— Надо будетъ это разобрать, прежде чѣмъ разсуждать о томъ, что теперь намъ предпринять, — сказалъ Грангузье.
Тутъ онъ велѣлъ разслѣдовать дѣло и узналъ, что, дѣйствительно, у людей Пикрошоля насильно отняли нѣсколько пироговъ, и что Марке получилъ ударъ дубинкой въ голову; но при этомъ за пироги было заплачено, а вышеназванный Марке первый отхлесталъ Форжье по ногамъ. И весь совѣтъ нашелъ, что Грангузье слѣдуетъ защищаться.
— Тѣмъ не менѣе, — замѣтилъ Грангузье, такъ какъ все дѣло въ пирогахъ, — что я попытаюсь удовлетворить Пикрошоля, потому что мнѣ слишкомъ непріятно воевать.
Итакъ, онъ освѣдомился, сколько было взято пироговъ, и услышавъ, что четыре или пять дюжинъ, заказалъ изготовить ихъ въ ту же ночь пять возовъ и въ томъ числѣ одинъ возъ пироговъ на чудесномъ маслѣ, прекрасныхъ желткахъ и славныхъ пряностяхъ для Марке, причемъ онъ дарилъ ему семьсотъ тысячъ и три золотыхъ для уплаты цырюльникамъ, которые перевязывали его раны; кромѣ того, предоставлялъ ему и его потомству въ вѣчное владѣніе мызу Ла-Помардьеръ. Галле поручили все это устроить и доставить. По дорогѣ онъ велѣлъ нарвать въ рощѣ вѣтокъ и тростниковъ и вооружилъ ими всѣхъ извозчиковъ. И самъ взялъ вѣтку въ руку: этимъ онъ хотѣлъ дать понять, что они просятъ только мира и явились затѣмъ, чтобы заключить его.
Прибывъ къ воротамъ, они объявили, что пришли переговорить съ Пикрошолемъ отъ имени Грангузье. Но Пикрошоль не захотѣлъ пропустить ихъ, ни выйти къ нимъ для переговоровъ и велѣлъ сказать, что онъ занятъ, а пусть они перескажутъ, что имъ нужно, капитану Тукдильону, который заряжалъ пушки на валу.
Тогда добрякъ Галле сказалъ ему:
— Господинъ, чтобы положить конецъ спору и отнять у васъ всякую отговорку къ возобновленію нашего прежняго союза, мы возвращаемъ вамъ обратно пироги, послужившіе предметомъ раздора. Наши люди взяли пять дюжинъ пироговъ и хорошо за нихъ заплатили. Мы такъ любимъ миръ, что возвращаемъ вамъ пять возовъ пироговъ и одинъ изъ нихъ предназначается для Марке, который считаетъ себя наиболѣе обиженнымъ. И чтобы вполнѣ удовлетворить его, вотъ семьсотъ тысячъ и три золотыхъ, которые я ему привезъ, а что касается проторей и убытковъ, на какіе онъ могъ бы пожаловаться, то я уступаю ему и его потомству въ вѣчное владѣніе мызу Ла-Помардьеръ, и вотъ контрактъ этой сдѣлки. И ради Бога будемъ отнынѣ жить въ мирѣ; вернитесь радостно домой и оставьте эту крѣпость, на которую вы никакого права не имѣете, какъ сами знаете, И будемъ друзьями попрежнему.
Тукдильонъ пересказалъ все это Пикрошолю и еще пуще раззадорилъ его смѣлость, говоря:
— Эти мужланы здорово испугались. Ей-Богу! Грангузье сдержаться не можетъ отъ страха, бѣдный пьяница! Воевать ему не по сердцу, онъ лучше любитъ опорожнять бутылки. Я того мнѣнія, что намъ слѣдуетъ забрать и пироги и деньги, а затѣмъ здѣсь укрѣпиться и продолжать такъ счастливо начатую войну. Неужели же они думаютъ одурачить насъ и умаслить васъ пирогами?! Вотъ къ чему привели хорошее обращеніе и большая фамильярность, которыхъ вы съ ними держались: они потеряли къ вамъ всякое уваженіе. Дай мужику волю, возьметъ и двѣ.
