Всѣ тѣ, которые изъ частныхъ лицъ дѣлаются Государями вслѣдствіе благопріятной имъ судьбы, если и достигаютъ власти безъ особеннаго труда, за то испытываютъ немалыя трудности, для удержанія ее за собою.
Такими Государями бываютъ или тѣ, которымъ какое-либо государство отдается за извѣстную сумму денегъ, или по доброй волѣ того, кто имъ просто уступаетъ государство. Такъ Дарій жаловалъ въ Греціи многіе города, находившіеся въ Іоніи и по берегамъ Геллеспонта, своимъ приближеннымъ, чтобы они управляли ими для его славы и безопасности; точно также, многіе узурпаторы, подкупая войско, получали черезъ него верховную власть. Существованіе подобныхъ Правителей находится въ вѣчной зависимости отъ лицъ, избравшихъ ихъ, и измѣнчивыхъ и невѣрныхъ обстоятельствъ. По большей части они бываютъ не въ силахъ и не умеютъ поддерживаться на высотѣ выпавшаго на ихъ долю значенія. Не въ силахъ, — потому что у нихъ не достаетъ ни значительныхъ войскъ, ни вѣрныхъ союзниковъ, не умѣютъ, — потому что для человѣка съ обыкновенными способностями, жившаго частною жизнью, весьма трудно пріобрѣсти тѣ многоразличныя качества, къ которымъ обязываетъ Правителя верховная власть. Кромѣ того быстро и внезапно возникающія государства, какъ и все скороспѣлое въ порядкѣ вещей, не имѣютъ той необходимой прочности и опоры, которыя достигаются только медленнымъ и глубокимъ ростомъ корней, въ чемъ и заключается ручательство, что первая же буря не опрокинетъ ихъ безъ слѣда, если только эти правители не обладаютъ тою опытностью, чтобы тотчасъ же, вслѣдъ затѣмъ какъ счастіе дастъ въ руки имъ власть, съумѣть приготовить себя къ ея сохраненію. Обыкновенно же они только въ последствіи уже хватаются за то, что должны бы были предвидѣть еще прежде полученія власти. Приведу для обоихъ случаевъ, — когда частныя лица становятся Правителями, благодаря своимъ достоинствамъ или одному счастію, въ примѣръ происходившее на нашей памяти, — Франческо Сфорцу и Цезаря Борджіа.
Франческо Сфорца — честными средствами и единственно вслѣдствіе своего мужества и умѣнья — сделался Миланскимъ герцогомъ, и то что пріобрѣлъ съ громаднымъ трудомъ, сохранялъ за собою довольно легко.
Напротивъ того, Цезарь Борджіа, называемый обыкновенно герцогомъ Валентино, получилъ власть благодаря счастію своего отца и потерялъ ее тотчасъ же, какъ только послѣднее перестало его поддерживать, не смотря на то, что не пренебрегалъ ничѣмъ, что можетъ сдѣлать благоразумный и честный человѣкъ, чтобы утвердить свое могущество въ странѣ, доставшейся ему при помощи чужаго оружія и счастія. Дѣйствительно, какъ я уже говорилъ, нельзя считать невозможнымъ, чтобы очень искусный человѣкъ не сталъ тотчасъ же по достиженіи власти утверждать основы ея, которыя должны бы были существовать еще до полученія имъ управленія государствомъ, но это трудъ всегда весьма тяжелый для архитектора и небезопасный для зданія. Разсматривая дѣйствія герцога, всякій можетъ убѣдиться, что онъ потратилъ не мало труда, для доставленія прочныхъ основъ своей власти въ будущемъ. Я считаю не безполезнымъ остановиться на подробномъ ихъ разсмотрѣніи, такъ какъ полагаю, что для всякаго новаго Правителя они могутъ быть образцомъ, и если его учрежденія не увѣнчались успѣхомъ, то это произошло не отъ его вины или оплошности, но только вслѣдствіе стеченія необыкновенныхъ, крайне неблагопріятныхъ для него обстоятельствъ. Александръ VI, желая возвеличить герцогство своего сына, видѣлъ что ему придется бороться со множествомъ затрудненій въ настоящемъ и въ будущемъ. Прежде всего онъ видѣлъ, что не можетъ сдѣлать его обладателемъ никакого государства, кромѣ того, которое было подвластно церкви, а противъ его захвата предвидѣлъ противодѣйствіе Миланскаго герцога и Венеціянцевъ, такъ какъ въ то время Фаэнца и Римини пользовались уже покровительствомъ Венеціи. Видѣлъ онъ также, что всѣ силы Италіи и преимущественно тѣ, которыми онъ могъ бы воспользоваться, находились въ рукахъ тѣхъ, кто имѣлъ болѣе всѣхъ основаній опасаться увеличенія могущества папъ; надѣяться на нихъ онъ не могъ, такъ какъ всѣ они были въ зависимости отъ семействъ Орсини и Колонна и ихъ приверженцевъ. Для него было, слѣдовательно, необходимо разрушить весь существовавшій въ Италіи порядокъ, перессорить между собою всѣ италіанскія государства, чтобы во время неурядицъ съумѣть привлечь нѣкоторыя изъ нихъ на свою сторону. Ему это было не трудно, такъ какъ Венеціянцы въ то же время, побуждаемые другими основаніями, уже задумывали призвать французовъ въ Италію; онъ не только не сталъ этому препятствовать, но даже помогъ, дозволивъ Людовику XII расторженіе его прежняго брака. Правитель этотъ, слѣдовательно, вошелъ въ Италію съ согласія Венеціянцевъ и папы и, едва онъ занялъ Миланъ, въ распоряженіи Александра VI очутилось могущественное войско для занятія Романьи; благодаря страху, который нагнало на всѣхъ это французское войско, Романья не сопротивлялась и страна само собою очистилась для него. Завладѣвъ такимъ образомъ этой провинціей, герцогъ Валентино, для осуществленія прочности своего господства и дальнѣйшихъ своихъ успѣховъ, встрѣтилъ двѣ слѣдующія трудности: одна происходила оттого, что онъ не могъ полагаться на войска, другую представляло могущество французскаго короля, т. е. онъ столько же опасался, чтобы войска Орсини, которые ему служили, не отказались бы въ трудныя минуты помогать ему, не только отнявъ этимъ у него возможность дальнейшихъ завоеваній, но даже поставивъ въ необходимость потерять уже пріобрѣтенное, сколько и завоевательныхъ замысловъ французскаго короля. Орсиніевскія войска уже показали передъ тѣмъ на дѣлѣ, на сколько можно расчитывать на ихъ преданность, такъ какъ, послѣ взятія Фаэнцы, во время Болонской экспедиціи, онъ видѣлъ, что они дѣйствовали вяло и неохотно. Образъ же мыслей французскаго короля нѣсколько выяснился передъ нимъ тѣмъ, что когда, завладѣвъ герцогствомъ Урбино, онъ располагалъ идти на Тоскану, — французскій король воспрепятствовалъ осуществленію этаго предпріятія.
Вслѣдствіе такихъ соображеній, герцогъ рѣшился дѣйствовать независимо и освободиться, какъ отъ помощи чужихъ войскъ, такъ и отъ чуждаго вліянія. Въ этихъ видахъ онъ сталъ прежде всего стремиться къ ослабленію въ Римѣ партій Орсини и Колонны, дѣйствуя преимущественно на тѣхъ изъ ихъ сторонниковъ, которые были значительнѣе по благородству своего происхожденія. Онъ осыпалъ ихъ почестями, назначалъ имъ значительное содержаніе, облекалъ ихъ значительною властью, назначалъ высокія мѣста — такъ что въ самое короткое время переманилъ ихъ всѣхъ на свою сторону и заставилъ угаснуть духъ партій.
Ослабивъ, такимъ образомъ, сначала партію Колонны, онъ выждалъ случая сдѣлать тоже самое со сторонниками Орсини, а когда этотъ случай представился, онъ блистательно имъ воспользовался. Въ самомъ дѣлѣ, когда наконецъ представители этой послѣдней партіи стали нѣсколько поздно догадываться, что усиленіе его могущества и могущества церкви — послужитъ для нихъ погибелью, они учредили между собой въ Маджіонѣ, въ Перузѣ нечто въ родѣ совѣщательнаго сейма; на этомъ сеймѣ было рѣшено какъ возстаніе въ Урбино, такъ и смуты въ Романьи и всѣ различныя трудности, надъ которыми однако герцогу удалось восторжествовать при помощи французовъ. Возстановивъ свою репутацію и недоверяясь болѣе ни Франціи, ни другой какой-либо чуждой державѣ, онъ прибѣгнулъ къ хитрости, и съумѣлъ такъ искусно притворяться, что при посредствѣ Синьора Паволо, въ которомъ онъ былъ увѣренъ, такъ какъ осыпалъ его деньгами и подарками (богатыя одежды, лошади и т. д.) ему удалось даже помириться съ Орсиніевской партіей и она по своей простотѣ отдалась въ его руки при Синигаліи.
