АЛЕКСАНДРЪ I ПАВЛОВИЧЪ,Императоръ Всероссійскій, род. 12 дек. 1777 г., старшій сынъ Имп. Павла и его второй супруги, Маріи Ѳеодоровны (принцессы Виртембергской). Воспитаніе А. происходило подъ высшимъ наблюденіемъ и по указаніямъ бабки его Екатерины II, горячо любившей своего внука и предназначавшей его къ наслѣдованію престола, помимо нелюбимаго ею Павла. Главнымъ воспитателемъ («попечителемъ») Вел. Кн. А. и его брата Константина былъ ген.-анш. гр. Н. И. Салтыковъ, ловкій, но ограниченный, царедворецъ, лишенный всякой педагогической подготовки. Собственно же воспитаніе и обученіе А. было поручено швейцарцу Лагарпу, стороннику республиканскихъ идей, поклоннику Локка и Руссо, съумѣвшему заслужить уваженіе и дружбу своего воспитанника. Воспитаніе А., будучи весьма отвлеченнымъ, привило ему либеральныя идеи, хотя и крайне неопредѣленнаго характера, но серьезныхъ знаній ему не дало. 16-ти лѣтъ А. женили на 14-лѣтней Баденской принцессѣ Луизѣ, получившей имя Елизаветы Алексѣевны. Ранній бракъ прервалъ воспитаніе. Если теоретическое образованіе и воспитаніе А. протекали подъ вліяніемъ Екатерины II и выбранныхъ ею наставниковъ, то своей военной подготовкой онъ всецѣло б. обязанъ своему отцу, у котораго въ «Гатчинской кордегардіи» онъ учился строю. Юность А. направлялась так. обр. двумя противоположными теченіями, — бабки и отца, при чемъ къ обоимь онъ чувствовалъ горячую привязанность и мучительно страдалъ отъ ихъ враждебныхъ отношеній. Въ необходимости угождать обѣимъ сторонамъ, скрывать отъ нихъ многія свои мысли и чувства, безпрестанно притворяться и т. п., слѣдуетъ искать зародышъ той черты характера А., которая является первенствующей въ его нравственной личности — двойственности, м.-б., даже извѣстной двуличности, осложненной скрытностью и недовѣріемъ къ окружающимъ. Военная школа Павла развила въ А-рѣ, сохранившіяся въ немъ до конца жизни увлеченіе фронтомъ, солдатской выправкой и «парадоманію». Въ этомъ увлеченіи, видя въ «муштрѣ» альфу и омегу военнаго дѣла, А. превзошелъ даже своего брата Константина, считавшагося и бывшаго на самомъ дѣлѣ утонченнѣйшимъ фронтовикомъ: въ 1817 г. Цесаревичъ Константинъ Павловичъ писалъ г.-ад. Сипягину: «Нынѣ завелась такая во фронтѣ танцовальная наука, что и толку не дашь…, я болѣе 20-ти лѣтъ служу и могу правду сказать, даже во время покойнаго государя былъ изъ первыхъ офицеровъ, а нынѣ такъ премудро, что и не найдешься». Ежедневные маневры, ученія и парады въ Павловскѣ, въ рядахъ Гатчинскихъ войскъ, устроенныхъ и одѣтыхъ по Фридриховскому образцу и отличавшихся крайне грубымъ и необразованнымъ составомъ офицеровъ (по выраженію одного изъ современниковъ, гатчинскіе офицеры были «соромъ» Екатерининской арміи), — отнимали у А-ра много времени, даже при жизни Екатерины. По вступленіи же на престолъ Павла, А. почти исключительно долженъ былъ посвятить себя военной и преимущественно строевой службѣ. Онъ былъ сдѣланъ шефомъ л.-гв. Семеновскаго п., исправлялъ должности: Петербургскаго воен. губернатора, инспектора по кавалеріи и пѣхотѣ въ Петербургской и Финляндской дивизіяхъ и предсѣдателя въ военномъ департаментѣ (кромѣ того А. числился членомъ Совѣта и Сената). Въ дѣйствительности всѣ эти многосложныя обязанности сводились, глав. обр., къ строгому выполненію массы ненужныхъ служебныхъ мелочей, и А., по собственному признанію, въ Павловскіе дни терялъ все свое время «на выполненіе обязанности унтеръ-офицера». Къ этому же времени относится начало дружбы А. съ Аракчеевымъ, легшей тѣнью на все его царствованіе. Для характеристики А. любопытно отмѣтить, что одновременно съ искренней и горячей дружбой къ Аракчееву, онъ могъ питать столь же искреннее, хотя и оказавшееся менѣе прочнымъ, расположеніе къ людямъ совершенно противоположнаго рода — Ад. Чарторижскому, Строганову, Новосильцеву, Кочубею, Сперанскому… Подъ конецъ царствованія Павла положеніе А-ра стало особенно трудно, хотя онъ и не принималъ личнаго участія въ томъ придворномъ заговорѣ, который въ ночь съ 11 на 12 марта 1801 г. лишилъ Павла жизни и престола. Тяжелое душевное состояніе усилилось еще благодаря тому, что Павелъ, все время не довѣряя сыну, въ виду ранѣе упомянутыхъ намѣреній своей матери лишить его престола, заподозрилъ А. въ честолюбивыхъ замыслахъ. Покорность, вниманіе и предупредительность А. нимало не дѣйствовали на Павла, и тотъ не стѣснялся вслухъ выражать предположеніе «усыновить» принца Евгенія Виртембергскаго (плем. Им-цы Маріи Ѳеод.) и «возвести его на такую высокую степень, которая приведетъ всѣхъ въ изумленіе». Наконецъ, дѣло дошло до того, что 11 мар. 1801 г., наканунѣ катастрофы, Павелъ арестовалъ домашнимъ арестомъ обоихъ сыновей — А. и Константина, и ген.-прокуроръ Обольяниновъ, по порученію Им-ра, водилъ братьевъ въ церковь «вновь присягать въ вѣрности». — Вступивъ на престолъ, и встрѣченный горячими и искренними привѣтствіями всей Россіи, А. въ манифестѣ 12 марта объявилъ, что онъ «купно съ престоломъ воспріялъ обязанность управлять… по законамъ и по сердцу» бабки своей Екатерины II, при чемъ онъ выражалъ надежду «вознести Россію на верхъ славы и доставить ненарушимое блаженство всѣмъ вѣрнымъ подданнымъ». А., дѣйствительно, былъ одушевленъ самыми благими намѣреніями и началъ свое царствованіе цѣлымъ рядомъ либеральныхъ и гуманныхъ мѣропріятій: 15 мар. послѣдовалъ указъ объ амнистіи бѣглецамъ, укрывавшимся въ заграничныхъ мѣстахъ; 31 мар. дозволено открывать частныя типографіи 2 апр. было возстановлено дѣйствіе Екатерининскихъ жалованной грамоты дворянству и городового положенія, и уничтожена тайная экспедиція; въ тотъ же день была учреждена комиссія для пересмотра уголовныхъ дѣлъ Павловскаго времени, уничтожены пытки, возстановленъ ввозъ иностранныхъ книгъ; 22 мая было установлено освобожденіе священно-служителей отъ тѣлесныхъ наказаній и т. д. Еще раньше, 15 марта, было освобождено до 700 арестантовъ, и Петропавловская крѣпость вдругъ опустѣла — и надолго. Въ числѣ освобожденныхъ отъ наказаній были, между проч., знаменитый А. Н. Радищевъ и артиллеріи подполковникъ А. П. Ермоловъ, бывшій въ ссылкѣ въ Костромѣ. Сверхъ того, было повелѣно: «всѣхъ выключенныхъ по сентенціи военнаго суда и безъ суда генераловъ, штабъ и оберъ-офицеровъ, считать отставленными отъ службы»; эта милость была распространена и на гражданскихъ чиновниковъ всѣхъ вѣдомствъ. Число лицъ, возстановленныхъ этими актами въ правахъ, простиралось до 12,000 чел. Изъ первыхъ распоряженій А. по военной части слѣдуетъ отмѣтить: во 1-хъ, объявленіе 31 марта 1801 г. росписи кав. и пѣх. полкамъ, коимъ было приказано именоваться прежними историческими именами, вмѣсто введеннаго Имп. Павломъ названія по именамъ шефовъ; во 2-хъ, указъ 9 апр. — объ обрѣзаніи пуклей у солдатъ, но косы еще были сохранены и, имѣя четыре вершка длиною, должны были завязываться въ половину воротника. «Е. И. В., дѣлая сіе облегченіе, говорится въ указѣ, надѣется, что гг. шефы тѣмъ болѣе будутъ наблюдать опрятность нижнихъ чиновъ». Вообще же русская армія избавилась отъ косъ только во время второй войны съ Наполеономъ: 2 дек. 1806 г. воен. коллегія получила слѣдующее Высочайшее повелѣніе: — «Государь Императоръ, въ облегченіе войскъ, Высочайше повелѣть изволилъ всѣмъ нижнимъ воинскимъ чинамъ, исключая гвардіи и гусарскихъ полковъ, обрѣзать косы подъ гребенку; что же касается до генераловъ, штабъ и оберъ-офицеровъ, Е. Вел. предоставляетъ имъ поступать въ семъ случаѣ по собственной волѣ». Екатерининская форма обмундированія не была возстановлена А-ромъ въ войскахъ: были установлены узкіе и чрезъ мѣру короткіе мундиры со стоячими воротниками, столь высокими «что голова казалась, какъ бы въ ящикѣ и трудно было ее поворачивать». — Первый періодъ царствованія А. (1801—1810) обычно называется «эпохой преобразованій»; историкъ Н. К. Шильдеръ съ большимъ основаніемъ предлагаетъ назвать этотъ періодъ — «эпохой колебаній». Сперва А. предположилъ крупныя реформы въ управленіи государствомъ и приступилъ къ нимъ при содѣйствіи особаго келейнаго совѣта изъ гр. П. С. Строганова, Н. Н. Новосильцева и кн. А. Чарторижскаго; къ этому дѣлу былъ привлеченъ и Лагарпъ, но были осуществлены лишь частныя преобразованія. Въ 1802 г. 18 сентяб. было учреждено 8 министерствъ, въ томъ числѣ два м-ства обороны: военныхъ сухопутныхъ силъ и морскихъ силъ, во главѣ которыхъ были поставлены ген.-отъ-инф. С. К. Вязьмитиновъ и адмир. гр. Н. С. Мордвиновъ (вскорѣ замѣненный вице-адмир. П. В. Чичаговымъ); военная и адмиралтействъ коллегіи были пока оставлены на прежнемъ основаніи, но подчинены м-рамъ. Одновременно съ учрежденіемъ м-ствъ послѣдовалъ указъ о расширеніи правъ Сената дозволеніемъ ему представлять Государю о такихъ указахъ, которые сопряжены съ большими неудобствами при исполненіи, либо несогласны съ другими законами, либо не ясны. Однако практика показала, что первая же попытка Сената воспользоваться новымъ нравомъ (21 марта 1803 г.) была въ тоже время и послѣдней. 20 февр. 1803 г. послѣдовалъ указъ о вольныхъ хлѣбопашцахъ — первый шагъ крестьянской освободительной реформы. Затѣмъ, послѣ первыхъ войнъ съ Наполеономъ, восходитъ звѣзда М. М. Сперанскаго, и одновременно — звѣзда А. А. Аракчеева. Оба они въ одно и то же время (въ 1807—1810), какъ это ни странно, пользовались, по удостовѣренію современниковъ, безграничною довѣренностью А. Назначенный 13 январ. 1808 г., воен. м-ромъ, Аракчеевъ потребовалъ устраненія ген.-ад. гр. Ливена отъ личнаго доклада, по военнымъ дѣламъ Императору, уничтоженія военно-походной канцеляріи и хотѣлъ господствовать надъ г-щими дѣйств. армій; А. на все изъявилъ свое согласіе. Въ то же время Сперанскій совмѣстно съ А. вырабатывалъ проектъ учрежденія Государств. Совѣта, являвшагося по мысли Сперанскаго второй палатой послѣ предположенной тѣмъ же Сперанскимъ первой палаты — Гос. Думы. Какъ извѣстно, былъ учрежденъ только одинъ Государственный Совѣтъ (1 янв. 1810 г.), въ числѣ департаментовъ котораго д-тъ военныхъ дѣлъ являлся высшимъ законодательнымъ учрежденіемъ по военнымъ вопросамъ. Характерно, что Государь, при разсмотрѣніи проекта Гос. Совѣта, составленнаго Сперанскимъ, находясь все время въ сопровожденіи Аракчеева, держалъ послѣдняго въ полномъ невѣдѣніи относительно предстоящей реформы и сообщилъ ему о ней лишь наканунѣ обнародованія. Крайне огорченный, Аракчеевъ, тѣмъ не менѣе согласился принять постъ предсѣдателя деп-та воен. дѣлъ Гос. Совѣта. Учрежденіемъ Гос. Совѣта закончился первый періодъ царствованія А. Въ теченіе этого времени, кромѣ ряда мѣръ внутреннихъ, очень много вниманія А. долженъ былъ удѣлять внѣшне-политическимъ осложненіямъ, вовлекшимъ Россію въ цѣлый рядъ войнъ. Иностранными дѣлами въ Россіи сперва вѣдалъ гр. Панинъ, сторонникъ англофильской политики, одинъ изъ участниковъ заговора противъ Павла. Послѣднее обстоятельство, въ связи съ тогдашними симпатіями А. къ Бонапарту — первому консулу, привело къ концу 1801 г. къ устраненію Панина отъ дѣлъ. При преемникѣ Панина, гр. Кочубеѣ, А. самъ сталъ съ особеннымъ усердіемъ заниматься внѣшнею политикою. Хотя Кочубей былъ горячимъ приверженцемъ невмѣшательства въ дѣла З. Европы, считая, что Россіи не слѣдуетъ связывать себя союзами съ кѣмъ бы то ни было и заключать какіе-либо договоры, кромѣ торговыхъ, будучи со всѣми въ то же время въ хорошихъ отношеніяхъ, чтобы все вниманіе пр-ства могло быть посвящено улучшенію внутренняго положенія имперіи, — но, тѣмъ не менѣе, эти взгляды, одобренные формально А., не были осуществлены. Уже въ началѣ 1802 г. былъ сдѣланъ первый шагъ къ совершенно иной политикѣ: въ Мемелѣ состоялось, вопреки настоянію Кочубея, свиданіе А. съ прусскимъ королемъ Фридрихомъ-Вильгельмомъ III и королевой Луизой, которое положило прочное основаніе личной дружбѣ А. къ королевской четѣ: при содѣйствіи королевы Луизы, А. въ Потсдамѣ, у гроба Фридриха В., поклялся въ вѣчной дружбѣ къ Пруссіи и рыцарски сдержалъ эту клятву. Эта дружба впослѣдствіи сдѣлалась однимъ изъ вліятельнѣйшихъ факторовъ русской внѣшней политики, и этой дружбѣ прусскій король всецѣло былъ обязанъ сохраненіемъ своей монархіи, Россія же взамѣнъ ничего не получила отъ Пруссіи. Въ 1803 г. произошелъ новый разрывъ между Франціей и Англіей, приведшій къ долгой и упорной борьбѣ, которая окончилась лишь со сверженіемъ Наполеона. Ко времени разрыва произошелъ также переломъ въ личныхъ отношеніяхъ А. къ Бонапарту: въ 1802 году Б. принялъ званіе пожизненнаго консула, послѣ чего А. сталъ смотрѣть на него, какъ на преступнаго честолюбца, тирана, нарушителя конституціи, и рѣзко порицалъ его поведеніе (письма къ Лагарпу). Въ 1804 г., послѣ казни герцога Энгіенскаго (9 мар.), уже зародилась противъ Б. цѣлая коалиція державъ, душой которой явился А. Эта коалиція стала реальностью послѣ принятія Бонапартомъ 6 мая 1804 г. императорскаго титула и безцеремоннаго перекраиванія имъ политической карты Европы. Хотя Австрія и Пруссія сильно колебались, труся передъ Наполеономъ, но А. твердо рѣшилъ начать борьбу. Въ 1805 г. Россія, Швеція, Англія и Австрія составили коалицию, и къ осени начались военныя дѣйствія. Неудача при Аустерлицѣ разорвала коалицію: Австрія немедленно отпала и русскимъ пришлось заключить перемиріе. Но мира съ Наполеономъ А. не желалъ; съ начала 1806 г. было приступлено къ усиленію оборонительныхъ средствъ Россіи; прежде всего пришлось укомплектовать сильно разстроенную продолжительнымъ походомъ армію, въ которой къ тому же появились эпидеміи. Еще во время похода наши войска голодали, не имѣли сапогъ, у нихъ появился упадокъ духа, нѣкоторая распущенность и недовольство, выразившееся, между прочимъ, въ томъ, что въ Ольмюцѣ 16 ноября 1805 г. А. былъ очень холодно и «въ глубокомъ молчаніи» встрѣченъ своей арміей. Поэтому нужно было употребить не мало усилій для подготовленія арміи къ новой войнѣ, которой А. жаждалъ какъ реванша за Аустерлицъ. Распаденіе коалиціи, смерть Питта, сближеніе Пруссіи съ Франціей, хотя и побудили А. лѣтомъ 1806 г. отправить въ Парижъ Убри для мирныхъ переговоровъ, но подписанный этимъ уполномоченнымъ мирный трактатъ А. не ратификовалъ, найдя его «противнымъ чести и обязанностямъ Россіи въ разсужденіи союзниковъ ея, безопасности государства и общаго спокойствія Европы». Вмѣстѣ съ тѣмъ, въ виду неудовольствія Фридриха-Вильгельма противъ Наполеона, А., вѣрный дружбѣ съ королемъ Пруссіи, вновь сблизился съ нимъ, несмотря на весьма двусмысленное поведеніе Пруссіи въ 1805 г. На этотъ разъ вліяніе А. возобладало въ Пруссіи: она внезапно отказалась отъ мирной политики и, вспомнивъ завѣты Фридриха В., потребовала отъ Франціи вывода ея войскъ изъ Германіи. Въ отвѣтъ на этотъ вызовъ Наполеонъ 24 сент. 1806 г. объявилъ войну Пруссіи и черезъ восемь дней сокрушилъ ее ударомъ подъ Іеной. Однако пораженіе Пруссіи не остановило А.: 16 ноября 1806 г. онъ объявилъ о начатіи войны съ французами. Эта война, объявленная Св. Синодомъ народной, направленной противъ Бонапарта, какъ гонителя православной церкви, мечтавшаго провозгласить себя Мессіей, окончилась также неблагопріятно для Россіи Тильзитскимъ миромъ, давшимъ, впрочемъ, Россіи Бѣлостокскую область. Этимъ же миромъ была возстановлена Наполеономъ Польша подъ названіемъ Великаго Герцогства Варшавскаго. Къ этому же періоду (конецъ 1806 г.) относится и начало войны съ Турціей, вызванной возстаніемъ сербовъ (Кара-Георгій) и окончившейся лишь къ 1812 г. Одновременно происходила война и съ Персіей (1803—1813) изъ-за присоединенія къ Россіи Грузіи и Мингреліи, а также война со Швеціей 1808—1809 гг. Эти три войны принесли Россіи нѣсколько новыхъ земель: турецкая — довела наши границы до Прута и Дуная; персидская дала намъ ханства — Бакинское, Кубинское, Дербентское, Нухинское и др.; шведская — всю Финляндію. — Если періодъ съ 1801 по 1810 г., несмотря на многочисленныя войны, былъ все же посвященъ въ значительной степени реформаторской дѣятельности, то все послѣдующее время царствованія А. (1811—1825) было наполнено, гл. обр., борьбой съ Наполеономъ и вмѣшательствомъ Россіи въ дѣла Зап. Европы, гдѣ, благодаря побѣдѣ надъ Наполеономъ, А. претендовалъ на гегемонію. Рѣшительная борьба съ Наполеономъ должна была возникнуть благодаря тому, что соглашеніе съ Францией въ Тильзитѣ не было искреннимъ и сколько-нибудь прочнымъ: А. не могъ забыть своего униженія; Наполеонъ, честолюбіе котораго во много разъ превосходило самолюбіе А., не могъ примириться съ тѣмъ, что есть другой монархъ въ Европѣ, могущій не быть послушнымъ исполнителемъ его велѣній. Внѣшними поводами къ Отечественной войнѣ явился цѣлый рядъ случайныхъ обстоятельствъ: нежеланіе русскаго Двора согласиться на бракъ Наполеона съ В. К. Анною Павловною, оскорбившее Н. (1809); присоединеніе къ французской имперіи владѣній герцога Ольденбургскаго, родственника русскаго Императора, вызвавшее формальный протестъ Россіи, не принятый Франціей; таможенная борьба изъ-за введенія Наполеономъ континентальной системы, хотя и направленной противъ Англіи, но оказавшейся вредной для русской торговли, и нѣкоторые другіе болѣе мелкіе факторы. Войнѣ 1812 г. предшествовало удаленіе отъ дѣлъ Сперанскаго, и этимъ самымъ были окончены попытки преобразованій. Опалой Сперанскаго А. предполагалъ достигнуть успокоенія умовъ русскаго общества (чиновниковъ и дворянъ), весьма враждебно относившагося какъ къ планамъ реформъ и къ личности реформатора, такъ и къ союзу съ Франціей, сторонникомъ котораго быль Сперанскій; А. сознательно пожертвовалъ Сперанскимъ, къ которому были предъявлены завѣдомо несправедливыя обвиненія въ «измѣнѣ» и измѣнническихъ отношеніяхъ съ Наполеономъ, между тѣмъ какъ Сперанскій былъ всего лишь приверженцемъ его реформаторскихъ административныхъ идей. Война 1812 г., послѣдовавшіе затѣмъ походы и войны 1813—1814 гг. (см. русск.