|
[58]
Издревле люблянки красою извѣстпы,
Но Урси милѣй не бывало дѣвпцы,
Красавицъ такой не бывало царицы
Изъ дѣвъ ни одной, ни одной молодицы.
Какъ между звѣздами денница свѣтла,
Такъ дѣвъ всѣхъ красивѣе Урся была.
И много тогда и невѣстъ и замужнихъ
Невѣдомо слезы о томъ проливало,
Что милаго сердце по Урсѣ страдало;
Но ею плѣненныхъ все было ей мало:
Идетъ о мужчинѣ гдѣ лестная рѣчь, —
Его она силится въ сѣти завлечь.
[59]
Умѣла взманить и обрѣзать умѣла,
Быть строго-надменна и мило-свободна,
Плѣнять молодыхъ и быть старшимъ угодна;
Сполна была хитрость ей женская сродна;
Съ холоднымъ трудовъ не жалѣла, ни силъ,
Пока не добьется, чтобъ ей лишь онъ жиль.
Въ одно воскресенье, ужъ послѣ обѣда,
Плясать подъ цимбалы и трубы и скрипки
Сошлись молодцы вкругъ развѣсистой липки
И съ ними люблянки, проворны и гибки.
Межъ всѣми тамъ Урся, какъ солнце, видна;
Но долго плясать не хотѣла она.
Хоть многіе просятъ, она несогласна,
Участіе въ танцахъ свое отдаляетъ,
Все вновь отговорки хитро измышляетъ.
Ужъ солнце заходитъ, свой блескъ умаляетъ,
Ужъ пробило семь, вотъ восьмой уже часъ;
Тогда только Урся плясать собралась.
Мужчинъ оглядѣвъ, плясуна выбираетъ;
Увидѣла парня въ толпѣ молодого;
Не сыщешь подъ солнцемъ красавца такого;
Плясать съ нимъ любая была бы готова.
Ужъ новое Урсю манитъ торжество,
И съ нѣжностью смотритъ она на него.
То парень замѣтилъ и къ Урсѣ подходитъ.
„На пляску съ собой не лишай меня права:
[60]
Туда, гдѣ въ Дунай изливается Сава,
Дошла до меня красоты твоей слава.
Вотъ, Урся, пришелъ я изъ далнихъ краевъ,
Вотъ, Урся, плясать я съ тобою готовъ".
Ей такъ говоря, поклонился онъ низко.
Съ улыбкой любезной она отвѣчала:
„Не шла ни сь однимъ танцовать я сначала;
Скажу, не шутя: я тебя поджидала.
Подай же мнѣ руку скорѣй и пойдемъ!
Ужъ солнце садится, пустѣетъ кругомъ".
Плѣнительный юноша подалъ ей руку,
И словно на крыльяхъ чета полетѣла,
Какъ будто коснуться земли не хотѣла;
Порхали они, какъ два духа безъ тѣла;
Не видно, какъ наземь ступаютъ ногой,
Какъ если бъ ихъ вѣтеръ носилъ круговой.
То видя, всѣ въ ужасѣ стали на мѣстѣ,
Смычки опустились, и скрипки молчали;
Когда же и трубы уже не звучали,
Тогда каблуки молодца застучали.
„Что скрипки и трубы мнѣ?", крикнулъ плясунъ:
„Пусть звуки другихъ здѣсь услышу я струнъ!".
Тутъ быстро нагрянули черныя тучи,
Послышалось въ небѣ громовъ рокотанье,
Послышалось вѣтровъ лихихъ завыванье,
Послышалось бурныхъ ручьевъ клокотанье,
[61]
И волосы дыбомъ поднялись у всѣхъ.
Охъ, Урся-красотка, ужъ это не смѣхъ!
„Не бойся ты, Урся! ступай лишь быстрѣе,
Не бойся", сказалъ онъ, „громовъ рокотанья,
Не бойся ручьевъ ты моихъ клокотанья,
Ни вѣтровъ союзныхъ со мной завыванья;
Скорѣй лишь, скорѣй лишь вертись и не стой,
Скорѣй лишь, скорѣй лишь: пора ужъ домой".
„Охъ, дай отдохнуть мнѣ, плясунъ несравненный,
Чтобъ на землю ногу поставить могла я". —
„Не близко, не близко до нашего края,
Гдѣ Сава вливается въ воды Дуная.
Ждетъ страстно потокъ тебя, Урся, рѣчной.
Скорѣй лишь, скорѣй лишь вертись и не стой!".
И тутъ они вдругъ завертѣлись быстрѣе,
Почти надъ землей ужъ кружиться пустились,
Три раза у самой рѣки закрутились,
Танцуя, въ ревущихъ волнахъ очутились.
Увидѣли кругъ рыбаки на водѣ,
Но Урси никто не видалъ ужъ нигдѣ.
|
|
Индекс в Викитеке