Ослабивъ этихъ знаменитыхъ предводителей и привязавъ къ себѣ ихъ сторонниковъ, онъ тѣмъ прочнѣе усилилъ свою власть, что въ тоже время благоразумными и кроткими мѣрами заставилъ жителей пріобрѣтенныхъ имъ Романьи и Урбинскаго герцогства думать, что для нихъ наступила пора благополучной жизни — и этимъ заслужилъ ихъ привязанность. Такъ какъ и въ этомъ действія его можно считать образцовыми, то я не считаю безполезнымъ привести нѣкоторыя подробности о мѣрахъ, принятыхъ имъ для этого.
Романья досталась герцогу послѣ ряда Правителей слабыхъ и неспособныхъ, скорѣе разорявшихъ страну, нежели управлявшихъ ею, скорѣе разъединявшихъ своихъ подданныхъ, нежели способствовавшихъ имъ образовать собой сильное единство; такъ что въ ней происходили безпрестанныя грабежи, убійства и всякія неурядицы. Герцогу сдѣлалось ясно, что для водворенія въ ней порядка и повиновенія его власти, слѣдовало озаботиться о хорошемъ управленіи ею. Для этого онъ назначилъ туда мессира Римиро д’Орко, человѣка жестокаго и энергическаго, и далъ ему самыя широкія права. Этотъ д’Орко на самомъ дѣлѣ въ самое короткое время привелъ все въ порядокъ и водворилъ всюду спокойствіе, чѣмъ и пріобрелъ себѣ весьма быстро репутацію. Тогда герцогъ, видя, что въ насильственныхъ мѣрахъ не настоитъ болѣе надобности и боясь, чтобы дальнѣйшее господство д’Орко не сдѣлало его ненавистнымъ народу, учредилъ въ центральномъ пунктѣ провинціи судебный трибуналъ, въ которомъ каждый городъ имѣлъ своего представителя, а главой его выбралъ лицо, пользовавшееся общимъ уваженіемъ за свои превосходныя качества. Онъ пошелъ даже дальше: сознавая что крутыя мѣры д’Орко должны были неизбѣжно поселить въ нѣкоторыхъ жителяхъ чувство ненависти и недовольства и желая уничтожить самыя основанія къ такому недовольству, онъ счелъ необходимымъ показать видъ, что будто бы всѣ минувшія жестокости происходили не отъ него, а отъ личной кровожадности бывшаго министра. Для этого, воспользовавшись первымъ удобнымъ случаемъ, онъ казнилъ д’Орко, и приказалъ выставить на площади въ Чезенѣ у плахи тѣло его, разсѣченное пополамъ, и положить подлѣ окровавленный ножъ. Это возмутительное зрѣлище, какъ удовлетворило чувство ненависти въ народѣ, такъ и поселило чувство страха и уваженія къ герцогу. Но вернемся къ тому, на чемъ мы остановились.
Преобразовавъ свои военныя силы, уменьшивъ значеніе военныхъ силъ сосѣднихъ государствъ, могшихъ быть для него опасными, герцогъ увидѣлъ, что онъ сталъ весьма могущественнымъ, почти совершенно обезпеченнымъ отъ опасностей въ настоящемъ и могъ уже думать о дальнейшихъ завоеваніяхъ. Но для осуществленія своихъ завоевательныхъ замысловъ онъ видѣлъ одно препятствіе — Францію, такъ какъ онъ понималъ, что французскій король, понявшій поздно, что онъ ошибся въ герцогѣ, — не потерпелъ бы дальнѣйшаго увеличенія его могущества. Поэтому онъ сталъ искать новыхъ союзовъ, а въ отношеніи Франціи принялъ двусмысленный образъ дѣйствій, въ то время когда французскія войска двинулись противъ испанцевъ, осадившихъ Гаэту; онъ мечталъ даже, что удастся ему поставить Францію въ совершенную невозможность ему вредить, — чего вѣроятно скоро бы и достигъ, еслибы папа Александръ прожилъ долѣе.