-франц. войны) привела къ Вѣнскому конгрессу (см. это сл.), на которомъ была реставрирована карта всей Европы, въ смыслѣ возстановленія по возможности дореволюціонныхъ границъ государствъ. Россія при этомъ пріобрѣла Царство Польское (изъ быв. Герцогства Варшавскаго), получившее значительную автономію и конституцію. Съ 1815 г. чрезвычайное вліяніе на всѣ внутреннія дѣла Россіи пріобрѣтаетъ Аракчеевъ, являющійся въ это время какъ бы вице-императоромъ; А. же, всецѣло занятый ролью спасителя и успокоителя Европы, участвуетъ на всѣхъ международныхъ конгрессахъ, увлекается идеей Священнаго Союза трехъ государей (русск., австрійск. и прусск.) и всѣми силами хлопочетъ о подавленіи всюду мятежнаго духа великой французской революціи, вызвавшей бурную эпоху войнъ и переворотовъ во всѣхъ политическихъ и соціальныхъ отношеніяхъ. Вынеся на своихъ плечахъ всю тяжесть борьбы съ Наполеономъ, принеся крайне тяжкія жертвы для торжества европейскихъ интересовъ, Россія получила слишкомъ мало выгодъ отъ мира; это видно хотя бы изъ того, что по Вѣнскому конгрессу она увеличила свою територію всего лишь на 2100 кв. миль съ 3 мил. народонаселенія, между тѣмъ какъ Австрія и Пруссія въ общей сложности пріобрѣли 4517 кв. миль съ 15 ½ мил. жителей; государствен. дефицита Россіи, по исчисленію проф. Мигулина, достигъ до 35 милл. Такіе результаты чрезвычайнаго напряженія русскихъ силъ, въ связи съ отказомъ пр-ства отъ какихъ бы то ни было либеральныхъ преобразованій, и послѣдовавшія затѣмъ своеобразныя «реформы», въ родѣ военныхъ поселеній, вызывали въ Россіи большое недовольство всѣхъ общественныхъ круговъ, выразившееся впослѣдствіи въ образованіи цѣлаго ряда тайныхъ обществъ, въ броженіи среди войскъ арміи и гвардіи (бунтъ Семеновскаго полка въ 1820 г.), въ волненіяхъ среди крестьянъ и т. п. Большое вниманіе во второй періодъ своего царствованія А. удѣлялъ арміи; вліяніе Аракчеева въ военныхъ дѣлахъ сильно ослаблялось вліяніемъ ген.-ад. кн. П. М. Волконскаго, ненавидѣвшаго Аракчеева, называвшаго его не иначе, какъ «проклятый змѣй», и выражавшаго убѣжденіе, что «извергъ сей губитъ Россію, погубить и Государя». Но и Волконскій, и Закревскій, и Ермоловъ, и Киселевъ и др., въ подобныхъ же выраженіяхъ высказывавшіеся «о вреднѣйшей» дѣятельности Аракчеева, всѣ единодушно признавали невозможность устранить его отъ дѣлъ. Изъ послѣдняго періода царствованія А., въ области общегосударственнаго управленія слѣдуетъ указать на могущественную струю мистицизма и набожности, отразившуюся въ учрежденіи м-ства духовныхъ дѣлъ и народ. просвѣщенія, ввѣреннаго кн. А. Н. Голицыну, въ образованіи Библейскаго общества, въ покровительствѣ всякаго рода піетистическимъ сектамъ и т. п. Торжественное открытіе 15 (27) марта 1818 г. перваго польскаго сейма, въ связи съ проникнутой конституціонными мыслями рѣчью А. и предоставленіемъ автономіи Финляндіи, усилили въ русскихъ интеллигентныхъ кругахъ либеральныя надежды, но дѣйствительность показала, что А: на самомъ дѣлѣ и не думалъ о какой-либо конституціи для Россіи и явно вступилъ на противоположный путь — откровенной реакціи, вызвавшей закрытіе всѣхъ тайныхъ обществъ, торжество Шишкова, Рунича, Магницкаго, арх. Фотія и др. Министромъ иностр. дѣлъ въ послѣдній періодъ былъ гр. Каподистрія, его смѣнилъ въ 1822 г. гр. Нессельроде. Уходъ гр. Каподистрія былъ вызванъ упорнымъ нежеланіемъ А. помочь возставшимъ противъ султана грекамъ, такъ какъ А., по внушеніямъ Меттерниха, смотрѣлъ на возстаніе грековъ исключительно какъ на революціонное движеніе мятежныхъ подданныхъ противъ своего законнаго государя. Въ 1825 г., во время путешествія по Россіи, 19 ноября А. умеръ въ Таганрогѣ послѣ недолгой простудной болѣзни. Послѣдніе дни жизни А. были отравлены полученными имъ свѣдѣніями (доносъ Шервуда и др.) объ обостреніи движенія среди офицеровъ, о замыслахъ ихъ совершить государственный переворотъ и добиться либеральныхъ реформъ. Послѣ смерти А. возникла легенда о томъ, что онъ, якобы, не умеръ въ 1825 г. въ Таганрогѣ, а тайно скрылся и жилъ потомъ подъ видомъ странника «старца Ѳедора Кузьмича» въ теченіе нѣсколькихъ десятковъ лѣтъ въ Томскѣ. Этотъ поступокъ б. будто бы вызванъ усилившимися религіозно-мистическими наклонностями А. и его желаніемъ какъ-нибудь искупить свой грѣхъ — участіе въ замыслахъ противъ отца. Но слѣдуетъ признать, что эта легенда, которой склонялись вѣрить многіе очень серьезные люди, въ родѣ, напримѣръ, извѣстнаго историка-біографа А. — Н. К. Шильдера, тѣмъ не менѣе, есть только легенда, не имѣющая подъ собой сколько-нибудь солидныхъ основаній (см. изслѣдованіе по этому вопросу В. Кн. Николая Михаиловича, «Die Legende vom Tode Kaiser Alexanders I», въ «Beiträge zur russischen Geschichte V. Schiemann» Berl. 1910). — Изъ войнъ, веденныхъ при А., нѣкоторыя были вызваны важными государственными интересами, — такова война со Швеціей 1808—1809 гг., которою закончилась многовѣковая борьба съ нею за обладаніе берегами Балтійскаго моря, столь необходимаго для Россіи. Точно также нельзя не признать согласною съ государственными интересами многолѣтнюю борьбу за упроченіе нашего владычества на Кавказѣ, которая имѣла въ виду твердо обосновать наши границы на югѣ. Всѣ же другія войны А. — войны съ Наполеономъ и съ Турціею являлись или продолженіемъ начатаго еще въ XVIII в., при преемникахъ Петра В., вмѣшательства Россіи въ дѣла Зап. Европы, столь вреднаго для внутренняго развитія русскаго народа, или же вызывались сочувствіемъ къ балканскимъ народностямъ, будучи въ то же время не нужными для собственно русскихъ интересовъ, т. к. послѣ обезпеченія при Екатеринѣ II обладанія сѣверными берегами Чернаго моря, дальнѣйшая борьба съ Турціей представлялась явно излишней. — А. любилъ войну и военное дѣло, хотя очень часто вслухъ выражалъ противоположное мнѣніе. Лично онъ участвовалъ въ войнѣ 1805 г.: былъ обстрѣлянъ впервые въ авангардномъ дѣлѣ у Вишау (16 нояб.), игралъ фактически роль гл-щаго въ битвѣ подъ Аустерлицемъ; онъ безстрашно подвергалъ себя опасности, бросаясь нѣсколько разъ во главѣ гвардейцевъ на ряды французовъ. Его храбрость — внѣ всякаго сомнѣнія, хотя онъ заливался горькими слезами послѣ Аустерлицкаго пораженія, будучи сильно разстроенъ физически и нравственно. Ему не доставало хладнокровія и глазомѣра полководца; онъ это не сразу, но скоро, созналъ: вмѣшиваясь въ 1805 г. очень часто въ военныя распоряженія Кутузова, онъ къ 1807 г. уже пришелъ къ убѣжденію, что онъ не обладаетъ военными талантами и отказался отъ руководительства Бенигсеномъ. Сознаніе отсутствія полководческихъ талантовъ весьма печалило А.: онъ считалъ себя даже «безполезнымъ для своего народа, оттого, что онъ не въ состояніи командовать арміей». Послѣ первой войны съ Наполеономъ, А. чувствовалъ «побитой не столько армію, какъ самого себя» (Де-Местръ). За войну 1805 г. Кавалерская Дума св. Георгія поднесла А-ру знакъ этого ордена 1-й степени, но А. поручилъ объявить Думѣ, «что знаки перваго класса ордена св. Георгія должны быть наградою за распоряженія начальственныя, что онъ не командовалъ, а храброе войско свое привелъ на помощь своего союзника, который всѣми онаго дѣйствіями распоряжалъ по собственнымъ своимъ соображеніямъ, и что потому не думалъ онъ, чтобы все то, что онъ въ семъ случаѣ сдѣлалъ, могло доставить сіе отличіе; что во всѣхъ подвигахъ своихъ раздѣлялъ онъ токмо неустрашимость своихъ войскъ и ни въ какой опасности себя отъ нихъ не отдѣлялъ, и что сколько ни лестно для него изъявленное Кавалерскою Думою желаніе, но, имѣвъ еще единственный случай оказать личную свою храбрость, и въ доказательство, сколь онъ военный орденъ уважаетъ, находитъ теперь приличнымъ принять только знакъ четвертаго класса онаго». — Система воспитанія и обученія войскъ русской арміи при А. I была въ сущности продолженіемъ Павловской системы: мелочи строевой службы точно также ставились на первый планъ, отнимали массу времени, дѣлали весьма тяжкимъ положеніе офицеровъ и особенно солдатъ; жестокія взысканія неумолимо назначались за малѣйшія погрѣшности. А. видѣлъ въ этой муштрѣ причину нашихъ военныхъ успѣховъ и не отступать отъ нея ни въ чемъ, несмотря на то, что многіе обращали его вниманіе на злоупотребленія: профессоръ Парротъ въ письмѣ къ А. въ 1805 г., напр., указывалъ, что «офицеръ тиранитъ солдатъ изъ-за мелочей» и предостерегалъ противъ увлеченія «формой и экзерциціями». Правда, давались иногда предписанія (наприм., циркул. воен. м-ра Барклая-де-Толли 1810 г.) о томъ, что не слѣдуетъ «всю науку, дисциплину и воинскій порядокъ основывать на тѣлесномъ и жестокомъ наказаніи» и обращаться съ солдатами «безчеловѣчно», но они не могли достигать цѣли въ виду усиливавшейся съ каждымъ днемъ парадоманіи и страсти къ муштровкѣ. Можно еще указать на гуманныя наставленія гр. Витгенштейна (предп. г.