Дамон (Дельвиг)/ДО
См. также одноимённые страницы.
| Дамонъ | Отвѣтъ («Зачѣмъ на меня ты и глупость, и злобу...») → |
| Изъ сборника «Стихотворенія барона Дельвига (1829)». Дата созданія: 1821, опубл.: 1824[1]. Источникъ: Стихотворенія барона Дельвига. — СПб., 1829. — С. 7—13. |
Вечернее солнце катилось по жаркому небу,
И западъ, сліянный съ краями далекими моря,
Готовый блестящаго Бога принять, загорался;
Въ долинахъ, на холмахъ звучали пастушьи свирѣли;
По холмамъ, долинамъ бѣжали стада и шумѣли;
Въ прохладѣ и блескѣ катилися волны Алфея.
Дамонъ, вдохновенный пѣвецъ, добродѣтельный старецъ,
Изъ хижины вышелъ и сѣлъ у дверей на порогѣ.
Ужъ семьдесять разъ онъ первыми розами лиру
10 И длинныя кудри свои украшалъ, воспѣвая
На праздникѣ пышномъ весны и веселье и младость:
А въ юности зрѣлой Камены его полюбили.
Но старость, лишивъ его силъ, убѣливъ ему кудри,
Отнять у него не могла вдохновеннаго дара
И свѣтлой веселости: ихъ добродѣтель хранила.
И старецъ улыбкой и взоромъ привѣтливымъ встрѣтилъ
Отвсюду бѣгущихъ къ нему пастуховъ и пастушекъ.
Любезный Дамонъ, нашъ пѣвецъ, добродѣтельный старецъ!
Намъ пѣсню ты спой, веселую пѣсню: кричали.
20 Мы любимъ, послѣ трудовъ и полдневнаго жара,
Въ тѣни близь тебя отдыхать подъ веселыя пѣсни.
Не самъ ли ты пѣлъ, что внушенныя музами пѣсни
На сердце больное, усталое вѣютъ прохладой,
Которая слаще прохлады, изъ урны Алфея
Съ разсвѣтомъ ліющейся, слаще прохлады, лилеямъ
Свѣжесть дающей росы, и вина вѣковаго,
Въ амфорахъ хранимаго дѣдами, внукамъ на радость?
Что, добрый? Не такъ ли ты пѣлъ намъ? Дамонъ улыбнулся.
Онъ съ юности ранней до поздняго вечера жизни
30 Ни въ чемъ не отказывалъ дѣвамъ и юношамъ милымъ.
И какъ отказать? Убѣдительны, сладки ихъ просьбы:
Въ прекрасныхъ устахъ и улыбка и рѣчи прекрасны:
Взглянулъ онъ на Хлою, перстомъ погрозилъ ей и молвилъ:
Смотри, чтобъ не плакать! и ты попадешь въ мою пѣсню.
Взялъ лиру, задумался, къ солнцу лицемъ обратился,
Ударилъ по струнамъ и началъ хвалою безсмертнымъ:
«Прекрасенъ твой даръ, Аполлонъ, вдохновенныя мысли!
Кого ты полюбишь, къ тому и рано и поздно
Въ смиренную хижину любятъ слетаться Камены.
40 О Эрмій, возвышенъ твой даръ: убѣдительность рѣчи!
Ты двигаешь силою слова и разумъ и душу.
Какъ вашихъ даровъ не хвалить, о Гименъ, о Паллада!
Что бѣдную жизнь услаждаетъ? Подруга и мудрость.
Но выше, безцѣннѣй всего, Эротъ и Киприда,
Даяніе ваше: красою цвѣтущая младость!
Красивы тюльпанъ и гвоздика и макъ пурпуровый,
Ясминъ, и лился красивы: но краше ихъ роза;
Пріятны крылатыхъ пѣвцовъ сладкозвучныя пѣсни:
Пріятнѣй полночное пѣнье твое, Филомела!
50 Всѣ ваши прекрасны дары, о безсмертные боги!
Прекраснѣе всѣхъ красотою цвѣтущая младость:
Прекраснѣй, проходчивей всѣхъ. Пастухи и пастушки!
Любовь съ красотою не жители: гости земные,
Блестятъ какъ роса, какъ роса и взлетаютъ на небо.