Такимъ образомъ боролся онъ съ тѣми препятствіями, которыя представляло ему настоящее. Въ отношеніи будущаго ему грозила прежде всего опасность, чтобы преемникъ папы не сталъ къ нему во враждебное отношеніе и не вздумалъ бы отнять отъ него то, что было доставлено ему его отцомъ — папой Александромъ VI. Предотвратить такую побѣду онъ задумалъ слѣдующими четырьмя способами: во первыхъ, онъ счелъ нужнымъ искоренить все потомство тѣхъ изъ синьоровъ, которыхъ онъ ослабилъ, чтобы отнять у новаго папы возможность вредить ему при содействіи этихъ лицъ. Во вторыхъ, онъ расчиталъ необходимость пріобрѣсти расположеніе представителей древнѣйшихъ родовъ въ Римѣ, чтобы при ихъ пособіи держать новаго папу какъ бы въ уздѣ. Въ третьихъ, онъ задумалъ сблизиться, какъ только можно, съ членами священной коллегіи. Въ четвертыхъ, онъ понималъ, что ему еще до наступленія смерти папы Александра, необходимо такъ поднять свои силы, чтобы, въ случаѣ надобности, онъ безъ чужой помощи могъ выдержать первое нападеніе. Въ минуту смерти папы Александра, три первые способа дѣйствія были уже успѣшно имъ приложены къ дѣлу, и онъ считалъ уже, что почти осуществилъ и то, что требовалось четвертымъ. Въ самомъ дѣлѣ, ему удалось уничтожить почти все потомство раззоренныхъ имъ синьоровъ — и мало кому изъ нихъ удалось отъ него спастись. Представителей древнихъ родовъ въ Римѣ ему удалось увлечь на свою сторону, и въ самой священной коллегіи — онъ располагалъ уже значительной партіей въ свою пользу. Что же касается до усиленія его могущества, то онъ уже предполагалъ въ то время овладѣть Тосканой: это ему казалось легко достижимымъ, такъ какъ онъ уже владѣлъ Перузой и Піомбино и держалъ подъ своимъ покровительствомъ Пизу. Послѣднюю онъ могъ даже захватить, не принимая въ соображеніе, какъ отнесется къ этому Франція, такъ какъ въ это время ему не было необходимости ее опасаться. Французы были уже тогда выгнаны изъ Неаполитанскаго королевства Испанцами, и какъ тѣ, такъ и другіе, были настолько истощены войною, что сами должны были искать дружбы герцога. Вслѣдъ за покореніемъ Пизы ему подчинились бы и Лукка и Сіенна, частію изъ страха, частію изъ зависти къ Флорентійцамъ, которые этимъ были бы поставлены въ незавидное положеніе. Если бы вся эта программа была имъ осуществлена (а достигнуть такого осуществленія онъ могъ разсчитывать къ концу того самаго года, въ началѣ котораго умеръ папа Александръ), то онъ достигъ бы вершины такого могущества и славы, что самъ собою, одинъ, независимо отъ игры случая или чужой помощи, могъ бы быть и сильнымъ, и самостоятельнымъ, благодаря только личному своему могуществу и доблести. Но папа Александръ умеръ, когда еще не прошло и пяти лѣтъ съ того дня, какъ герцогъ обнажилъ свой мечъ, и изъ всѣхъ его завоеваній одна только Романья была хорошо устроена, — во всѣхъ другихъ областяхъ власть его была еще мало упрочена, ему приходилось колебаться въ выборѣ между двумя враждующими арміями и вдобавокъ еще быть больнымъ при смерти.
