Идолы и идолопоклонство עבודת אלילים и עבודה זרה. — В Библии. Под идолопоклонством разумеется та стадия истории религии, когда человек в более или менее совершенной форме воспроизводит божество из дерева или металла и затем делает это воспроизведение предметом поклонения. Через эту стадию прошло решительно все культурное человечество; ее можно и по настоящее время встретить у некоторых диких народов Старого и Нового Света. — В истории религиозного самосознания израильтян идолопоклонство сыграло значительную роль, будучи тем горнилом, в огне которого выковался чистый этический монотеизм. Почти на протяжении всей библейской истории евреев, параллельно с монотеизмом, существует идолопоклонство, как религия народной массы, которой было не под силу чистое единобожие (см. ниже). Понятие «идол» имеет в Библии несколько обозначений. На первом месте стоит слово «целем», צלם, свойственное всем семитическим языкам и означающее просто «изображение», в большинстве случаев сделанное из золота или серебра (I Сам., 6, 5, 11; II Цар., 11, 18; Иезек., 7, 20, 23, 14; Дан., 3, 1; ср. Бытие, 1, 26 и сл.). Другим общим обозначением для И. служит слово «аццабим», עצבים, неясного значения (I Сам., 31, 9; Псалм., 115, 4 и др.). «Семел», סמל, употребляется Иезекиилом, когда он говорит об одном идоле, находившемся в иерусалимском храме и называвшемся סמל הקנאה — «И. ревности» (Иезек., 8, 3, 5); о форме его ничего не известно. Из Второз., 4, 16 явствует, что этим словом обозначались идолы в образе мужчины или женщины, что вполне соответствует и финикийскому понятию «семел», סמל, סמלת (Corpus inscriptionum semiticarum, I, № 88, 1, 2; № 91, 1, 1). «Пeсел», פסל, означает И., высеченный из камня или вырезанный из дерева; этим именем назывались изображения людей, животных и даже небесных тел (Исх., 20, 4: Второзак., 4, 16, Исаия, 40, 19 и др.). Термином «массека», מסכה, по мнению одних ученых, обозначался всякий И., вылитый из золота или серебра, тогда как, по мнению других, слово относилось к И., сделанному из дерева, но покрытому листовым золотом или серебром (Исх., 32, 4, 8; Втор., 9, 12, 16; 27, 15; Исаия, 48, 5 и мн. др.). Наконец, идолы обозначаются в Библии еще словами אבן משכית (Левит, 26, 1), מצבה, חמנים, מפלצת и т. п. — Кроме этих обычных названий для И., Библия часто употребляет еще такие, в которых выражается все ее презрение к этим неодушевленным предметам, возведенным человеческим неразумием на степень божеств. Так, она их называет «элилим», אלילים — ничтожными, не существующими (Лев., 19, 4; Исаия, 2, 8; Иезек., 30, 13), «гиллулим», גילולים — название неясного смысла и излюбленное обозначение И. у пророка Иезекиила (Лев., 26, 30; Второз., 29, 16 и др.; Иезек., 6, 4 и сл. — более 40 раз у последнего), «шиккуц» — омерзение (Иер., 7, 30), «тоэба», תועבה — гадость (Исаия, 44, 19 и др.) и еще некоторыми другими терминами. — Библия очень мало сообщает о том, кого именно изображали И., воздвигнутые евреями. Если считать бесспорным, что со времен Иеробеама I был действительно установлен в Северном царстве культ тельцов (см. Золотой телец), то станет очевидным, что наиболее излюбленным идолом израильтян был телец. Допустимо, что любовь к этому животному в историческое время опиралась на древнейшее предание, по которому Аарон сделал израильтянам золотого тельца, когда они потребовали от него бога и руководителя после того как Моисей долго не спускался