Умѣла взманить и обрѣзать умѣла,
Быть строго-надменна и мило-свободна,
Плѣнять молодыхъ и быть старшимъ угодна;
Сполна была хитрость ей женская сродна;
Съ холоднымъ трудовъ не жалѣла, ни силъ,
Пока не добьется, чтобъ ей лишь онъ жиль.
Въ одно воскресенье, ужъ послѣ обѣда,
Плясать подъ цимбалы и трубы и скрипки
Сошлись молодцы вкругъ развѣсистой липки
И съ ними люблянки, проворны и гибки.
Межъ всѣми тамъ Урся, какъ солнце, видна;
Но долго плясать не хотѣла она.
Хоть многіе просятъ, она несогласна,
Участіе въ танцахъ свое отдаляетъ,
Все вновь отговорки хитро измышляетъ.
Ужъ солнце заходитъ, свой блескъ умаляетъ,
Ужъ пробило семь, вотъ восьмой уже часъ;
Тогда только Урся плясать собралась.
Мужчинъ оглядѣвъ, плясуна выбираетъ;
Увидѣла парня въ толпѣ молодого;
Не сыщешь подъ солнцемъ красавца такого;
Плясать съ нимъ любая была бы готова.
Ужъ новое Урсю манитъ торжество,
И съ нѣжностью смотритъ она на него.
То парень замѣтилъ и къ Урсѣ подходитъ.
„На пляску съ собой не лишай меня права:
Умела взманить и обрезать умела,
Быть строго-надменна и мило-свободна,
Пленять молодых и быть старшим угодна;
Сполна была хитрость ей женская сродна;
С холодным трудов не жалела, ни сил,
Пока не добьётся, чтоб ей лишь он жиль.
В одно воскресенье, уж после обеда,
Плясать под цимбалы и трубы и скрипки
Сошлись молодцы вкруг развесистой липки
И с ними люблянки, проворны и гибки.
Меж всеми там Урся, как солнце, видна;
Но долго плясать не хотела она.
Хоть многие просят, она несогласна,
Участие в танцах своё отдаляет,
Всё вновь отговорки хитро измышляет.
Уж солнце заходит, свой блеск умаляет,
Уж пробило семь, вот восьмой уже час;
Тогда только Урся плясать собралась.
Мужчин оглядев, плясуна выбирает;
Увидела парня в толпе молодого;
Не сыщешь под солнцем красавца такого;
Плясать с ним любая была бы готова.
Уж новое Урсю манит торжество,
И с нежностью смотрит она на него.
То парень заметил и к Урсе подходит.
„На пляску с собой не лишай меня права:
