Сказав это, добрый Галле умолк; но Пикрошоль на все его речи отвечал только одно:
— Приходите за ними, приходите за ними. У них кулаки здоровые. Они вам настряпают пирогов.
После того Галле вернулся к Грангузье и нашел его на коленях, с обнаженной головой, в уголку кабинета, молящимся Богу, чтобы Он смягчил гнев Пикрошоля и тот образумился бы, не заставляя его прибегнуть к силе. Завидя вернувшегося добряка, он у него спросил:
— Ну что, друг, какие вести принесли вы мне?
— С ним не сговоришь, — отвечал Галле. Этот человек лишился разума и покинут Богом.
— Очевидно, — сказал Грангузье. Но какую же причину, друг мой, выставляет он для такого насилия?
— Он никакой причины мне не указал, — отвечал Галле, — проговорил только в сердцах несколько слов о пирогах. Не знаю, не обидели ли чем-нибудь его пирожников. — Надо будет это разобрать, прежде чем рассуждать о том, что теперь нам предпринять, — сказал Грангузье.
Тут он велел расследовать дело и узнал, что, действительно, у людей Пикрошоля насильно отняли несколько пирогов, и что Марке получил удар дубинкой в голову; но при этом за пироги было заплачено, а вышеназванный Марке первый отхлестал Форжье по ногам. И весь совет нашел, что Грангузье следует защищаться.
— Тем не менее, — заметил Грангузье, так как всё дело в пирогах, — что я попытаюсь удовлетворить Пикрошоля, потому что мне слишком неприятно воевать.
Итак, он осведомился, сколько было взято пирогов, и услышав, что четыре или пять дюжин, заказал изготовить их в ту же ночь пять возов и в том числе один воз пирогов на чудесном масле, прекрасных желтках и славных пряностях для Марке, причем он дарил ему семьсот тысяч и три золотых для уплаты цирюльникам, которые перевязывали его раны; кроме того, предоставлял ему и его потомству в вечное владение мызу Ла-Помардьер. Галле поручили всё это устроить и доставить. По дороге он велел нарвать в роще веток и тростников и вооружил ими всех извозчиков. И сам взял ветку в руку: этим он хотел дать понять, что они просят только мира и явились затем, чтобы заключить его.
Прибыв к воротам, они объявили, что пришли переговорить с Пикрошолем от имени Грангузье. Но Пикрошоль не захотел пропустить их, ни выйти к ним для переговоров и велел сказать, что он занят, а пусть они перескажут, что им нужно, капитану Тукдильону, который заряжал пушки на валу.
Тогда добряк Галле сказал ему:
— Господин, чтобы положить конец спору и отнять у вас всякую отговорку к возобновлению нашего прежнего союза, мы возвращаем вам обратно пироги, послужившие предметом раздора. Наши люди взяли пять дюжин пирогов и хорошо за них заплатили. Мы так любим мир, что возвращаем вам пять возов пирогов и один из них предназначается для Марке, который считает себя наиболее обиженным. И чтобы вполне удовлетворить его, вот семьсот тысяч и три золотых, которые я ему привез, а что касается проторей и убытков, на какие он мог бы пожаловаться, то я уступаю ему и его потомству в вечное владение мызу Ла-Помардьер, и вот контракт этой сделки. И ради Бога будем отныне жить в мире; вернитесь радостно домой и оставьте эту крепость, на которую вы никакого права не имеете, как сами знаете, И будем друзьями по-прежнему.
Тукдильон пересказал всё это Пикрошолю и еще пуще раззадорил его смелость, говоря:
— Эти мужланы здорово испугались. Ей-Богу! Грангузье сдержаться не может от страха, бедный пьяница! Воевать ему не по сердцу, он лучше любит опорожнять бутылки. Я того мнения, что нам следует забрать и пироги и деньги, а затем здесь укрепиться и продолжать так счастливо начатую войну. Неужели же они думают одурачить нас и умаслить вас пирогами?! Вот к чему привели хорошее обращение и большая фамильярность, которых вы с ними держались: они потеряли к вам всякое уважение. Дай мужику волю, возьмет и две.
— Та-та-та, — отвечал Пикрошоль, — клянусь Св. Иаковом, мы им зададим трезвону. Делайте, как сказали.
— На счет одного только я должен вас предупредить — сказал Тукдильон. Мы здесь довольно бедны провиантом, и у нас мало припасов. Если Грангузье нас здесь обложит, то мне останется только дать вырвать себе все зубы и оставить их не более трех во рту, да и не мне одному, а всем вашим людям, а не то мы живо прикончим все припасы.
— У нас съестного слишком достаточно, — сказал Пикрошоль. Что, мы здесь для того, чтобы есть или чтобы воевать?
— Воистину, чтобы воевать! — отвечал Тукдильон. Но человек из еды живет. А тощий живот ни в пляску, ни в работу.
— Будет болтать! — сказал Пикрошоль. Заберите то, что они привезли.
И вот они забрали деньги и пироги, волов и телеги, а людей отпустили, ни слова не говоря, а только предупредив, чтобы они больше не приближались к крепости, а почему — узнают завтра.
Таким образом посланные, не добившись ничего, вернулись к Грангузье и обо всём ему сообщили, прибавив, что нет никакой надежды заключить мир, а необходимо воевать не на живот, а на смерть.