с горы Синайской (Исход, 32, 1 и сл.). Кроме того, Библия еще сообщает об И. в образе змея, находившегося в иерусалимском храме; этому идолу приносились жертвы вплоть до конца 8 века до хр. эры (II Цар., 18, 4). По библейским описаниям И. Дагона в ашдодском храме имел голову и руки, что ясно указывает на антропоморфизм филистимской религии; имел ли он еще при этом рыбий хвост, как думают некоторые ученые, остается вопросом весьма спорным (см. Дагон). — Скудные сообщения Библии относительно изображений И. могут быть восполнены теми данными, которые ныне добыты археологическими раскопками в Египте, Финикии, Ассирии и Кипре, так как Палестина долгое время находилась в сфере влияния этих стран, и в религиозном отношении евреи могли воспринять оттуда не только идею идолопоклонства, но и внешнюю форму И. Во всяком случае, относительно финикиян вполне установлено, что они занимались выделкой идолов, которые затем развозили по всем берегам Средиземного моря, повсюду с успехом распространяя идеи антропоморфической религии и идолопоклонства. Евреи, как соседи финикиян, должны были также подпасть их влиянию, хотя бы временно, о чем действительно в Библии сохранились сведения (см. Баал, Финикия, Изебель). Большинство И. носило характер частный, домашний; они обыкновенно были весьма невелики и изготовлялись либо соответственно вкусам их собственников, либо по тому образцу, который существовал в данное время. Наиболее употребительны были деревянные И., выкрашенные или покрытые золотом и серебром (Премудр. Соломона, XIII, 16, XV, 4; ср. Павсаний, II, 2, 5; VII, 26, 11; VIII, 39, 6, Плиний, Nataralis historia, ХХХIII, 36; Иеремия, 10, 4); были также И., высеченные из камня или вылепленные из глины руками гончара (Прем. Солом., XV, 4 и сл.). Богатые люди изготовляли И. из драгоценных металлов — золота и серебра, также из бронзы, иногда из свинца. Пророк Исаия описывает изготовление идола, внутренность которого состоит из неблагородного металла, тогда как поверхность обита листовым золотом (Исаия, 41, 7); в другом месте Исаия рассказывает о том, как идол изготовлялся кузнецом в кузнице (Ис., 44, 12). Одно из апокрифических добавлений к кн. Даниила (см.) передает об одном И., внутренность которого была сделана из глины, а поверхность — из бронзы (ср. Бел и Дракон); колоссальный И., о котором упоминается в кн. Даниила (2, 31), был сооружен из различных металлов, камня и даже дерева. — Изображения И. (божеств) на плоскости в виде картин или рельефов встречались чрезвычайно редко; как полагают некоторые, основываясь на пророке Иезекииле (8, 10; ср. idem, 23, 14), подобные изображения находили применение чаще всего в мистериях, где они обычно заменяли статуи божеств. — Изготовленный идол ставили в определенном месте, в доме или храме (Суд., 8, 27). Обыкновенно идол помещался в особой келье или почетном месте капища, בית אלהים (Суд., 17, 5; I Мак., X, 2). Идолы прикреплялись гвоздями или привязывались цепями, дабы «они не покинули поклоняющихся им» (Исаия, 40, 19—20; 41, 7; Иеремия, 10, 4); иногда их наряжали в драгоценные ткани или пышно раскрашивали яркими красками различных цветов и увешивали драгоценными камнями (Иер., 10, 9; Иезек., 16, 18; кн. Баруха, VI, II и сл.; LVIII, 7). Некоторые И. увенчивались коронами и держали в руках оружие или какие-нибудь другие предметы, характеризовавшие их природу и особенности их культа (кн. Бар., VI, 9, 15).