-л. Гельфрейху 14-го іюля 1817 г.), запрещавшія наказывать тѣлесно нижнихъ чиновъ за ученіе, «особливо же такимъ жестокимъ образомъ, какимъ оно часто дѣлается. Мнѣніе, будто у нихъ нѣтъ честолюбія и будто одни побои на нихъ дѣйствуютъ, есть самое несправедливое и съ истиной несогласное; я самъ командовалъ, говоритъ В., 9 лѣтъ полкомъ и знаю, что можно довести цѣлый полкъ до того, что онъ превосходнымъ образомъ учиться будетъ, не употребляя сихъ жестокихъ наказаній». Были и въ уставахъ запреты тѣлесныхъ наказаній рекрутъ во время ученія, были отдѣльныя лица среди офицеровъ и генераловъ, которыя избѣгали всѣми мѣрами примѣненія палокъ и розогъ, но все это являлось на практикѣ рѣдкимъ исключеніемъ изъ общаго правила. Вотъ что о тогдашнихъ строевой службѣ и военномъ бытѣ пишутъ современники: «Я такихь теперь мыслей о гвардіи, что ее столько у нась учатъ и даже за 10 дней приготовляютъ приказами, какъ проходитъ колоннами, что если гвардіи стать на руки ногами вверхъ, а головою внизъ и маршировать, такъ промаршируютъ, и не мудрено: какъ не научиться всему. Есть у насъ въ числѣ главно-командующихъ танцмейстеры, фехтмейстеры». (В. К. Константинъ Павловичъ, 1817 г.). «Нигдѣ не слышно другого звука, кромѣ ружейныхъ пріемовъ и командныхъ словъ, нигдѣ другого разговора, кромѣ крагъ, ремней и вообще солдатскаго туалета и учебнаго шага. Бывало, вездѣ пѣсни, вездѣ веселье, теперь нигдѣ его не услышишь, вездѣ цицъ-гаузы, и цѣлая армія состоятъ изъ учебныхъ командъ. Чему же учатъ? — Учебному шагу, стойкѣ и проч. Не совѣстно ли старика, котораго ноги исходили десятки тысячъ верстъ, котораго тѣло покрыто ранами, учить наравнѣ съ рекрутомъ, который, конечно, въ короткое время сдѣлается его учителемъ» (генер. Сабанѣевъ, 1820 г.). Даже образованные люди своего времени, какъ, напр., извѣстный декабристъ, командиръ Вятскаго полка полковникъ Пестель, прибѣгали къ тѣлеснымъ наказаніямъ и полагали, что «одна строгость можетъ искоренить давнишнюю лѣнь и сильное нерадѣніе». Жестокости и муштровка приводили къ волненіямъ и даже бунтамъ въ войскахъ; такъ, напр., извѣстный бунтъ л.-г. Семеновскаго полка (въ 1820 г.) былъ вызванъ исключительно безчеловѣчностью командира, полк. Шварца. Сильно возросли и побѣги изъ войскъ солдатъ, которые вслѣдствіе 25-лѣтн. срока службы почти не имѣли надежды уйти въ отставку, дававшуюся лишь безпорочно-служащимъ. Личный офицерскій составь былъ очень плохъ, еще хуже былъ высшій командный составь: составленная въ 1823 г. Киселевымъ для А. характеристика генераловъ 2-й арміи свидѣтельствуетъ, что изъ 30 генераловъ этой арміи 20 безусловно не соотвѣтствовали своему назначенію — по отсутствію всякаго образованія, пьянству, глупости и т. п. Немудрено, что А. былъ очень дурного мнѣнія о высшихъ военныхъ дѣятеляхъ; прусскому королю онъ въ 1820 г. заявилъ, что, онъ «многихъ хотѣлъ прогнать, но на ихъ мѣсто являлись такіе же»; то же самое А. высказывалъ неоднократно и другимъ (де Санглену — въ 1812 г., Энгельгардту, Веллингтону — въ 1815 г. и др.). — Царствованіе А. I принесло много перемѣнъ въ области высшаго военнаго управленія, сравнительно съ предыдущими царствованіями. Выше упомянуто объ учрежденіи министерства военныхъ сухопутныхъ дѣлъ (8 сент. 1802 г.); этой реформой закончилась долгая борьба коллегіальнаго начала въ управленіи съ началомъ единоличнымъ, при чемъ вполнѣ восторжествовало послѣднее. Съ 1802 г. начались преобразованія въ строевомъ управленіи войскъ: въ 1806—1807 гг. была введена дивизіонная организація. Дивизія заключала въ себѣ не только пѣхоту, кавалерію и артиллерію, но и инженерныя войска; число людей въ ней равнялось 17.000 чел.; въ военное время дивизіи сводились въ корпуса (по двѣ дивизіи въ корпусѣ). Одновременно съ этимъ была произведена и реорганизація въ артиллеріи: основною, строевою и хозяйственною артил. единицею была принята рота (12 орудій); всѣ роты одной дивизіи составляли артиллерійскую бригаду того же №, какъ и дивизія; каждая артил. бригада имѣла одинаковый составь: двѣ батарейныя роты, одна легкая рота, одна конная и одна понтонная. Еще раньше, въ 1802 г., послѣдовало отдѣленіе инженерныхъ войскъ отъ артиллеріи, составлявшихъ до того одно вѣдомство. 1805—1806 гг. вызвали къ жизни особый военный институтъ — земское ополченіе (маниф. 30-го нояб. 1806 г.), изъ котораго впослѣдствіи были выдѣлены ратники въ особое подвижное земское войско, въ составѣ 200 т. чел. (1807 г.). Съ 13-го окт. 1808 г. Вязьмитинова въ должности военнаго министра замѣнилъ гр. Аракчеевъ. Свою дѣятельность послѣдній началъ съ уничтоженія независимости военно-походной Е. В. канцеляріи и генералъ-аудиторіата, которыя ему удалось вполнѣ подчинить военному министру, но попытки его упорядочить веденіе дѣлъ въ еще существовавшей военной коллегіи не привели къ какимъ-либо результатамъ. Управленіе воен. м-вомъ Аракчеева было непродолжительно: при учрежденіи 1-го янв. 1810 г. Г. Совѣта Аракчеевъ получилъ назначеніе на постъ предсѣдателя д-та военныхъ дѣлъ Г. Совѣта, находя, что онъ «самъ будетъ лучше дядькою, нежели надъ собой имѣть дядьку». Военнымъ министромъ былъ назначенъ ген. М. Б. Барклай-де-Толли. При немъ продолжались въ воен. м-вѣ работы по преобразованію воен. управленія, начатыя при Аракчеевѣ. Нѣсколько помогло дѣлу учрежденіе особой комиссіи для составленія военныхъ уставовъ и уложеній (9-го марта 1811 г.), во главѣ съ М. Л. Магницкимъ; благодаря связямъ этой комиссіи съ общими законодательными работами Сперанскаго, Магницкому удалось выработать «учрежденіе военнаго министерства», утвержденное въ 1812 г. Военная коллегія съ этого времени окончательно прекратила свое существованіе; во главѣ в. м-ва была поставлена единоличная власть министра; раздѣлялось м-ство на семь департаментовъ (артил., инжен., инспект., аудит., комиссаріат., провіант. и медиц.), канцелярію м-ра и особыя установленія (в.-топограф. депо, дежурство по рекрутской части, в.-ученый комитетъ и т. п.). Затѣмъ былъ учрежденъ особый совѣщательный органъ — совѣтъ воен. м-ра. Одновременно было издано «учрежденіе для управленія большой дѣйствующей арміей», составленное комиссіей Магницкаго подъ сильнымъ вліяніемъ тогдашняго французскаго законодательства. Въ отношеніи строевого управленія войскъ при Барклаѣ было принято не мало мѣръ: къ окт. 1810 г. были сформированы корпуса; вмѣстѣ съ введеніемъ корпусной организаціи, изъ состава дивизіи были выдѣлены особыя кавалерійскія дивизіи (2 кирасирскія и 2 легкокавалерійскія); прежнія дивизіи получили названіе пѣхотныхъ. Затѣмъ въ 1811 г. была сформирована особая внутренняя стража. Не мало усилій Барклай сдѣлалъ для усиленія численности русской арміи, доведенной при немъ съ 600 т. чел. до 1 мил. 275 т. чел., считая ополченцевъ (1812 г.). Въ мар. 1812 г. Барклай былъ отправленъ въ дѣйствующую армію; замѣстителемъ его подъ названіемъ «управляющаго департаментами военнаго министерства» явился ген.-л. кн. А. И. Горчаковъ I, который былъ нѣсколько ограниченъ въ своихъ правахъ сравнительно съ предшественниками: такъ, онъ не имѣлъ права личнаго всеподданнѣйшаго доклада, права самостоятельнаго заключенія контрактовъ на подряды и поставки и т. п. Какъ обнаружили послѣдующія событія, недовѣріе къ кн. Горчакову имѣло полное основаніе: о его дѣятельности по обезпеченію продовольствія арміи и личныхъ злоупотребленіяхъ въ этой области была образована слѣдств. комиссія, согласно съ которой Г. Совѣтъ призналъ Горчакова «подлежащимъ отвѣтственности», отъ чего его избавила лишь смерть. Въ 1815 г. высшее управленіе воен. м-вомъ, по личной иниціативѣ А., было радикально преобразовано на началахъ учрежденія для управленія большою дѣйствующей арміей 1812 г. Во главѣ воен. вѣдомства былъ поставленъ начальникъ гл. штаба Е. И. В. ген.-адъют. кн. П. М. Волконскій, являвшійся докладчикомъ государю по всѣмъ военнымъ дѣламъ. Въ подчиненіи начальника гл. штаба находился воен. м-ръ, область вѣдѣнія котораго была ограничена, гл. обр., хозяйственной стороной воен. управленія. Кромѣ начальника гл. шт. и воен. м-ра, очень близко къ военнымъ дѣламъ стоялъ и всесильный глав. начальникъ военныхъ поселеній Аракчеевъ. Воен. м-ромъ при этомъ преобразованіи былъ назначенъ ген.-ад. П. П. Коновницынъ. При управленіи воен. вѣдомствомъ кн. Волконскаго было принято не мало очень важныхъ организаціонныхъ мѣръ: квартирмейстерская часть (часть ген. шт.) была впервые включена въ составъ центральнаго воен. упр-ія, было основано училище для колонновожатыхъ — зародышъ воен. академіи, учрежденъ корпусъ топографовъ, учреждены ген.-инспекціи артиллеріи и инженеровъ. Строевыя войска были раздѣлены на двѣ арміи и пять отдѣльныхъ корпусовъ (Финл., Литов., Грузинскій, потомъ переименованный въ Кавказскій, Оренбургскій и Сибирскій). Отдѣльно была поставлена польская армія и земли казачьихъ войскъ. Цѣлый рядъ отдѣльныхъ положеній — о провіантскомъ управленіи (1816 г.), объ управленіи артиллеріею (1817 г.), объ инженерномъ корпусѣ (1819 г.) и др. — относится къ этому же времени. Въ 1823 г. кн. Волконскій былъ замѣщенъ ген.