О ты, вѣчно юный!
Ты мчишься, исторгшись
Изъ бездны скалистой,
И смертное око
Не зрѣло могучей
Твоей колыбели,
Не слышало ухо,
Какъ ты лепеталъ, благородный,
Въ клубящемся, бурномъ истокѣ.
О, какъ ты прекрасенъ
Въ кудряхъ серебристыхъ!
О, какъ ты ужасенъ
Гремящій по звонкимъ утёсамъ!
Ты трепетъ наводишь на сосны:
Ты ихъ исторгаешь
Съ стволомъ и корнями;
Тебя убѣгаютъ утёсы:
Твой бѣгь раздробляетъ ихъ рёбра
И мчитъ ихъ въ кипящихъ волнахъ.
Румяное, ясное солнце
Сіяніемъ славы тебя облекаетъ
И краситъ цвѣтами небесной дуги
Летящія брызги твои.
Чего жь ты спѣшишь такъ упорно
Къ зелёному морю?
Подъ яснымъ ли небомъ тебѣ не свободно?
Въ ущельяхъ ли звонкихъ тебѣ не привольно?
Подъ сѣнью нависшихъ дубравъ не прохладно?
О, нѣтъ! не спѣши такъ упорно
Къ зелёному морю:
Ещё ты югучь, вѣчно-юный, какъ Богъ,
И такъ же свободенъ, какъ Онъ!
Отрадный покой улыбается тамъ
И тихо колышется спящее море,
То кроткимъ одѣтое свѣтомъ луны,
То пурпуромъ яркимъ вечерняго солнца.
Но что вѣчно юный и сладкій покой,
И блескъ, и сіянье луны дружелюбной,
И пурпуръ, и злато вечерняго солнца
Тому, кто неволи оковы влачитъ?
Ты дико стремишься,
Покорствуя сердца желанью;
Но моремъ коварные властвуютъ вѣтры
И часто сонъ смерти летаетъ надъ нимъ.
О, нѣтъ! не спѣши такъ упорно
Къ зелёному морю:
Ещё ты могучь, вѣчно-юный, какъ Богъ,
И также свободенъ, какъ Онъ!