Идолопоклонство, как религия. — Идолопоклонство этимологически означает поклонение изображениям (по-греч. εἰδωλολατρία), но уже Септуагинта под словом εἴδωλον разумела всякое ложное божество, безразлично, было ли оно представлено в виде изображения или нет; эта точка зрения была позже принята Евангелистами, которые также стали употреблять понятие «идолопоклонство» — εἰδωλολατρία (особенно в Посланиях Павла) в широком смысле, а именно в значении признания ложных богов и языческих культов. Таково же было воззрение на идолопоклонство и в средние века. Маймонид понимал под словом «идолопоклонство», עבודה זרה — «поклонение какому-нибудь из творений Божьих» (Jad, Abo da Zarah, II, 1). В современной христианской теологии также удержалась эта точка зрения, так что английский богослов Moore прямо определяет идолопоклонство, как «перенесение благоговения и покорности, принадлежащих Единому Богу, на какое-нибудь из Его созданий». В наиболее широком смысле, по мнению Moore, термин «идолопоклонство» может охватывать те формы религии, в которых поклонение божеству связано с каким-нибудь вещественным объектом, причем божество предполагается присутствующим в нем. Идол и заменяет его при совершении священных обрядов. Этот взгляд на идолопоклонство является в настоящее время наиболее распространенным в науке. — Древние люди смотрели на некоторые места, как на обители богов; эти места окружались глубоким религиозным почтением, и туда являлись поклоняющиеся принести божеству свою жертву или вознести молитву. Среди семитов, как и среди индоевропейских народов, наибольшим распространением пользовалось религиозное поверье, будто излюбленным местожительством богов служат горы; поэтому и те и другие обыкновенно посвящали богам горы и на вершинах их строили святилища для божеств и воздвигали им жертвенники (см. Бама). И древние израильтяне связывали с горами некоторые религиозные представления; так, гора Хореб называлась «горою Божьей»; ряд других возвышенностей, находящихся в Палестине, как Кармел, Табор, Хермон, Лебанон (Ливан), Эбаль, Геризим, Цион, так и вне Палестины, лежащих, как Пеор и Небо в Моабе, связывались в представлении древних израильтян с теми или другими религиозными актами. Выражение, которое считается весьма древнего происхождения — «Господь пришел с Синая и воссиял с Сеира» (горная область на юге Палестины, Втор., 33, 2) — с несомненностью указывает на то, что и древние израильтяне оказывали горам религиозное почитание и считали их местопребыванием Божества. В эпоху пророков Иеремии и Иезекиила горный культ получил сильное распространение среди евреев, и «на всяком высоком холме», על כל גבעה גבוהה, воздвигались жертвенники, зажигались курения и приносились жертвы. — Источники, ручьи и реки также признавались священными в первобытной религии и даже позже играли значительную роль, как местопребывания второстепенных богов. Среди финикийцев и сирийцев, а через первых также среди греков, культ источников и рек был особенно распространен; израильтяне также связывали с ними различные предания религиозного характера; так, у источника Беер-Лахай-рои ангел Божий явился Агари и спас ее и Исмаила от неминуемой смерти (Бытие, 16, 14). Те или иные религиозные события связывались древними израильтянами и с другими источниками, напр. Беер-Шеба, Кадеш (Эн-Мишпот) и др. — О поклонении деревьям см. Древопоклонение. — Все вышеуказанные места, источники, деревья, горы, реки и т. д. рассматривались в глубокой древности, как отдельные стихии, имеющие своих собственных богов-хранителей (у римлян — numen, у евреев — אל или בעל). С течением времени, а также под влиянием более разумных религиозных воззрений, возникает представление, что место или предмет, первоначально олицетворявшие само божество, в сущности являются только его местопребыванием или символом, и святость данного места или предмета возникает лишь путем ассоциации, а вовсе не непосредственно. Позднее, однако, эта ассоциация и эти представления совершенно стушевываются перед духовной концепцией божества, и идолопоклонство признается бесчестием и безумием. — Другой разряд священных мест составляли гробницы клановых или племенных предков, духи которых незримо витают над потомками и защищают их (ср. Иеремия, 31, 14 и сл.). Правда, в Библии нет никаких указаний на то, чтобы могилы патриархов или каких-нибудь других библейских героев пользовались религиозным почитанием у древних израильтян, но, по мнению Штаде (Gesch. des Volkes Israel, I, 450 и сл.), они им все-таки пользовались. К ним относятся: склеп Махпела в Хеброне, который и поныне считается священным местом среди мусульман, могила Иосифа в Сихеме, могила Рахили близ Бет-Лехема, Вениаминова гробница, гробницы Деборы у Бет-Эля и Иошуи у Тимнат-хереса. — Что касается поклонения животным, то никаких следов его мы не находим у израильтян в историческое время; тотемистические пережитки, которые были найдены в некоторых культах и религиозно-общественных институтах израильтян, берут начало на одной из первоначальных ступеней истории религии; изображения же Бога в виде тельцов в Северном царстве, а также бронзовая змея в иерусалимском храме, конечно, ничего общего не имеют с поклонением реальным животным, напр. быку Анису в Египте. — Культ небесных тел начинает встречаться у евреев лишь с 7 века до хр. эры; он возникает здесь под чужеземным влиянием, вероятнее всего, ассирийцев, к которым культ планет перешел, в свою очередь, от древнейших обитателей Месопотамии — халдеев. Этим опровергается старинная и весьма распространенная теория, будто поклонение небесным телам служит первой стадией идолопоклонства вообще. — Наряду с естественными местами и предметами, которые первобытный человек охотно возводил на степень самостоятельных богов и которые могут быть названы естественными святилищами, человек весьма рано стал сам воздвигать и устраивать такие святилища. Из них древнейшими и значительнейшими являются так называемые «священные камни» (монолиты или кучи камней), מצבה. Последние имелись во всяком месте поклонения богам (см. Долмены), на них приносились жертвы, их смазывали маслом и кровью принесенных жертв.