Однако онъ отличался такой рѣшимостью и энергической храбростью; онъ такъ тонко понималъ искусство управлять людьми и истреблять ихъ; основы, положенныя имъ для упроченія своей власти, были настолько крѣпки, что не будь вблизи этихъ двухъ армій и будь онъ здоровъ, онъ восторжествовалъ бы надъ всѣми трудностями. Доказательствомъ того, что основы его власти отличались дѣйствительной прочностью, можетъ служить какъ то, что Романья болѣе мѣсяца ждала его выздоровленія, прежде чѣмъ рѣшиться дѣйствовать противъ него, такъ и то, что полу-мертвый онъ находился въ Римѣ въ полнѣйшей безопасности и ни сторонники Бальони, ни сторонники Вителли и Орсини, отовсюду собравшіеся въ этотъ городъ, не могли составить противъ него партіи. Онъ могъ бы, еслибы былъ только здоровъ, если не утвердить папу по своему выбору, то по крайней мѣрѣ воспрепятствовать избранію такого, котораго онъ не хотѣлъ бы; если бы онъ только былъ здоровъ въ минуту смерти папы — ему было бы легко достигнуть всего. Такимъ образомъ, по поводу назначенія папы Юлія II-го, онъ говорилъ мнѣ, что заранѣе предвидѣлъ всѣ обстоятельства, какія могли возникнуть со смертію его отца, и что имѣлъ средства со всѣмъ справиться, но что никогда и не воображалъ, чтобы въ эти критическія минуты ему пришлось бороться не съ политическими соперниками, а съ болѣзнію и смертью.
Соображая всѣ дѣйствія герцога, я нахожу, что въ нихъ не только нѣтъ ничего, достойнаго порицанія, но что на него, — какъ я и сдѣлалъ, — можно смотрѣть какъ на достойный подражанія образецъ Правителя, достигшаго власти при помощи счастья и чужихъ войскъ. Обладая значительною храбростью и высокимъ честолюбіемъ, онъ не могъ дѣйствовать иначе, чѣмъ дѣйствовалъ, и въ достиженіи своихъ цѣлей только и могъ быть остановленъ совпаденіемъ двухъ роковыхъ для себя случайностей: недолговѣчностью отца своего — папы и гибельною своею болѣзнью. Всякій Правитель, которому придется учреждать новую монархію и который пойметъ, что ему необходимо обеспечить себя отъ враговъ, пріобрести союзниковъ, побѣдить хитростью или открытой силой, заставить подданныхъ любить себя и покоряться себѣ, привязать къ себѣ солдатъ и заставить ихъ быть усердными исполнителями своей воли, уничтожить всѣхъ, кто можетъ ему вредить, замѣнить старыя учрежденія новыми, выказаться въ одно и тоже время строгимъ и милостивымъ, великодушнымъ и либеральнымъ, образовать новыя войска и уничтожить старыя, съумѣть такъ поставить себя въ отношеніи къ другимъ Государямъ, чтобы каждый изъ нихъ считалъ пріятнымъ для себя дѣлать ему услуги и опасался поступать въ отношеніи къ нему несправедливо, — каждый такой Правитель долженъ взять себѣ примѣромъ герцога Валентино. Болѣе свѣжаго примѣра разумныхъ дѣйствій этого рода — я не съумѣю найдти. Единственной его ошибкой было согласіе на избраніе папы Юлія II-го, такъ какъ я уже говорилъ, что если онъ и не могъ назначить папы по своему произволу, то имѣлъ полную возможность воспрепятствовать избранію того, котораго не хотѣлъ бы. Онъ не долженъ былъ ни въ какомъ случаѣ давать своего согласія на назначеніе папой кого бы то ни было, изъ оскорбленныхъ имъ кардиналовъ, такъ какъ, возведенные въ санъ первосвященника, эти кардиналы все-таки имѣли бы основаніе его опасаться, а страхъ и ненависть — главнѣйшіе двигатели, обращающіе людей въ нашихъ враговъ.
Кардиналы, оскорбленные герцогомъ, были Петръ (San Pietro ad Vincula), Коллона, Георгій (San Giorgio) и Асканіо Сфорца. Всѣ остальные имѣли основанія его бояться, за исключеніемъ кардинала Амбуазскаго (Roano) и испанскихъ; послѣдніе составляли между собой какъ бы отдѣльную корпорацію, значительно усиливавшую каждаго изъ нихъ въ отдѣльности, кардиналъ же Амбуазскій былъ силенъ своими связями съ Франціей. Слѣдовательно герцогу, должно было поддерживать преимущественно кандидатуру кого либо изъ кардиналовъ испанскихъ или наконецъ даже скорѣе согласиться на избраніе кардинала Амбуазскаго, чѣмъ на избраніе Петра. Страшное заблужденіе думать, что люди, облеченные верховною властью, принимая новыя добровольныя услуги, въ состояніи забыть старые счеты. Согласясь, слѣдовательно, на избраніе папы Юлія II-го, герцогъ Валентино сдѣлалъ роковую ошибку, приведшую его къ окончательной погибели.