Долговечность (Гримм; Снессорева)
| ← Месяц | Долговечность | Вестники Смерти → |
| Оригинал: нем. Die Lebenszeit. — Источник: Братья Гримм. Народные сказки, собранные братьями Гримм. — СПб.: Издание И. И. Глазунова, 1871. — Т. II. — С. 280. |
Когда Зевс творил мир, он хотел назначить каждой твари срок её долговечности, по её собственному желанию.
Пришёл осёл и говорит:
— Зевс, сколько лет жизни назначаешь ты для меня?
— Тридцать; довольно ли для тебя?
— Ах, великий властелин мира, как это можно!? Ведь это слишком долго! Подумай только, какая моя трудная жизнь: с утра до ночи тащи на себе тяжёлые ноши, неси на мельницу мешки с мукою, из которой будут делать хлеб для других, а тебе в награду достанутся только тумаки да пинки. Нет, уж сократи, сделай милость, это тяжкое время скорби.
Милостивый Зевс сжалился над ослом и ограничил его жизнь восемнадцатью годами. Осёл ушёл от него утешенный, а вместо него явилась собака.
— Сколько времени хочешь ты жить? — спросил у неё Зевс. — Вот осёл находит, что тридцати лет для него чересчур много, но ты, верно, не согласна с его мнением и захочешь побольше жить.
— Неужто такова твоя воля, властелин? Ну, сам рассуди, сколько беготни мне предстоит в жизни! Надолго ли, при такой собачьей жизни, достанет мне бедных лапок моих? А как не хватит более у меня голоса чтобы лаять, ни сил, чтобы кусать — что тогда я буду делать? Ползать из угла в угол да ворчать!
Всемилостивый Зевс нашёл, что собака права, и ограничил её существование двенадцатью годами.
Пришла очередь обезьяны.
— Ну, уж наверное ты-то будешь радёшенька прожить тридцать лет? — спросил у неё Зевс. — Ведь ты не осуждена на работу как осёл и собака; тебе только одна забота: забавляйся да зубы скаль.
— Ну вот ещё! Это тебе только так кажется; но в сущности дело-то совсем не так. Мне приходится без устали кривляться да мудрёные штуки строить для забавы людской. Редко-редко случится им бросить мне яблоко, да и то откусишь — а выходит почти всегда горько. Под смехом чаще всего скрываются слёзы. Нет! Не вынести мне жизни в продолжении целых тридцати лет!
Зевс сжалился и над нею и дал ей только десять лет.
Вот, наконец подходит и человек да такой весёлый, бодрый и здоровый. Просит он Зевса назначить ему срок его существования.
— Ну, будешь ты жить тридцать лет, — определил Зевс, — довольно ли с тебя?
— О! Как можно так мало!? — воскликнул человек. — Да я не успею порядком устроиться на земле и обзавестись собственным домком; да успеют ли и деревья, которые я посажу, дать цвет и плод? Как умереть, едва узнав блаженство жизни? Едва начну я наслаждаться плодами моих трудов — и вдруг, надо умереть! О властелин неба и земли! Продли ещё мне веку!
— Пожалуй, я прибавлю тебе восемнадцать лет от осла, — сказал милостивый Зевс.
— Да этого всё ещё мало.
— Так вот тебе ещё двенадцать лет собачьей жизни.
— Да и этого слишком мало.
— Хорошо же, вот тебе ещё десять лет, взятых от обезьяны, но больше не проси.
Человек ушёл, но всё ещё недовольный своею судьбою.
И вот с той поры живёт человек до семидесяти лет. Первые три десятка —годы естественные — и как быстро они проходят! В это время человек бодр, здоров, весел, с радостью трудится и умеет наслаждаться жизнью. Наступают ослиные годы: в этот промежуток человек переходит от одного бремени к другому, тащит хлеб, чтобы кормить других, а толчки да пинки — ему награда за труженичество. Вот и собачья жизнь пришла: сидит себе человек в углу да ворчит, а укусить-то не может: зубов нет. Прошла и эта пора, и кончается жизнь обезьяньими годами: немощен становится старик; голова его трясётся; толкует он всё одно и то же, и действует уже он только по инстинкту или рутине и — увы! Слишком часто блажные выходки делают его посмешищем для непочтительных детей!