Дольмен вблизи Хешбона (из Perrot-Chipiez, IV, 379).
Святость камня или груды камней, воздвигнутых человеческой рукой, объяснялась тем, что божество соглашалось войти в них, а, пребывая в них, оно вместе с тем пребывало и с поклоняющимися ему и милостиво принимало их жертвы; камни считались местопребыванием божества. К поклонению камней принадлежал также культ аэролитов, или т. называемых «Бетилийских камней» (см.), которые в полном смысле слова могли быть названы λίθοι ἔμψυχοι — «одушевленные камни» — и которые уже одним своим появлением должны были поразить умы древних людей.
Священные столбы (из Новака, II, 19).
Другим объектом поклонения был деревянный шест или дерево — «ашера», אשרה (см. Евр. Энц., III, 530 и сл.), которая обыкновенно возвышалась близ всех священных мест в Палестине. Общее мнение относительно ашеры таково, что этот деревянный шест являлся суррогатом живого священного дерева; но это едва ли правильно, ибо ничто не препятствовало сажать около святилища настоящее дерево. Что в действительности означала «ашера» и какие обряды были связаны с ее почитанием, неизвестно. — Изображения богов относятся уже к сравнительно более поздней стадии истории религии; они предполагают определенную религиозную концепцию, которая еще чужда ранней первобытной религии, и глубокое различие в характере и атрибутах божеств, являющееся результатом истории и теологии. Некоторые, притом весьма древние, сведения свидетельствуют о том, что культ изображений богов возник весьма поздно. Римский писатель Варрон (Vаrrо) утверждает, что еще незадолго до основания Рима римляне не знали изображений богов ни в виде людей, ни в виде животных, а, согласно одному древнеримскому преданию, царь Нума Помпилий запретил делать подобные изображения (ср. Augustinus, De civitate Dei, IV, 31; Plutarch, Numa Pomp., VIII; Plinius, Naturalis historia, XXXIV, 15). По сообщению Геродота и других древних историков, у персов возникли капища и идолы лишь с воцарением Артаксеркса I, т. е. в 5 в. (Геродот, I, 131; Страбон, 732); грекам в древности также не были известны храмы и изображения богов (Lucian, De sacrificiis, II); наиболее ранние египетские храмы были лишены идолов, а у арабов И. появились, как результат чужеземного влияния (Wellhausen; ср. библиографию). Что изображения богов (идолы в тесном смысле) были дальнейшим развитием тех каменных и деревянных столбов или шестов, которые уже весьма рано приняли характер изображений божеств, видно особенно ясно из истории греческой религии, поскольку она освещается археологическими данными. По-видимому, по тому же пути шла и религиозная эволюция Палестины и Финикии, хотя конкретных доказательств этому пока и не имеется. — Когда израильтяне ввели у себя идолопоклонство, уже в историческое время, это религиозное течение успело пройти огромную эволюцию среди семитических племен не только Палестины, но также Сирии и Месопотамии, всюду выливаясь в почти одни и те же формы и принимая один и тот же характер. — Каковы были обряды при жертвоприношениях ашерам и другим священным «маццебам», Библия не сообщает; на ассирийских рельефах и печатях сохранились, правда, изображения сцен жертвоприношений священным стелам, но объяснения их разноречивы.