А тщетны безъ нихъ намъ и мудрость, и даръ убѣжденья!
Крылатыхъ гостей не прикличешь и лирой Орфея!
Всѣ, други, вы скажете скоро, какъ дѣдъ говоритъ вашъ:
Бывало, любили меня, а нынче не любятъ!
Да вотъ и вчера.... Что краснѣешь ты, Хлоя? взгляните,
60 Взгляните на щеки ея: какъ шиповникъ алѣютъ!
Глядите: по нимъ двѣ росинки, блестя, покатились!
Не вправду ль тебѣ говорилъ я: смотри, чтобъ не плакать!
И ты попадешь въ мою пѣсню: сказалъ, и исполню.»
И всѣ оглянулись на Хлою прекрасную. Хлоя
Щеками горячими робко прижалась къ подругѣ,
И шепотъ веселый и шумъ въ пастухахъ пробудила.
Дамонъ, улыбаясь на шумъ ихъ и шопотъ веселый,
Громчей заигралъ и запѣлъ веселѣй и быстрѣе:
«Вчера, о друзья, у прохладной пещеры, гдѣ Нимфы,
70 Игривыя дщери Алфея и ближнихъ потоковъ,
Расчесывать кудри зеленыя любятъ сходиться
И вторить со смѣхомъ и пѣснямъ и клятвамъ любовнымъ,
Тамъ встрѣтилъ я Хлою. Старинушка добрый, спой пѣсню:
Она мнѣ сказала: съ охотой, пастушка, съ охотой!
Но даромъ я песень не пѣлъ никогда для пастушекъ;
Сперва подари что-нибудь, я спою. Что могу я
Тебѣ подарить? Вотъ вѣнокъ я сплела! О, прекрасенъ,
Красиво сплетенъ твой вѣнокъ: но вѣнка мнѣ не надо.
Свирелку возьми! Мнѣ свирелку! красавица? самъ я
80 Искусно клею ихъ воскомъ душистымъ. Такъ что же
Тебѣ подарю я? Возьмешь ли корзинку? мнѣ нынче
Ее подарилъ мой отецъ: а ты знаешь, корзинки
Плететъ онъ прекрасно. Но, дѣдушка, что же молчишь ты?
Зачѣмъ головой ты качаешь? Иль этого мало?
Возьми же въ придачу ты овцу любую! Шалунья,
Шалунья, не знать въ твои годы, чѣмъ платятъ за пѣсни!
Чего же тебѣ? Поцѣлуя. Чего? Поцѣлуя.
Какъ, этой бездѣлицы? Ахъ, за нее бы я отдалъ
Не только вѣнокъ и свирелку, корзинку и овцу:
90 Себя самого! Поцѣлуй же! Ахъ, дѣдушка добрый!
Всѣ овцы мои разбѣжались; чтобъ волкъ ихъ не встрѣтилъ;
Прощай, побѣгу я за ними. Сказала, и мигомъ,
Какъ легкая серна, какъ Нимфа дубравная скрылась.
Взглянулъ я на кудри сѣдыя, вздохнулъ и промолвилъ:
Цвѣтъ бѣлый пастушкамъ пріятенъ въ нарциссахъ, въ лилеяхъ;
А бѣлыя кудри пастушкамъ не милы. Вотъ, други,
Вамъ пѣсня моя: весела ли, судите вы сами.»
Умолкъ. Всѣ хвалили веселую пѣсню Дамона;
А Хлоя дала поцѣлуй (такъ хотѣли пастушки)
100 Сѣдому слагателю пѣсней игривыхъ и сладкихъ:
И радость блеснула во взорахъ пѣвца. Возвращаясь
Къ своимъ шалашамъ пастухи и пастушки: о боги,
Молились, пошлите вы намъ добродѣтель и мудрость!
Пусть весело встрѣтимъ мы старость, подобно Дамону!
Пусть также безъ грусти, но съ тихой улыбкою скажемъ:
Бывало, любили меня, а ныньче не любятъ!
- ↑ Соревнователь просвѣщенія и благотворенія, 1824, ч. 25, кн. III, с. 246. Читано въ ОЛРС 14 ноября 1821.