89. 1 Кн. Царств, гл. 17.
90. Сие произошло 8 сентября 1380 г.
91. Служба святым Борису и Глебу составлена неким Иоанном в 1021 г.