Вчерашняя драма (Чюмина)/1889 (ДО)

Вчерашняя драма
авторъ Ольга Николаевна Чюмина (1864—1909)

См. Оглавленіе. Изъ цикла «Поэмы и стихотворенія историческаго содержанія». Дата созданія: 1885, опубл.: 1889. Источникъ: О. Н. Чюмина. Стихотворенія 1884—1888. — С.-Петербургъ: Типографія А. С. Суворина, 1889.

ВЧЕРАШНЯЯ ДРАМА.
I.

‎Богатый храмъ залитъ сіяніемъ свѣчей.
Предъ аналоемъ ждетъ священникъ въ облаченьи;
Толпяся позади разряженныхъ гостей,
Ждутъ также кумушки, въ великомъ нетерпѣньи…
5 Женихъ (блестящій типъ купеческихъ сынковъ,
Отвѣдавшихъ слегка заманчивыхъ плодовъ
Цивилизаціи) рисуется замѣтно,
Бросая вкругъ себя побѣдоносный взоръ.
«Невѣста!»—пронеслося вдругъ, и непримѣтно
10 Толпа раздвинулась и грянулъ пѣвчихъ хоръ:
«Гряди!»—Она идетъ,—нарядъ ея вѣнчальный
Роскошенъ: кружева, брилліанты и атласъ…
Но блѣдность тусклая мгновенно разлилась
Въ чертахъ ея, и взоръ задумчивый, печальный
15 Опущенъ… Искрою онъ вспыхнулъ лишь на мигъ,
Когда съ игривою улыбкою женихъ
Вдругъ обратился къ ней, и какъ-то безотчетно
Она вся вздрогнула и подалась назадъ.
Движенія ея и вспышки мимолетной
20 Не увидалъ никто, и начался обрядъ.
Все той же тупостью сіялъ самодовольной
Женихъ,—но, блѣдная, съ безжизненнымъ лицомъ,
Невѣста рядомъ съ нимъ стояла подъ вѣнцомъ;
Свѣча въ рукахъ ея дрожала, и невольно
25 Шептались многіе, качая головой,
При взглядѣ на нее… Но вотъ и роковой
Предложенъ ей вопросъ. Тутъ только съ нервной дрожью

Она опомнилась… Казалось, будто крикъ
Готовъ сорваться съ устъ… Какой постыдной ложью
30 Ей надо осквернить во храмѣ свой языкъ!
Ужель спасенья нѣтъ? Но взглядъ отца суровый,
Угрозы мачихи… весь ужасъ этихъ дней—
Съ зловѣщей ясностью припомнилися ей,
И замерло въ устахъ рѣшительное слово…
35 Вѣнчанье кончилось. Смѣшалися вокругъ
Улыбки нѣжныя, роскошнѣйшія платья,
Браслеты, вѣера, намеки и объятья
И этотъ поцѣлуй… О, Боже, сколько мукъ!

II.

‎У новобрачныхъ—пиръ горою;
Всѣ пьютъ (кто радъ или не радъ),
И возвышается стѣною
Пустыхъ бутылокъ длинный рядъ.
5 Отъ утомленья быстрымъ танцемъ
Пылаютъ щеки дамъ румянцемъ,—
И молодежь изподтишка
Смѣлѣй нашептываетъ шутки;
А тамъ отъ ловкой прибаутки
10 Хохочетъ, взявшись за бока,
Купецъ сѣдой и сановитый.
Приличья лишнія забыты,
Да и смѣшны они—ей-ей!—
Среди кружка «своихъ людей».
15 Предметомъ общаго вниманья
И шутокъ—блѣдность молодой,
Ея упорное молчанье

И слышны возгласы порой:
— Ой, что-то горько! Смѣхъ и грохотъ:
20 …Подъ говоръ ихъ и грубый хохотъ
Предъ ней мелькаетъ дорогой,
Знакомый образъ… Еслибъ снова
Ей встрѣтить взоръ любимыхъ глазъ,
Услышать ласковое слово
25 Изъ устъ его… въ послѣдній разъ
Склонясь усталой головою
Къ нему на грудь, шепнуть съ мольбою,
Съ тоскою страстною: прости!..
Но онъ далеко и спасти
30 Ее отъ гнета узъ постылыхъ
Теперь ничто, ничто не въ силахъ.
. . . . . . . . . . . . . 
Вотъ, наконецъ, она одна.
Вся обстановка этой спальной
Своею роскошью нахальной
35 Ей ненавистна. Изъ окна,
Чуть пробиваясь, лучъ разсвѣта
Скользитъ сквозь толстыя драпри^[1],
И блѣднымъ отблескомъ зари
Слегка окрашены предметы.
40 О, сколько вынести пришлось
Ей въ этотъ день! Какъ душно, гадко!
Въ сухихъ, горящихъ лихорадкой
Глазахъ не видно капли слезъ.
Густыя пряди русыхъ косъ
45 Лежатъ на плечахъ, и мечтою
Она далеко унеслась.
Предъ ней мелькаютъ въ этотъ часъ
Картины, пестрой чередою,

