Горящие пальцы (За бором, за лесом, двор, выстланный камнем — Бальмонт)/1910 (ДО)

Горящіе пальцы
авторъ Константинъ Дмитріевичъ Бальмонтъ (1867—1942)
Изъ сборника «Морское свѣченіе». Опубл.: 1910. Источникъ: Бальмонтъ, К. Д. Морское свѣченіе. — СПб., М: Т-во М. О. Вольфъ, 1910. — С. 106—109.


ГОРЯЩІЕ ПАЛЬЦЫ.


За боромъ, за лѣсомъ, дворъ, выстланный камнемъ,
Жилъ шляхтичъ на этомъ дворѣ,
Владѣлецъ помѣстій, богатыхъ и многихъ,
И бора, и лѣса того.
Роскошно справлялъ онъ свои именины,
Сосѣдей позвалъ и родныхъ,
Кто ѣхалъ верхомъ, кто въ коляскѣ средь женщинъ,
Былъ смѣхъ и веселіе лицъ.
Изъ темнаго бора, изъ частаго бора,
10 Какой-то возникъ человѣкъ,
Ружье на плечѣ у него не дрожало,
Былъ острый за поясомъ ножъ.
Смотрѣлъ онъ какъ волкъ, какъ лиса онъ таился,
Слѣдя за песчанымъ путемъ,
15 И сѣлъ за кустомъ онъ въ тѣнистомъ укрытьи,
Считалъ, и двѣнадцать онъ счелъ,
Изъ лѣса зеленаго вышелъ незримо
Какой-то другой человѣкъ,
Ружье на плечѣ у него не дрожало,
20 За поясомъ ножъ былъ и ножъ.
Смотрѣлъ онъ какъ волкъ, какъ лиса онъ таился,
Слѣдя за проѣзжимъ путемъ,
Вошелъ въ можжевельникъ, и сталъ за кустами,
Считалъ онъ, и счелъ четырехъ,
25 И оба, тѣ двое, что были какъ волки,
Внезапно другъ съ другомъ сошлись,
Тихонько другъ съ другомъ они говорили,
И къ городу вмѣстѣ пошли.
Висѣлъ тамъ вчерашній повѣшенный, мертвый,
30 На взгорьи, подъ глыбою стѣнъ,
Они ему руку на сгибѣ отсѣкли,
И къ лѣсу поспѣшно ушли.
Пять пальцевъ, пять выгнутыхъ пальцевъ кривилось
На той отсѣченной рукѣ,
35 И вороны черные были на трупѣ,
И каркала стая воронъ.
А въ борѣ, а въ лѣсѣ густѣли деревья,
Стволы уходили къ стволамъ,
И въ вѣтрѣ крутились песчинки, пылинки,
40 Бѣжали проѣзжимъ путемъ.
Объятъ ликованьемъ дворъ, выстланный камнемъ,
Пируетъ привѣтливый панъ,
Шумятъ, веселятся родные и гости,
Ужь полночь, пора на покой.
45 Сосѣди легли на дворѣ, а родные
Во флигель далекій пошли,
Одинъ былъ съ женой, богомольной и честной,
Пошла она съ мужемъ своимъ.
Въ покоѣ просторномъ душистое сѣно,
50 На немъ дорогіе ковры,
А женщинѣ дали лежанку. Уснули
Четыре, на золотѣ спятъ.
Она же не спитъ и читаетъ молитвы,
И дрогнула—филинъ кричитъ.
55 На крышѣ онъ ухнулъ, и страшно, и близко
Чу, шопоты, шорохъ, шаги,
Минута, и двери раскрылись, и ясность
Ударила въ очи ея,
Вошелъ человѣкъ тотъ, со взорами волка,
60 Онъ мертвую руку держалъ.
Горящіе пальцы, четыре, четыре,
Какъ факелъ былъ каждый изъ нихъ,
Ихъ пламя, дымясь, синевато-сѣдое,
Сіяньемъ слѣпило глаза.
65 За этимъ другой шелъ, со взорами волка,
Имѣлъ онъ съ собой два ножа,
И несъ онъ на блюдѣ четыре стакана.
Два волка вошли на порогъ.
И первый тутъ поднялъ горящіе пальцы,
70 Свѣченіе трупьей руки,
Другой же, надъ каждымъ стаканомъ подувши,
Ихъ всѣ опрокинулъ вверхъ дномъ.
И спящіе разомъ вздохнули глубоко,
Во снѣ задрожали тѣла,
75 И каждый за саблей своей потянулся,
Проснуться жь не могъ ни одинъ.
Надъ сонными свѣчи такія свѣтили,
Что сонъ непробудный струятъ,
И ангелъ-хранитель отъ каждаго скрылся,
80 И руки свои заломилъ.
Приблизился къ каждому часъ безповторный,
Молиться жь не могъ ни одинъ,
А женщину словно бы что оковало,
Недвижными были глаза,
85 Застыла безъ сна, ибо пятаго пальца
Тогда для нея не зажгли,
И въ пятый стаканъ не подули, чтобъ было
Кому на убійство смотрѣть.
Тутъ вынутъ былъ ножъ изъ-за пояса острый,
90 Убійца до спящихъ пошелъ,
И женщина взоромъ слѣдила безумнымъ,
Какъ шелъ онъ, какъ шелъ, какъ ступалъ,
И первымъ лежалъ ея мужъ, и хотѣлось
Ей крикнуть, но голосъ тоски,
95 Но голосъ отчаянья грудь разрывалъ ей,
И въ горлѣ безмолвно тонулъ.
И въ грудь остріе погрузилось глубоко,
Кровь брызнула алой струей,
И очи убійцы залила, но быстро
100 Онъ вытеръ ихъ, снова былъ зрячъ,
Такъ были и трое убиты, другіе,
Когда же собралъ онъ мѣшки,
Взявъ золото, къ женщинѣ, дико глядѣвшей,
Пошелъ онъ съ кровавымъ ножомъ.
105 Другой посвѣтилъ, и лицо было блѣдно,
Какъ холстъ, и недвижны глаза,
Холодныя руки застыли въ молитвѣ,
И вложенъ въ тѣ руки былъ ножъ.
Онъ теплою кровью лицо ей помазалъ,
110 Одежды ея окропилъ,
Далъ знакъ, и, потухнувъ, на землю упала
Въ безгласности трупья рука.
Что было на утро? Нѣмую казнили.
И мнилось, свѣтились, дымясь,
115 Горящіе пальцы, четыре, четыре,
Безжалостной мертвой руки.
Застывшіе очи увидѣли столько,
Что былъ имъ не страшенъ палачъ,
Застывшія губы упорно молчали,
120 И что̀ бы могли говорить.
Когда жь хоронили молчавшую жертву,
Изъ самой могилы ея
Взлетѣла безвѣстная бѣлая птица,
И съ крикомъ пропала вдали.
125 И кровью залитый дворъ, выстланный камнемъ,
Сталъ мѣстомъ пожаровъ и бѣдъ,
Пожаровъ, зажженныхъ незримой, но мѣткой,
Горящею мертвой рукой.



Примѣчанія