Финикийская массеба (из Новака, II, 18).
Во всяком случае характер ритуала у евреев в отношении этих стел ничем, по-видимому, не отличался от ритуала других семитических народов. Более подробно, хотя также очень неполно, изложены в Библии культы настоящих идолов. Так, известно, что жертвы этим идолам приносились на огне, в честь их производились возлияния, им приносились в дар плоды земли (десятины, первые плоды), пред ними ставились столы с пищей (Исаия, 57, 6 и сл.; 65, 11 и сл.; Иерем., 7, 18 и сл.; Гошеа, 2, 10; 4, 13 и сл.; кн. Баруха, VI, 28 и сл.; ср. Бел и Дракон, III и сл.). Поклоняющиеся идолам лобызали их или посылали им воздушные поцелуи (напр. солнцу и луне); они простирали к ним руки во время молитвы и поклонения, падали пред ними ниц или простирались на земле; если идол все-таки оказывался глух к молениям жрецов, последние начинали прыгать и плясать вокруг его жертвенника, громко призывая его по имени и нанося себе удары ножами (I Цар., 18, 26, 28; 19, 18; Гошеа, 13, 2; Пс., 44, 21; Иов, 31, 27; ср. Cicero, In Verrem, IV, 43). Иногда идолы проносились в процессиях по улицам; это случалось или во время празднеств в честь их, или при особенно важных событиях (Исаия, 46, 7; Иерем., 10, 5); соответствующие изображения встречаются на некоторых египетских и ассирийских памятниках, а описания их нередко даются греческими и римскими писателями. Культ идолов имел своих жрецов и пророков и свои оракулы; весьма важное место в числе служителей при храмах занимали, как известно, так называемые «посвященные мужчины и женщины», קדשים и קדשות, т. е. лица обоего пола, посвятившие себя священной проституции (Втор., 23, 18 и сл.; I Царств, 15, 12; II Цар., 23, 7). Обычай приносить в жертву тело в честь божества, представленного тем или другим идолом, был особенно распространен в религиозных культах северных семитов; некоторые из них обязывали всякую женщину раз в жизни отдаться священной проституции, другие же (а их было большинство) устанавливали при каждом храме особый класс храмовых или священных блудниц, с которыми мог иметь сношения всякий желающий. Эти сношения с храмовыми блудницами признавались религиозным актом, сопровождавшимся жертвоприношениями (Гошеа, 4, 13); плата, полученная при этом блудницами, считалась священной и поступала в храмовую казну (ср. Второзакон., 23, 18—19). Законы, воспрещавшие мужчинам и женщинам носить платье, не присвоенное их полу, по мнению некоторых ученых, были, по-видимому, в связи именно с культом священной проституции (Втор., 22, 5). — Из некоторых намеков Библии получается представление и о других обычаях и обрядах, применявшихся при идолопоклонстве. Так, Библия сообщает о том, что жрецы Дагона не смели переступать священный порог его храма (I кн. Сам., 5, 5; ср. Цефан., 1, 9); жертвенники, посвященные светилам небесным — «воинству небесному» — сооружались на крышах домов (Иеремия, 19, 13; Цефан., 1, 5 и сл.); «царице небесной», מלכת השמים, приносились в виде жертвы или дара особого рода пироги (Иеремия, 7, 18); бог солнца имел особую колесницу с конями, которая находилась в иерусалимском храме (II Цар., 23, 11); солнцепоклонники обращались во время молитвы лицом к востоку (Иезек., 8, 16); дети приносились в жертву Молоху в долине Бен-Гинном, в особом месте, называвшемся «Тофет» (Иеремия, 7, 31 и сл.; см. Гинном); иерусалимские женщины ежегодно устраивали плач по поводу смерти Таммуза-Адониса (ср. Иезек., 8, 14). Наконец, в Библии встречаются указания на сады Адониса и на культы богов Гада (см.) и Мени (ср. Исаия, 17, 10 и сл.; 65, 11 и сл.).