-ад., бар. И. И. Дибичемъ. Гр. Коновницына на посту военнаго министра еще раньше смѣнилъ ген.-ад. П. И. Меллеръ-Закомельскій; въ 1823 г. преемникомъ послѣдняго былъ сдѣланъ ген.-отъ-инф. Татищевъ. При Дибичѣ не было предпринято сколько-нибудь выдающихся преобразованій, можно отмѣтить только измѣненіе положенія о совѣтѣ воен. м-ра, игравшемъ незначительную роль такихъ же совѣтовъ при прочихъ министерствахъ и не имѣвшемъ какого-либо законодательнаго значенія, и изданіе новаго положенія объ управленіи артиллеріею (1824 г.). — Личность А. I представляется въ высшей степени интересной. Онъ стоялъ въ центрѣ многихъ великихъ событій, придавшихъ его царствованію «характеръ увлекательнаго интереса и изумительнаго величія». Прежде всего, въ психологіи А. поражаетъ двойственность, о причинахъ которой выше уже говорилось. Съ именемъ А. неразрывны представленія объ его стремленіяхъ къ политической свободѣ, объ его симпатіяхъ къ либерализму и сентиментализму. Но одновременно съ этимъ у него была очень прочная привычка къ самовластію. Одинъ изъ весьма близкихъ къ А. людей — кн. А. Чарторижскій, писалъ, что «императоръ любитъ внѣшнія формы свободы, какъ можно любить представленіе. Онъ любовался собою при внѣшнемъ видѣ либеральнаго правленія, потому что это льстило его тщеславію; но кромѣ формы и внѣшности, онъ ничего не хотѣлъ и ничуть не былъ расположенъ терпѣть, чтобы онѣ обратились въ дѣйствительность; однимъ словомъ, онъ охотно согласился бы на то, чтобы каждый былъ свободенъ, лишь бы всѣ добровольно исполняли одну только его волю». Въ душѣ А. уживались не только искренній конституціонализмъ, выразившійся въ дарованіи свободныхъ учрежденій Польшѣ и Финляндіи, со столь же искреннимъ самодержавіемъ, не позволившимъ ему согласиться даже на скромную реформу Сперанскаго, но въ немъ въ то же самое время мирно уживались и теоретическая любовь къ человѣчеству, и практическое презрѣніе къ людямъ. Обладая сравнительно малой энергіей и не особенно сильной волей, онъ съ точки зрѣнія фаталиста смотрѣлъ на событія, стараясь по возможности въ нихъ не вмѣшиваться, и очень неохотно, особенно во вторую половину жизни, бралъ на себя иниціативу и рѣшеніе. Невысокій нравственный и умственный уровень современнаго А-ру русскаго общества, крупныя злоупотребленія во всѣхъ сферахъ службы, явныя хищенія казеннаго имущества, — все это съ каждымъ годомъ все болѣе и болѣе развивало въ А. скептицизмъ по отношенію къ людямъ и убивало вѣру въ плодотворность какихъ бы то ни было реформъ. Побѣда надъ Наполеономъ, въ которомъ А. видѣлъ олицетворение злого начала, а себя считалъ, не безъ вліянія лести окружающихъ, Божіимъ посланникомъ, предназначеннымъ Провидѣніемъ для торжества справедливости, усилило ростъ мистицизма и набожности, пышно расцвѣтшіе въ послѣдніе годы царствованія, въ связи съ нѣкоторыми душевными терзаніями и неудачами семейной обстановки. Русское общество встрѣтило вступленіе на престолъ А. бурными ликованіями; первые годы царствованія всѣ были полны свѣтлыми надеждами, но долгіе годы войнъ, фактическій отказъ А. отъ стремленій его юности, тяжелыя экономическія условія жизни всѣхъ сословій государства, свирѣпый деспотизмъ Аракчеева — все это измѣнило отношенія къ А. его народа, и въ послѣдніе годы жизни А. уже никто отъ него ничего не ожидалъ. Потомство скоро поняло характеръ А. «Императоръ А. I, — писалъ А. В. Никитенко, — быль человѣкъ съ честными намѣреніями и возвышеннымъ образомъ мыслей, но ума не глубокаго и шаткой воли. Такого рода люди всегда искренно расположены къ добру и готовы его дѣлать, доколѣ имъ улыбается счастіе. Но возникаютъ на ихъ пути трудности — а это неизбѣжно — и они теряются, падаютъ духомъ, раскаиваются въ своихъ прежнихъ широкихъ и благихъ замыслахъ. Роль ихъ требуетъ великихъ дѣлъ, а имъ отказано въ органѣ, посредствомъ котораго тѣ совершаются, — въ характерѣ». Точно такъ же относятся къ личности А. и современные историки. Проф. Н. Н. Ѳирсовъ (Спб. 1910 г.) называетъ его «глубоко несчастнымъ человѣкомъ», «благожелательнымъ неудачникомъ на тронѣ», «коронованнымъ Гамлетомъ» (по выраженію Герцена), «моральной жертвой всей русской исторіи XVIII вѣка», — благодаря отсутствію воли и глубокому впечатлѣнію отъ ужаснаго событія 11 марта 1801 г., которое фактически отдало его во власть того слоя русскаго общества, который онъ въ душѣ презиралъ, и нелюбовь къ которому перенесъ впослѣдствіи на Россію и все русское. Еще суровѣе отзывается объ А. Великій Князь Николай Михаиловичъ (Ист. Вѣст., 1910, V), подчеркивая въ немъ «чрезмѣрную скрытность, недовѣріе къ людямъ, иногда зависть къ успѣхамъ другихъ»…, заставляющія «строго отнестись къ его дѣятельности и къ его характеру». Интересы Россіи не всегда были интересами А.: онъ былъ чуждъ національной политики; его больше интересовали дѣла Европы, чѣмъ Россіи, и онъ, не задумываясь, рѣшался на войну изъ-за нѣжныхъ чувствъ къ прусской королевской четѣ, жертвуя русской кровью. Эпоха А. не принесла Россіи счастья и не поставила ее на рельсы новой жизни. — (Литература объ А. I очень обширна. Главнѣйшіе труды: М. И. Богдановичъ. Исторія Имп-ра А-ра I. Спб. 1869—1871; С. М. Соловьевъ. Имп. А. I (Политика. Дипломатія). Спб. 1877; А. Н. Цыпинъ. Обществ. движеніе при А. I. Спб. 1871; Н. К. Шильдеръ. Имп. А. I. Его жизнь и царствованіе. Спб. 1898; В. И. Семевскій. Политич. и обществ. идеи декабристовъ. Спб. 1909 г.; проф. Шиманъ. Алекс. I, перев. съ нѣм. М., 1908; А. Вандаль. Наполеонъ и Алекс. I, перев. съ фр., т. I. Спб., 1910 г.).
Хотя Австрія и Пруссія сильно колебались, труся передъ Наполеономъ, но А. твердо рѣшилъ начать борьбу. Въ 1805 г. Россія, Швеція, Англія и Австрія составили коалицию, и къ осени начались военныя дѣйствія. Неудача при Аустерлицѣ разорвала коалицію: Австрія немедленно отпала и русскимъ пришлось заключить перемиріе. Но мира съ Наполеономъ А. не желалъ; съ начала 1806 г. было приступлено къ усиленію оборонительныхъ средствъ Россіи; прежде всего пришлось укомплектовать сильно разстроенную продолжительнымъ походомъ армію, въ которой къ тому же появились эпидеміи. Еще во время похода наши войска голодали, не имѣли сапогъ, у нихъ появился упадокъ духа, нѣкоторая распущенность и недовольство, выразившееся, между прочимъ, въ томъ, что въ Ольмюцѣ 16 ноября 1805 г. А. былъ очень холодно и «въ глубокомъ молчаніи» встрѣченъ своей арміей. Поэтому нужно было употребить не мало усилій для подготовленія арміи къ новой войнѣ, которой А. жаждалъ какъ реванша за Аустерлицъ. Распаденіе коалиціи, смерть Питта, сближеніе Пруссіи съ Франціей, хотя и побудили А. лѣтомъ 1806 г. отправить въ Парижъ Убри для мирныхъ переговоровъ, но подписанный этимъ уполномоченнымъ мирный трактатъ А. не ратификовалъ, найдя его «противнымъ чести и обязанностямъ Россіи въ разсужденіи союзниковъ ея, безопасности государства и общаго спокойствія Европы». Вмѣстѣ съ тѣмъ, въ виду неудовольствія Фридриха-Вильгельма противъ Наполеона, А., вѣрный дружбѣ съ королемъ Пруссіи, вновь сблизился съ нимъ, несмотря на весьма двусмысленное поведеніе Пруссіи въ 1805 г. На этотъ разъ вліяніе А. возобладало въ Пруссіи: она внезапно отказалась отъ мирной политики и, вспомнивъ завѣты Фридриха В., потребовала отъ Франціи вывода ея войскъ изъ Германіи. Въ отвѣтъ на этотъ вызовъ Наполеонъ 24 сент. 1806 г. объявилъ войну Пруссіи и черезъ восемь дней сокрушилъ ее ударомъ подъ Іеной. Однако пораженіе Пруссіи не остановило А.: 16 ноября 1806 г. онъ объявилъ о начатіи войны съ французами. Эта война, объявленная Св. Синодомъ народной, направленной противъ Бонапарта, какъ гонителя православной церкви, мечтавшаго провозгласить себя Мессіей, окончилась также неблагопріятно для Россіи Тильзитскимъ миромъ, давшимъ, впрочемъ, Россіи Бѣлостокскую область. Этимъ же миромъ была возстановлена Наполеономъ Польша подъ названіемъ Великаго Герцогства Варшавскаго. Къ этому же періоду (конецъ 1806 г.) относится и начало войны съ Турціей, вызванной возстаніемъ сербовъ (Кара-Георгій) и окончившейся лишь къ 1812 г. Одновременно происходила война и съ Персіей (1803—1813) изъ-за присоединенія къ Россіи Грузіи и Мингреліи, а также война со Швеціей 1808—1809 гг. Эти три войны принесли Россіи нѣсколько новыхъ земель: турецкая — довела наши границы до Прута и Дуная; персидская дала намъ ханства — Бакинское, Кубинское, Дербентское, Нухинское и др.; шведская — всю Финляндію. — Если періодъ съ 1801 по 1810 г., несмотря на многочисленныя войны, былъ все же посвященъ въ значительной степени реформаторской дѣятельности, то все послѣдующее время царствованія А. (1811—1825) было наполнено, гл. обр., борьбой съ Наполеономъ и вмѣшательствомъ Россіи въ дѣла