— Та-та-та, — отвѣчалъ Пикрошоль, — клянусь Св. Іаковомъ, мы имъ зададимъ трезвону. Дѣлайте, какъ сказали.
— На счетъ одного только я долженъ васъ предупредить — сказалъ Тукдильонъ. Мы здѣсь довольно бѣдны провіантомъ, и у насъ мало припасовъ. Если Грангузье насъ здѣсь обложитъ, то мнѣ останется только дать вырвать себѣ всѣ зубы и оставить ихъ не болѣе трехъ во рту, да и не мнѣ одному, а всѣмъ вашимъ людямъ, а не то мы живо прикончимъ всѣ припасы.
— Надо будет это разобрать, прежде чем рассуждать о том, что теперь нам предпринять, — сказал Грангузье.
Тут он велел расследовать дело и узнал, что, действительно, у людей Пикрошоля насильно отняли несколько пирогов, и что Марке получил удар дубинкой в голову; но при этом за пироги было заплачено, а вышеназванный Марке первый отхлестал Форжье по ногам. И весь совет нашел, что Грангузье следует защищаться.
— Тем не менее, — заметил Грангузье, так как всё дело в пирогах, — что я попытаюсь удовлетворить Пикрошоля, потому что мне слишком неприятно воевать.
Итак, он осведомился, сколько было взято пирогов, и услышав, что четыре или пять дюжин, заказал изготовить их в ту же ночь пять возов и в том числе один воз пирогов на чудесном масле, прекрасных желтках и славных пряностях для Марке, причем он дарил ему семьсот тысяч и три золотых для уплаты цирюльникам, которые перевязывали его раны; кроме того, предоставлял ему и его потомству в вечное владение мызу Ла-Помардьер. Галле поручили всё это устроить и доставить. По дороге он велел нарвать в роще веток и тростников и вооружил ими всех извозчиков. И сам взял ветку в руку: этим он хотел дать понять, что они просят только мира и явились затем, чтобы заключить его.
Прибыв к воротам, они объявили, что пришли переговорить с Пикрошолем от имени Грангузье. Но Пикрошоль не захотел пропустить их, ни выйти к ним для переговоров и велел сказать, что он занят, а пусть они перескажут, что им нужно, капитану Тукдильону, который заряжал пушки на валу.
Тогда добряк Галле сказал ему:
— Господин, чтобы положить конец спору и отнять у вас всякую отговорку к возобновлению нашего прежнего союза, мы возвращаем вам обратно пироги, послужившие предметом раздора. Наши люди взяли пять дюжин пирогов и хорошо за них заплатили. Мы так любим мир, что возвращаем вам пять возов пирогов и один из них предназначается для Марке, который считает себя наиболее обиженным. И чтобы вполне удовлетворить его, вот семьсот тысяч и три золотых, которые я ему привез, а что касается проторей и убытков, на какие он мог бы пожаловаться, то я уступаю ему и его потомству в вечное владение мызу Ла-Помардьер, и вот контракт этой сделки. И ради Бога будем отныне жить в мире; вернитесь радостно домой и оставьте эту крепость, на которую вы никакого права не имеете, как сами знаете, И будем друзьями по-прежнему.
Тукдильон пересказал всё это Пикрошолю и еще пуще раззадорил его смелость, говоря:
— Эти мужланы здорово испугались. Ей-Богу! Грангузье сдержаться не может от страха, бедный пьяница! Воевать ему не по сердцу, он лучше любит опорожнять бутылки. Я того мнения, что нам следует забрать и пироги и деньги, а затем здесь укрепиться и продолжать так счастливо начатую войну. Неужели же они думают одурачить нас и умаслить вас пирогами?! Вот к чему привели хорошее обращение и большая фамильярность, которых вы с ними держались: они потеряли к вам всякое уважение. Дай мужику волю, возьмет и две.
— Та-та-та, — отвечал Пикрошоль, — клянусь Св. Иаковом, мы им зададим трезвону. Делайте, как сказали.
— На счет одного только я должен вас предупредить — сказал Тукдильон. Мы здесь довольно бедны провиантом, и у нас мало припасов. Если Грангузье нас здесь обложит, то мне останется только дать вырвать себе все зубы и оставить их не более трех во рту, да и не мне одному, а всем вашим людям, а не то мы живо прикончим все припасы.