История И. — Израильтяне, вступив в Ханаан, принесли с собою идеи, которые были свойственны всем кочевым семитам; они имели свою священную гору — Хореб, свои священные источники (Кадеш) и колодцы (Беер-Шеба); вертикально поставленный камень или груда камней (алтарь) представляли собою местопребывание божества при жертвоприношении; им, наконец, были, по-видимому, известны и домашние идолы (см. Терафим). Завладев Ханааном, они нашли народ (вернее, народы) родственной им расы, в состоянии уже достаточно высокой земледельческой культуры, которую они быстро восприняли. Однако, усвоив почти все формы материальной культуры ханаанейцев, израильтяне вместе с тем заимствовали у последних и некоторые религиозные формы; так, напр., ханаанейские «бамы» (см. Евр. Энц., III, 730) сделались израильскими святилищами, «маццебы» же и «ашеры» стали немедленно и среди израильтян пользоваться таким же распространением, как среди аборигенов; если даже и возникали какие-нибудь новые святилища у израильтян, то они обставлялись всем тем аппаратом, который был свойствен всякому ханаанейскому капищу. Пророки и некоторые летописцы считают заимствованным от ханаанейцев и культ идолов, что, несомненно, и было в действительности. Баалы и Астарты, боги страны, пользовались среди израильтян культом наряду с культом Единого Бога. С основанием национального государства возникают международные сношения, а последние влекут за собою то, что в израильскую жизнь начинают врываться чужестранные религии (финикийская, моабитская, аммонитская и др.; ср. I Цар., 11, 1 и сл.), которые получают полную свободу распространения. Однако с течением времени идея национальной религии, тесно связанная с идеей единобожия, начинает пускать все более глубокие корни в сознание израильтян, и создается реакция религиозному синкретизму. Жертвою этой реакции пала целая династия Омридов, так как она была наиболее ярой сторонницей этого синкретизма, даже с преобладанием чужестранных религиозных элементов. В эту эпоху особенным распространением пользовался в Северном царстве культ тирского Баала. С расширением политического горизонта евреев в 8 и 7 столетиях до хр. эры и в особенности благодаря установлению дружественных отношений между Иудейским царством и Ассирией, открывается новый путь для проникновения в иудейскую религию новых религиозных элементов и культов, напр. культа воинства небесного, царицы небесной, Таммуза, Молоха и др. II книга Царей в 23, 4 и сл. представляет полную картину религиозного синкретизма у евреев как в самом Иерусалиме, так и в его окрестностях в 621 году до христианск. эры. Реформы Иошии не произвели, по-видимому, коренной ломки в этом синкретизме и не уничтожили в народной душе тяготения к идольским культам, как видно из пророчеств Иеремии и Иезекиила; последний даже приводит ряд примеров из тех странных религиозных обрядов, которые были введены или возобновлены в последние годы Иерусалима. — В эпоху персидского владычества наиболее сильным религиозным течением, оказавшим влияние на евр. религию, было арамейское; это явствует не только из того, что арамейский язык становится у евреев языком разговорным и письменным, но главным образом из того, что культы сирийских богов Гада (см.) и Мени получают широкое распространение среди евреев (ср. Исаия, 65, 11). — В эпоху диадохов под влияние греческой цивилизации подпали как евреи палестинские, так и египетские и сирийские; следствием этого было то, что некоторые черты эллинистической религии стали проникать в еврейскую жизнь, к чему особенно благосклонно относилась тогда либеральная партия с греческой аристократией во главе. Но слишком крутые меры, предпринятые Антиохом Епифаном в деле насаждения греческой религии в еврейском народе, вызвали реакцию в виде поголовного восстания последнего на защиту единобожия. — Что касается отношения к идолам и идолопоклонству со стороны законодательства и передовых людей еврейских, то во все времена еврейской истории оно было самое отрицательное и резко нетолерантное. Уже в древнейшем законе строжайше запрещается воздвигать какие бы то не было И. (Исх., 20, 4; 34, 