Зап. Европы, гдѣ, благодаря побѣдѣ надъ Наполеономъ, А. претендовалъ на гегемонію. Рѣшительная борьба съ Наполеономъ должна была возникнуть благодаря тому, что соглашеніе съ Францией въ Тильзитѣ не было искреннимъ и сколько-нибудь прочнымъ: А. не могъ забыть своего униженія; Наполеонъ, честолюбіе котораго во много разъ превосходило самолюбіе А., не могъ примириться съ тѣмъ, что есть другой монархъ въ Европѣ, могущій не быть послушнымъ исполнителемъ его велѣній. Внѣшними поводами къ Отечественной войнѣ явился цѣлый рядъ случайныхъ обстоятельствъ: нежеланіе русскаго Двора согласиться на бракъ Наполеона съ В. К. Анною Павловною, оскорбившее Н. (1809); присоединеніе къ французской имперіи владѣній герцога Ольденбургскаго, родственника русскаго Императора, вызвавшее формальный протестъ Россіи, не принятый Франціей; таможенная борьба изъ-за введенія Наполеономъ континентальной системы, хотя и направленной противъ Англіи, но оказавшейся вредной для русской торговли, и нѣкоторые другіе болѣе мелкіе факторы. Войнѣ 1812 г. предшествовало удаленіе отъ дѣлъ Сперанскаго, и этимъ самымъ были окончены попытки преобразованій. Опалой Сперанскаго А. предполагалъ достигнуть успокоенія умовъ русскаго общества (чиновниковъ и дворянъ), весьма враждебно относившагося какъ къ планамъ реформъ и къ личности реформатора, такъ и къ союзу съ Франціей, сторонникомъ котораго быль Сперанскій; А. сознательно пожертвовалъ Сперанскимъ, къ которому были предъявлены завѣдомо несправедливыя обвиненія въ «измѣнѣ» и измѣнническихъ отношеніяхъ съ Наполеономъ, между тѣмъ какъ Сперанскій былъ всего лишь приверженцемъ его реформаторскихъ административныхъ идей. Война 1812 г., послѣдовавшіе затѣмъ походы и войны 1813—1814 гг. (см. русск.-франц. войны) привела къ Вѣнскому конгрессу (см. это сл.), на которомъ была реставрирована карта всей Европы, въ смыслѣ возстановленія по возможности дореволюціонныхъ границъ государствъ. Россія при этомъ пріобрѣла Царство Польское (изъ быв. Герцогства Варшавскаго), получившее значительную автономію и конституцію. Съ 1815 г. чрезвычайное вліяніе на всѣ внутреннія дѣла Россіи пріобрѣтаетъ Аракчеевъ, являющійся въ это время какъ бы вице-императоромъ; А. же, всецѣло занятый ролью спасителя и успокоителя Европы, участвуетъ на всѣхъ международныхъ конгрессахъ, увлекается идеей Священнаго Союза трехъ государей (русск., австрійск. и прусск.) и всѣми силами хлопочетъ о подавленіи всюду мятежнаго духа великой французской революціи, вызвавшей бурную эпоху войнъ и переворотовъ во всѣхъ политическихъ и соціальныхъ отношеніяхъ. Вынеся на своихъ плечахъ всю тяжесть борьбы съ Наполеономъ, принеся крайне тяжкія жертвы для торжества европейскихъ интересовъ, Россія получила слишкомъ мало выгодъ отъ мира; это видно хотя бы изъ того, что по Вѣнскому конгрессу она увеличила свою територію всего лишь на 2100 кв. миль съ 3 мил. народонаселенія, между тѣмъ какъ Австрія и Пруссія въ общей сложности пріобрѣли 4517 кв. миль съ 15 ½ мил. жителей; государствен. дефицита Россіи, по исчисленію проф. Мигулина, достигъ до 35 милл. Такіе результаты чрезвычайнаго напряженія русскихъ силъ, въ связи съ отказомъ пр-ства отъ какихъ бы то ни было либеральныхъ преобразованій, и послѣдовавшія затѣмъ своеобразныя «реформы», въ родѣ военныхъ поселеній, вызывали въ Россіи большое недовольство всѣхъ общественныхъ круговъ, выразившееся впослѣдствіи въ образованіи цѣлаго ряда тайныхъ обществъ, въ броженіи среди войскъ арміи и гвардіи (бунтъ Семеновскаго полка въ 1820 г.), въ волненіяхъ среди крестьянъ и т. п. Большое вниманіе во второй періодъ своего царствованія А. удѣлялъ арміи; вліяніе Аракчеева въ военныхъ дѣлахъ сильно ослаблялось вліяніемъ ген.-ад. кн. П. М. Волконскаго, ненавидѣвшаго Аракчеева, называвшаго его не иначе, какъ «проклятый змѣй», и выражавшаго убѣжденіе, что «извергъ сей губитъ Россію, погубить и Государя». Но и Волконскій, и Закревскій, и Ермоловъ, и Киселевъ и др., въ подобныхъ же выраженіяхъ высказывавшіеся «о вреднѣйшей» дѣятельности Аракчеева, всѣ единодушно признавали невозможность устранить его отъ дѣлъ. Изъ послѣдняго періода царствованія А., въ области общегосударственнаго управленія слѣдуетъ указать на могущественную струю мистицизма и набожности, отразившуюся въ учрежденіи м-ства духовныхъ дѣлъ и народ. просвѣщенія, ввѣреннаго кн. А. Н. Голицыну, въ образованіи Библейскаго общества, въ покровительствѣ всякаго рода піетистическимъ сектамъ и т. п. Торжественное открытіе 15 (27) марта 1818 г. перваго польскаго сейма, въ связи съ проникнутой конституціонными мыслями рѣчью А. и предоставленіемъ автономіи Финляндіи, усилили въ русскихъ интеллигентныхъ кругахъ либеральныя надежды, но дѣйствительность показала, что А: на самомъ дѣлѣ и не думалъ о какой-либо конституціи для Россіи и явно вступилъ на противоположный путь — откровенной реакціи, вызвавшей закрытіе всѣхъ тайныхъ обществъ, торжество Шишкова, Рунича, Магницкаго, арх. Фотія и др. Министромъ иностр. дѣлъ въ послѣдній періодъ былъ гр. Каподистрія, его смѣнилъ въ 1822 г. гр. Нессельроде. Уходъ гр. Каподистрія былъ вызванъ упорнымъ нежеланіемъ А. помочь возставшимъ противъ султана грекамъ, такъ какъ А., по внушеніямъ Меттерниха, смотрѣлъ на возстаніе грековъ исключительно какъ на революціонное движеніе мятежныхъ подданныхъ противъ своего законнаго государя. Въ 1825 г., во время путешествія по Россіи, 19 ноября А. умеръ въ Таганрогѣ послѣ недолгой простудной болѣзни. Послѣдніе дни жизни А. были отравлены полученными имъ свѣдѣніями (доносъ Шервуда и др.) объ обостреніи движенія среди офицеровъ, о замыслахъ ихъ совершить государственный переворотъ и добиться либеральныхъ реформъ. Послѣ смерти А. возникла легенда о томъ, что онъ, якобы, не умеръ въ 1825 г. въ Таганрогѣ, а тайно скрылся и жилъ потомъ подъ видомъ странника «старца Ѳедора Кузьмича» въ теченіе нѣсколькихъ десятковъ лѣтъ въ Томскѣ. Этотъ поступокъ б. будто бы вызванъ усилившимися религіозно-мистическими наклонностями А. и его желаніемъ какъ-нибудь искупить свой грѣхъ — участіе въ замыслахъ противъ отца. Но слѣдуетъ признать, что эта легенда, которой склонялись вѣрить многіе очень серьезные люди, въ родѣ, напримѣръ, извѣстнаго историка-біографа А. — Н. К. Шильдера, тѣмъ не менѣе, есть только легенда, не имѣющая подъ собой сколько-нибудь солидныхъ основаній (см. изслѣдованіе по этому вопросу В. Кн. Николая Михаиловича, «Die Legende vom Tode Kaiser Alexanders I», въ «Beiträge zur russischen Geschichte V. Schiemann» Berl. 1910). — Изъ войнъ, веденныхъ при А., нѣкоторыя были вызваны важными государственными интересами, — такова война со Швеціей 1808—1809 гг., которою закончилась многовѣковая борьба съ нею за обладаніе берегами Балтійскаго моря, столь необходимаго для Россіи. Точно также нельзя не признать согласною съ государственными интересами многолѣтнюю борьбу за упроченіе нашего владычества на Кавказѣ, которая имѣла въ виду твердо обосновать наши границы на югѣ. Всѣ же другія войны А. — войны съ Наполеономъ и съ Турціею являлись или продолженіемъ начатаго еще въ XVIII в., при преемникахъ Петра В., вмѣшательства Россіи въ дѣла Зап. Европы, столь вреднаго для внутренняго развитія русскаго народа, или же вызывались сочувствіемъ къ балканскимъ народностямъ, будучи въ то же время не нужными для собственно русскихъ интересовъ, т. к. послѣ обезпеченія при Екатеринѣ II обладанія сѣверными берегами Чернаго моря, дальнѣйшая борьба съ Турціей представлялась явно излишней. — А. любилъ войну и военное дѣло, хотя очень часто вслухъ выражалъ противоположное мнѣніе. Лично онъ участвовалъ въ войнѣ 1805 г.: былъ обстрѣлянъ впервые въ авангардномъ дѣлѣ у Вишау (16 нояб.), игралъ фактически роль гл-щаго въ битвѣ подъ Аустерлицемъ; онъ безстрашно подвергалъ себя опасности, бросаясь нѣсколько разъ во главѣ гвардейцевъ на ряды французовъ. Его храбрость — внѣ всякаго сомнѣнія, хотя онъ заливался горькими слезами послѣ Аустерлицкаго пораженія, будучи сильно разстроенъ физически и нравственно. Ему не доставало хладнокровія и глазомѣра полководца; онъ это не сразу, но скоро, созналъ: вмѣшиваясь въ 1805 г. очень часто въ военныя распоряженія Кутузова, онъ къ 1807 г. уже пришелъ къ убѣжденію, что онъ не обладаетъ военными талантами и отказался отъ руководительства Бенигсеномъ. Сознаніе отсутствія полководческихъ талантовъ весьма печалило А.: онъ считалъ себя даже «безполезнымъ для своего народа, оттого, что онъ не въ состояніи командовать арміей». Послѣ первой войны съ Наполеономъ, А. чувствовалъ «побитой не столько армію, какъ самого себя» (Де-Местръ). За войну 1805 г. Кавалерская Дума св. Георгія поднесла А-ру знакъ этого ордена 1-й степени, но А. поручилъ объявить Думѣ, «что знаки перваго класса ордена св. Георгія должны быть наградою за распоряженія начальственныя, что онъ не командовалъ, а храброе войско свое привелъ на помощь своего