И—поразительно ясна—
50 Вдругъ выдвигается одна:

‎Кладбище… Далеко въ равнинахъ и лѣсахъ
Раскинулось снѣговъ пушистыхъ покрывало
И словно рдѣетъ все въ полуденныхъ лучахъ.
Какъ вѣтви бѣлаго гигантскаго коралла
55 Красуются предъ ней—въ уборѣ снѣговомъ
Древесные стволы… Какая тишь кругомъ…
Прозраченъ сводъ небесъ—безоблачный и синій
И въ солнечныхъ лучахъ, сребромъ блистаетъ иней
‎На покосившихся крестахъ.
60 А дальше, въ глубинѣ березовой аллеи
Надменно высятся часовни, мавзолеи,
Съ цвѣтистой надписью на мраморныхъ плитахъ
И вотъ родная ей, завѣтная могила—
‎Могила матери… Сюда
65 Въ слезахъ она нерѣдко приходила,
Когда кипѣла кровь отъ горя и стыда,
Отъ незаслуженныхъ жестокихъ оскорбленій.
Склонивъ передъ крестомъ дрожащія колѣни,
Она рыдала здѣсь, въ отчаяньи нѣмомъ,
70 И слезы изъ очей лились—лились ручьемъ.
О, еслибы заснуть, въ тѣни высокихъ вязовъ,
Подъ дѣвственною снѣжной пеленой!
Деревья, бронею одѣты ледяной,
Сверкая искрятся милліонами алмазовъ…
75 И здѣсь, подъ говоръ бурь и зимнихъ непогодъ
Ей будутъ сниться радужныя грезы…
Настанетъ вновь весна, распустятся березы,
И Божій міръ проснется, разцвѣтетъ…
Лѣса одѣнутся листвою изумрудной,

80 Прокатится вдали весенній первый громъ,
И лишь она—глубоко, непробудно—
Все будетъ спать своимъ послѣднимъ сномъ…

‎«Пора! Пора!.. О, матушка родная,
Ты ждешь меня… иду… Въ борьбѣ изнемогая,
85 Терпѣла долго я, но силъ недостаетъ.
Обманывать всю жизнь, нести тяжелый гнетъ
Ужаснѣйшихъ цѣпей, навѣки, безъ возврата
Отречься отъ всего, что̀ дорого и свято,—
Не въ силахъ я…
90 ‎Шаги?.. Какой-то наглый смѣхъ?
Прости мнѣ, Господи, прости мой тяжкій грѣхъ!..»
‎Прошло одно мгновенье—
Щелкнулъ замокъ взведеннаго курка
И грянулъ выстрѣлъ… Стонъ… Тяжелый шумъ, паденье…
95 Все было кончено… и съ кровью у виска
‎Она лежала недвижимо,
Безгласна, холодна… Струей неудержимой
Лилася кровь на платье и коверъ,
И въ широко раскрытомъ тускломъ взглядѣ,
100 Казалося, застылъ нѣмой укоръ,
Мольба нѣмая о пощадѣ…

‎Пощада? Въ царствѣ тьмы, гдѣ дикій произволъ
Царитъ въ связи съ безчестною наживой,
Гдѣ клятвы, помыслы и чувства—все фальшиво,
105 ‎Гдѣ благочестья ореолъ
Порою маской служитъ преступленью—
О, тамъ пощады нѣтъ! Кровавой, блѣдной тѣнью
Тамъ жертва не встаетъ, чтобъ бросить свой укоръ,
Свой вызовъ палачамъ… И что̀ имъ приговоръ

110 И строгій судъ общественнаго мнѣнья!
Они отвѣтятъ вамъ, со вздохомъ сожалѣнья:
«Такъ, видно, Господомъ ужъ было суждено,
Его рука во всемъ, а намъ роптать грѣшно…»

1885 г.

---

Примечания

1. Драпри — то же, что драпировка, занавеска. (прим. редактора Викитеки)