17 и др.). Моисея охватывает ужас при известии, что народ изменил Единому Господу Богу и предается вакханалии пред золотым тельцом, почитая его своим богом (Исход, 32, 1 и сл.). — Если мы не видим у пророков таких резких протестов против золотых тельцов в Израильском царстве, то, вероятно, оттого, что тельцов там не считали божествами, а лишь национальными эмблемами. Пророки 8 века до хр. эры, в частности Гошеа и Исаия, выступали с пламенными речами против И., которыми в их время была переполнена Палестина (Исаия, 28), и вероятно, под влиянием пророка Исаии царь Хизкия уничтожил все И. в своем царстве (II Цар., 18, 4). Закон категорически осуждает идолопоклонство (Исх., 20, 4 = Втор., 5, 8 и сл.; Лев., 26, 1 и сл.; Втор., 12, 3 и сл.; 16, 21 и сл.); объяснением этому выставляется, что на горе Хоребе, где сам Господь явился народу израильскому, последний не зрел Его ни в каком образе, в котором он мог бы впоследствии воспроизвести Его. За отступление от этих законов, строго запрещавших идолопоклонство, налагается тяжкое наказание — если кто будет виновен в идолопоклонстве, то должен быть наказан смертью; если это город, то жители его должны быть преданы уничтожению, самый же город должен быть разрушен (Второзак., 13, 1 и сл.; 17, 2 и сл., 29, 15 и сл.). С эпохи пророков 7 века до хр. эры возникает презрительное отождествление языческих богов с их И., а в 6 в. уже начинает звучать резкая насмешка над теми безумцами, которые изготовляют себе богов из золота и серебра, дерева и камня, и подобное отношение красной нитью проходит через всю позднейшую литературу — Псалмы, Премудрость Соломонову, книгу Баруха, Сивиллины (еврейские) книги, чтобы позже снова с большой силой отразиться в трудах христианских апологетов. В это время отрицательное отношение к идолопоклонству делается уже достоянием не единичных только лиц в еврейском народе, а всего народа, и потому на требование Антиоха Епифана приносить жертвы И., т. е. отказаться от Единого Бога, почти весь народ, как один человек, отвечает восстанием. Глубокая и искренняя вера в единобожие с этого времени не только не уменьшается в своей интенсивности, но, наоборот, все более и более крепнет в сердце народа, и позднейшим победителям — римлянам — приходится чрезвычайно часто считаться именно с этим чувством еврейского народа. Первое столкновение евреев с Понтием Пилатом произошло оттого, что он приказал перенести военные значки из Кесареи в Иерусалим; народ счел это за оскорбление своего религиозного чувства, которое не терпело никаких языческих изображений и символов, и в ответ на это едва не поднял восстания (Флавий, Древн., XVIII, 3, §1). Повеление императора Калигулы воздвигнуть в иерусалимском храме его статую и воздавать ей божеские почести наверное повлекло бы за собою восстание евреев, если бы в дело не вмешался благородный Петроний, добившийся некоторой отсрочки для исполнения повеления, и если бы смерть самого императора, еще до истечения этой отсрочки, не положила конца этому сумасбродному плану безумного императора (idem, Древн., XVIII, 8, §1; Иуд. война, II, 10, §1 и сл.). Наконец, отчаянная борьба евреев, возникшая в царствование Адриана, была вызвана тем обстоятельством, что на месте разрушенного храма было воздвигнуто новое святилище в честь Юпитера со статуей этого же бога (Дион Кассий, LXIX, 13; ср. Иероним, Комментарий к Исаии, XXIX). — Интересно отметить, что некоторые из величайших греческих мыслителей также протестовали против идолопоклонства. Так, философы Гераклит, Ксенофан, Эмпедокл, Сократ и др. смеялись над безумием людей, обращающихся с мольбою к И., Зенон же утверждал, что богам не приличествуют ни храмы, ни изображения. Но их учения не оказали никакого влияния на народную религию. — Ср.: Р. Schatz, Götzendienst und Zauberwesen bei den alten Hebräern und den benach-barten Völkern, 1877, passim — классический труд, использованный в настоящей статье; Baudissin, Studien zur semitischen Religionsgeschichte, т. III, passim; W. R. Smith, Lectures on the religion of the semites, 2 изд., 1894; Hamburger, RE., I, s. v. Götzendienst. Г. Красный.1.
Идолопоклонство в побиблейский период. — Нет сомнения, что И. совершенно было вытеснено у евреев по возвращении из вавилонского плена. Но с распространением в Палестине эллинской культуры после Александра Македонского возникло опасение, что народ увлечется соблазнительными формами греческого идолопоклонства, и это заставило лучших людей быть настороже, как видно из постоянных упоминаний об идолах и И. в апокрифической литературе (Kautzsch, Apokryphen, index, s. v. Götzen). Даже позже, когда идея единобожия проникла во все слои еврейского народа ввиду его рассеяния, законоучители нашли необходимым рядом законоположений препятствовать более интимному сближению евреев с язычниками, чему Талмуд посвятил, между прочим, особый трактат (Абода Зара), дискуссируя по этому поводу во многих других местах. Монотеизму верной еврейской массы ничего не угрожало, так как при первом покушении на него сирийцев и римлян евреи восстали и не позволили римским легионам вступить на их территорию со своими флагами. Они усматривали идолы в изображениях Цезаря, отчеканенных монетах. Несмотря на такую боязнь перед И. и изображениями, опасность распространения среди евреев языческих обычаев и обрядов, существовавших повсюду во всем античном мире, была так велика, что законоучители не могли найти против этого никакого «ограждающего» средства. Поэтому они стремились сделать невозможными тесные сношения между евреями и язычниками, чем и оградили первых от вредных идей последних. Хотя евреям вообще запрещается осмеивать все священное, однако смеяться над идолом считается даже заслугой (Мег., 25б), и р. Акиба говорит, что все имена идолов должны быть заменены презрительными кличками (Сифре, Второзак., 61, конец); так, Баал-Зебуб (II Цар., 1, 2, 6) назыв. בעל זבול («владелец мусора», Матф., XII, 24, 27 и в друг. местах); этим же словом Талмуд обозначает жертвоприношения идолам (זבל — «мусор»; Иер. Бер., 13б). Греческие евреи также соблюдали этот обычай и употребляли термин εἱδωλόθυτος вместо языческого ἱερόθυτος (Deissmann, Die Hellenisierung des semitischen Monotheismus, 5, Leipzig, 1903). Возбранялось смотреть на изображения (Toc. Шаб., XVII, 1 и др.), а также думать об идолах (Берах., 12б). Запрещалось не только жертвоприношение идолу, но и всякое действие, которое могло быть каким-либо путем ассоциировано с И. Нельзя было стоять под священным деревом для защиты от солнца (Пес., 25а); нельзя было нагибаться, чтобы напиться из источника, находящегося по соседству с идолом (Аб. Зара, 12а). Среди трех грехов, которым следует предпочитать смерть, первым является И. (Санг., 74а и др.). Евреи были вынуждены к такой нетолерантности исключительно благодаря безнравственным и дурным поступкам язычников. Хотя евреи в период между возвращением из вавилонского плена и заключением вавилонского Талмуда отвыкли от всякого идолопоклонства, однако народное суеверие не могло быть совсем искоренено. Посредством разных мистических приемов политеистические обычаи и идеи могли еще находить себе дорогу к еврейской массе; поэтому Талмуд считает И. опасным и завлекающим (Санг., 102б). В поталмудическое время еврейские философы боролись за чистоту веры в Единого Бога, между тем как раввинские авторитеты обращали больше всего внимания на распространение веры вообще. В лице Маймонида соединились философ и раввинист; в философском труде «Moreb Nebuchim» и в кодексе «Jad» он посвящает И. отдельные главы, порицая всякое суеверие. В Шулхан-Арухе, Иоре-Деа, также имеется отдельная глава об этом. — Ср.: Baudissin, Studien zur semitischen Religionsgeschichte, I—II, Leipzig, 1876—78; Herzog-Hauck, Real-Encyclop., VI, 750—757; Schatz, Götzendienst und Zauberwesen bei den alten Hebräern, Regensburg, 1877; F. Weber, Jüdische Theologie, 2 ed., Leipzig, 1897, index, s. v. Götzendienst; Stade, Geschichte des Volkes Israel, Berlin, 1887. [По Jew. Enc. XII, 568—569]. 3.