союзника, который всѣми онаго дѣйствіями распоряжалъ по собственнымъ своимъ соображеніямъ, и что потому не думалъ онъ, чтобы все то, что онъ въ семъ случаѣ сдѣлалъ, могло доставить сіе отличіе; что во всѣхъ подвигахъ своихъ раздѣлялъ онъ токмо неустрашимость своихъ войскъ и ни въ какой опасности себя отъ нихъ не отдѣлялъ, и что сколько ни лестно для него изъявленное Кавалерскою Думою желаніе, но, имѣвъ еще единственный случай оказать личную свою храбрость, и въ доказательство, сколь онъ военный орденъ уважаетъ, находитъ теперь приличнымъ принять только знакъ четвертаго класса онаго». — Система воспитанія и обученія войскъ русской арміи при А. I была въ сущности продолженіемъ Павловской системы: мелочи строевой службы точно также ставились на первый планъ, отнимали массу времени, дѣлали весьма тяжкимъ положеніе офицеровъ и особенно солдатъ; жестокія взысканія неумолимо назначались за малѣйшія погрѣшности. А. видѣлъ въ этой муштрѣ причину нашихъ военныхъ успѣховъ и не отступать отъ нея ни въ чемъ, несмотря на то, что многіе обращали его вниманіе на злоупотребленія: профессоръ Парротъ въ письмѣ къ А. въ 1805 г., напр., указывалъ, что «офицеръ тиранитъ солдатъ изъ-за мелочей» и предостерегалъ противъ увлеченія «формой и экзерциціями». Правда, давались иногда предписанія (наприм., циркул. воен. м-ра Барклая-де-Толли 1810 г.) о томъ, что не слѣдуетъ «всю науку, дисциплину и воинскій порядокъ основывать на тѣлесномъ и жестокомъ наказаніи» и обращаться съ солдатами «безчеловѣчно», но они не могли достигать цѣли въ виду усиливавшейся съ каждымъ днемъ парадоманіи и страсти къ муштровкѣ. Можно еще указать на гуманныя наставленія гр. Витгенштейна (предп. г.-л. Гельфрейху 14-го іюля 1817 г.), запрещавшія наказывать тѣлесно нижнихъ чиновъ за ученіе, «особливо же такимъ жестокимъ образомъ, какимъ оно часто дѣлается. Мнѣніе, будто у нихъ нѣтъ честолюбія и будто одни побои на нихъ дѣйствуютъ, есть самое несправедливое и съ истиной несогласное; я самъ командовалъ, говоритъ В., 9 лѣтъ полкомъ и знаю, что можно довести цѣлый полкъ до того, что онъ превосходнымъ образомъ учиться будетъ, не употребляя сихъ жестокихъ наказаній». Были и въ уставахъ запреты тѣлесныхъ наказаній рекрутъ во время ученія, были отдѣльныя лица среди офицеровъ и генераловъ, которыя избѣгали всѣми мѣрами примѣненія палокъ и розогъ, но все это являлось на практикѣ рѣдкимъ исключеніемъ изъ общаго правила. Вотъ что о тогдашнихъ строевой службѣ и военномъ бытѣ пишутъ современники: «Я такихь теперь мыслей о гвардіи, что ее столько у нась учатъ и даже за 10 дней приготовляютъ приказами, какъ проходитъ колоннами, что если гвардіи стать на руки ногами вверхъ, а головою внизъ и маршировать, такъ промаршируютъ, и не мудрено: какъ не научиться всему. Есть у насъ въ числѣ главно-командующихъ танцмейстеры, фехтмейстеры». (В. К. Константинъ Павловичъ, 1817 г.). «Нигдѣ не слышно другого звука, кромѣ ружейныхъ пріемовъ и командныхъ словъ, нигдѣ другого разговора, кромѣ крагъ, ремней и вообще солдатскаго туалета и учебнаго шага. Бывало, вездѣ пѣсни, вездѣ веселье, теперь нигдѣ его не услышишь, вездѣ цицъ-гаузы, и цѣлая армія состоятъ изъ учебныхъ командъ. Чему же учатъ? 
.jpg)
.jpg)
Хотя Австрія и Пруссія сильно колебались, труся передъ Наполеономъ, но А. твердо рѣшилъ начать борьбу. Въ 1805 г. Россія, Швеція, Англія и Австрія составили коалицию, и къ осени начались военныя дѣйствія. Неудача при Аустерлицѣ разорвала коалицію: Австрія немедленно отпала и русскимъ пришлось заключить перемиріе. Но мира съ Наполеономъ А. не желалъ; съ начала 1806 г. было приступлено къ усиленію оборонительныхъ средствъ Россіи; прежде всего пришлось укомплектовать сильно разстроенную продолжительнымъ походомъ армію, въ которой къ тому же появились эпидеміи. Еще во время похода наши войска голодали, не имѣли сапогъ, у нихъ появился упадокъ духа, нѣкоторая распущенность и недовольство, выразившееся, между прочимъ, въ томъ, что въ Ольмюцѣ 16 ноября 1805 г. А. былъ очень холодно и «въ глубокомъ молчаніи» встрѣченъ своей арміей. Поэтому нужно было употребить не мало усилій для подготовленія арміи къ новой войнѣ, которой А. жаждалъ какъ реванша за Аустерлицъ. Распаденіе коалиціи, смерть Питта, сближеніе Пруссіи съ Франціей, хотя и побудили А. лѣтомъ 1806 г. отправить въ Парижъ Убри для мирныхъ переговоровъ, но подписанный этимъ уполномоченнымъ мирный трактатъ А. не ратификовалъ, найдя его «противнымъ чести и обязанностямъ Россіи въ разсужденіи союзниковъ ея, безопасности государства и общаго спокойствія Европы». Вмѣстѣ съ тѣмъ, въ виду неудовольствія Фридриха-Вильгельма противъ Наполеона, А., вѣрный дружбѣ съ королемъ Пруссіи, вновь сблизился съ нимъ, несмотря на весьма двусмысленное поведеніе Пруссіи въ 1805 г. На этотъ разъ вліяніе А. возобладало въ Пруссіи: она внезапно отказалась отъ мирной политики и, вспомнивъ завѣты Фридриха В., потребовала отъ Франціи вывода ея войскъ изъ Германіи. Въ отвѣтъ на этотъ вызовъ Наполеонъ 24 сент. 1806 г. объявилъ войну Пруссіи и черезъ восемь дней сокрушилъ ее ударомъ подъ Іеной. Однако пораженіе Пруссіи не остановило А.: 16 ноября 1806 г. онъ объявилъ о начатіи войны съ французами. Эта война, объявленная Св. Синодомъ народной, направленной противъ Бонапарта, какъ гонителя православной церкви, мечтавшаго провозгласить себя Мессіей, окончилась также неблагопріятно для Россіи Тильзитскимъ миромъ, давшимъ, впрочемъ, Россіи Бѣлостокскую область. Этимъ же миромъ была возстановлена Наполеономъ Польша подъ названіемъ Великаго Герцогства Варшавскаго. Къ этому же періоду (конецъ 1806 г.) относится и начало войны съ Турціей, вызванной возстаніемъ сербовъ (Кара-Георгій) и окончившейся лишь къ 1812 г. Одновременно происходила война и съ Персіей (1803—1813) изъ-за присоединенія къ Россіи Грузіи и Мингреліи, а также война со Швеціей 1808—1809 гг. Эти три войны принесли Россіи нѣсколько новыхъ земель: турецкая — довела наши границы до Прута и Дуная; персидская дала намъ ханства — Бакинское, Кубинское, Дербентское, Нухинское и др.; шведская — всю Финляндію. — Если періодъ съ 1801 по 1810 г., несмотря на многочисленныя войны, былъ все же посвященъ въ значительной степени реформаторской дѣятельности, то все послѣдующее время царствованія А. (1811—1825) было наполнено, гл. обр., борьбой съ Наполеономъ и вмѣшательствомъ Россіи въ дѣла Зап. Европы, гдѣ, благодаря побѣдѣ надъ Наполеономъ, А. претендовалъ на гегемонію. Рѣшительная борьба съ Наполеономъ должна была возникнуть благодаря тому, что соглашеніе съ Францией въ Тильзитѣ не было искреннимъ и сколько-нибудь прочнымъ: А. не могъ забыть своего униженія; Наполеонъ, честолюбіе котораго во много разъ превосходило самолюбіе А., не могъ примириться съ тѣмъ, что есть другой монархъ въ Европѣ, могущій не быть послушнымъ исполнителемъ его велѣній. Внѣшними поводами къ Отечественной войнѣ явился цѣлый рядъ случайныхъ обстоятельствъ: нежеланіе русскаго Двора согласиться на бракъ Наполеона съ В. К. Анною Павловною, оскорбившее Н. (1809); присоединеніе къ французской имперіи владѣній герцога Ольденбургскаго, родственника русскаго Императора, вызвавшее формальный протестъ Россіи, не принятый Франціей; таможенная борьба изъ-за введенія Наполеономъ континентальной системы, хотя и направленной противъ Англіи, но оказавшейся вредной для русской торговли, и нѣкоторые другіе болѣе мелкіе факторы. Войнѣ 1812 г. предшествовало удаленіе отъ дѣлъ Сперанскаго, и этимъ самымъ были окончены попытки преобразованій. Опалой Сперанскаго А. предполагалъ достигнуть успокоенія умовъ русскаго общества (чиновниковъ и дворянъ), весьма враждебно относившагося какъ къ планамъ реформъ и къ личности реформатора, такъ и къ союзу съ Франціей, сторонникомъ котораго быль Сперанскій; А. сознательно пожертвовалъ Сперанскимъ, къ которому были предъявлены завѣдомо несправедливыя обвиненія въ «измѣнѣ» и измѣнническихъ отношеніяхъ съ Наполеономъ, между тѣмъ какъ Сперанскій былъ всего лишь приверженцемъ его реформаторскихъ административныхъ идей. Война 1812 г., послѣдовавшіе затѣмъ походы и войны 1813—1814 гг. (см. русск.-франц. войны) привела къ Вѣнскому конгрессу (см. это сл.), на которомъ была реставрирована карта всей Европы, въ смыслѣ возстановленія по возможности дореволюціонныхъ границъ государствъ. Россія при этомъ пріобрѣла Царство Польское (изъ быв. Герцогства Варшавскаго), получившее значительную автономію и конституцію. Съ 1815 г. чрезвычайное вліяніе на всѣ внутреннія дѣла Россіи пріобрѣтаетъ Аракчеевъ, являющійся въ это время какъ бы вице-императоромъ; А. же, всецѣло занятый ролью спасителя и успокоителя Европы, участвуетъ на всѣхъ международныхъ конгрессахъ, увлекается идеей Священнаго Союза трехъ государей (русск., австрійск. и прусск.) и всѣми силами хлопочетъ о подавленіи всюду мятежнаго духа великой французской революціи, вызвавшей бурную эпоху войнъ и переворотовъ во всѣхъ политическихъ и соціальныхъ отношеніяхъ. Вынеся на своихъ плечахъ всю тяжесть борьбы съ Наполеономъ, принеся крайне тяжкія жертвы для торжества европейскихъ интересовъ, Россія получила слишкомъ мало выгодъ отъ мира; это видно хотя бы изъ того, что по Вѣнскому конгрессу она увеличила свою територію всего лишь на 2100 кв. миль съ 3 мил. народонаселенія, между тѣмъ какъ Австрія и Пруссія въ общей сложности пріобрѣли 4517 кв. миль съ 15 ½ мил. жителей; государствен. дефицита Россіи, по исчисленію проф. Мигулина, достигъ до 35 милл. Такіе результаты чрезвычайнаго напряженія русскихъ силъ, въ связи съ отказомъ пр-ства отъ какихъ бы то ни было либеральныхъ преобразованій, и послѣдовавшія затѣмъ своеобразныя «реформы», въ родѣ военныхъ поселеній, вызывали въ Россіи большое недовольство всѣхъ общественныхъ круговъ, выразившееся впослѣдствіи въ образованіи цѣлаго ряда тайныхъ обществъ, въ броженіи среди войскъ арміи и гвардіи (бунтъ Семеновскаго полка въ 1820 г.), въ волненіяхъ среди крестьянъ и т. п. Большое вниманіе во второй періодъ своего царствованія А. удѣлялъ арміи; вліяніе Аракчеева въ военныхъ дѣлахъ сильно ослаблялось вліяніемъ ген.-ад. кн. П. М. Волконскаго, ненавидѣвшаго Аракчеева, называвшаго его не иначе, какъ «проклятый змѣй», и выражавшаго убѣжденіе, что «извергъ сей губитъ Россію, погубить и Государя». Но и Волконскій, и Закревскій, и Ермоловъ, и Киселевъ и др., въ подобныхъ же выраженіяхъ высказывавшіеся «о вреднѣйшей» дѣятельности Аракчеева, всѣ единодушно признавали невозможность устранить его отъ дѣлъ. Изъ послѣдняго періода царствованія А., въ области общегосударственнаго управленія слѣдуетъ указать на могущественную струю мистицизма и набожности, отразившуюся въ учрежденіи м-ства духовныхъ дѣлъ и народ. просвѣщенія, ввѣреннаго кн. А. Н. Голицыну, въ образованіи Библейскаго общества, въ покровительствѣ всякаго рода піетистическимъ сектамъ и т. п. Торжественное открытіе 15 (27) марта 1818 г. перваго польскаго сейма, въ связи съ проникнутой конституціонными мыслями рѣчью А. и предоставленіемъ автономіи Финляндіи, усилили въ русскихъ интеллигентныхъ кругахъ либеральныя надежды, но дѣйствительность показала, что А: на самомъ дѣлѣ и не думалъ о какой-либо конституціи для Россіи и явно вступилъ на противоположный путь — откровенной реакціи, вызвавшей закрытіе всѣхъ тайныхъ обществъ, торжество Шишкова, Рунича, Магницкаго, арх. Фотія и др. Министромъ иностр. дѣлъ въ послѣдній періодъ былъ гр. Каподистрія, его смѣнилъ въ 1822 г. гр. Нессельроде. Уходъ гр. Каподистрія былъ вызванъ упорнымъ нежеланіемъ А. помочь возставшимъ противъ султана грекамъ, такъ какъ А., по внушеніямъ Меттерниха, смотрѣлъ на возстаніе грековъ исключительно какъ на революціонное движеніе мятежныхъ подданныхъ противъ своего законнаго государя. Въ 1825 г., во время путешествія по Россіи, 19 ноября А. умеръ въ Таганрогѣ послѣ недолгой простудной болѣзни. Послѣдніе дни жизни А. были отравлены полученными имъ свѣдѣніями (доносъ Шервуда и др.) объ обостреніи движенія среди офицеровъ, о замыслахъ ихъ совершить государственный переворотъ и добиться либеральныхъ реформъ. Послѣ смерти А. возникла легенда о томъ, что онъ, якобы, не умеръ въ 1825 г. въ Таганрогѣ, а тайно скрылся и жилъ потомъ подъ видомъ странника «старца Ѳедора Кузьмича» въ теченіе нѣсколькихъ десятковъ лѣтъ въ Томскѣ. Этотъ поступокъ б. будто бы вызванъ усилившимися религіозно-мистическими наклонностями А. и его желаніемъ какъ-нибудь искупить свой грѣхъ — участіе въ замыслахъ противъ отца. Но слѣдуетъ признать, что эта легенда, которой склонялись вѣрить многіе очень серьезные люди, въ родѣ, напримѣръ, извѣстнаго историка-біографа А. — Н. К. Шильдера, тѣмъ не менѣе, есть только легенда, не имѣющая подъ собой сколько-нибудь солидныхъ основаній (см. изслѣдованіе по этому вопросу В. Кн. Николая Михаиловича, «Die Legende vom Tode Kaiser Alexanders I», въ «Beiträge zur russischen Geschichte V. Schiemann» Berl. 1910). — Изъ войнъ, веденныхъ при А., нѣкоторыя были вызваны важными государственными интересами, — такова война со Швеціей 1808—1809 гг., которою закончилась многовѣковая борьба съ нею за обладаніе берегами Балтійскаго моря, столь необходимаго для Россіи. Точно также нельзя не признать согласною съ государственными интересами многолѣтнюю борьбу за упроченіе нашего владычества на Кавказѣ, которая имѣла въ виду твердо обосновать наши границы на югѣ. Всѣ же другія войны А. — войны съ Наполеономъ и съ Турціею являлись или продолженіемъ начатаго еще въ XVIII в., при преемникахъ Петра В., вмѣшательства Россіи въ дѣла Зап. Европы, столь вреднаго для внутренняго развитія русскаго народа, или же вызывались сочувствіемъ къ балканскимъ народностямъ, будучи въ то же время не нужными для собственно русскихъ интересовъ, т. к. послѣ обезпеченія при Екатеринѣ II обладанія сѣверными берегами Чернаго моря, дальнѣйшая борьба съ Турціей представлялась явно излишней. — А. любилъ войну и военное дѣло, хотя очень часто вслухъ выражалъ противоположное мнѣніе. Лично онъ участвовалъ въ войнѣ 1805 г.: былъ обстрѣлянъ впервые въ авангардномъ дѣлѣ у Вишау (16 нояб.), игралъ фактически роль гл-щаго въ битвѣ подъ Аустерлицемъ; онъ безстрашно подвергалъ себя опасности, бросаясь нѣсколько разъ во главѣ гвардейцевъ на ряды французовъ. Его храбрость — внѣ всякаго сомнѣнія, хотя онъ заливался горькими слезами послѣ Аустерлицкаго пораженія, будучи сильно разстроенъ физически и нравственно. Ему не доставало хладнокровія и глазомѣра полководца; онъ это не сразу, но скоро, созналъ: вмѣшиваясь въ 1805 г. очень часто въ военныя распоряженія Кутузова, онъ къ 1807 г. уже пришелъ къ убѣжденію, что онъ не обладаетъ военными талантами и отказался отъ руководительства Бенигсеномъ. Сознаніе отсутствія полководческихъ талантовъ весьма печалило А.: онъ считалъ себя даже «безполезнымъ для своего народа, оттого, что онъ не въ состояніи командовать арміей». Послѣ первой войны съ Наполеономъ, А. чувствовалъ «побитой не столько армію, какъ самого себя» (Де-Местръ). За войну 1805 г. Кавалерская Дума св. Георгія поднесла А-ру знакъ этого ордена 1-й степени, но А. поручилъ объявить Думѣ, «что знаки перваго класса ордена св. Георгія должны быть наградою за распоряженія начальственныя, что онъ не командовалъ, а храброе войско свое привелъ на помощь своего союзника, который всѣми онаго дѣйствіями распоряжалъ по собственнымъ своимъ соображеніямъ, и что потому не думалъ онъ, чтобы все то, что онъ въ семъ случаѣ сдѣлалъ, могло доставить сіе отличіе; что во всѣхъ подвигахъ своихъ раздѣлялъ онъ токмо неустрашимость своихъ войскъ и ни въ какой опасности себя отъ нихъ не отдѣлялъ, и что сколько ни лестно для него изъявленное Кавалерскою Думою желаніе, но, имѣвъ еще единственный случай оказать личную свою храбрость, и въ доказательство, сколь онъ военный орденъ уважаетъ, находитъ теперь приличнымъ принять только знакъ четвертаго класса онаго». — Система воспитанія и обученія войскъ русской арміи при А. I была въ сущности продолженіемъ Павловской системы: мелочи строевой службы точно также ставились на первый планъ, отнимали массу времени, дѣлали весьма тяжкимъ положеніе офицеровъ и особенно солдатъ; жестокія взысканія неумолимо назначались за малѣйшія погрѣшности. А. видѣлъ въ этой муштрѣ причину нашихъ военныхъ успѣховъ и не отступать отъ нея ни въ чемъ, несмотря на то, что многіе обращали его вниманіе на злоупотребленія: профессоръ Парротъ въ письмѣ къ А. въ 1805 г., напр., указывалъ, что «офицеръ тиранитъ солдатъ изъ-за мелочей» и предостерегалъ противъ увлеченія «формой и экзерциціями». Правда, давались иногда предписанія (наприм., циркул. воен. м-ра Барклая-де-Толли 1810 г.) о томъ, что не слѣдуетъ «всю науку, дисциплину и воинскій порядокъ основывать на тѣлесномъ и жестокомъ наказаніи» и обращаться съ солдатами «безчеловѣчно», но они не могли достигать цѣли въ виду усиливавшейся съ каждымъ днемъ парадоманіи и страсти къ муштровкѣ. Можно еще указать на гуманныя наставленія гр. Витгенштейна (предп. г.-л. Гельфрейху 14-го іюля 1817 г.), запрещавшія наказывать тѣлесно нижнихъ чиновъ за ученіе, «особливо же такимъ жестокимъ образомъ, какимъ оно часто дѣлается. Мнѣніе, будто у нихъ нѣтъ честолюбія и будто одни побои на нихъ дѣйствуютъ, есть самое несправедливое и съ истиной несогласное; я самъ командовалъ, говоритъ В., 9 лѣтъ полкомъ и знаю, что можно довести цѣлый полкъ до того, что онъ превосходнымъ образомъ учиться будетъ, не употребляя сихъ жестокихъ наказаній». Были и въ уставахъ запреты тѣлесныхъ наказаній рекрутъ во время ученія, были отдѣльныя лица среди офицеровъ и генераловъ, которыя избѣгали всѣми мѣрами примѣненія палокъ и розогъ, но все это являлось на практикѣ рѣдкимъ исключеніемъ изъ общаго правила. Вотъ что о тогдашнихъ строевой службѣ и военномъ бытѣ пишутъ современники: «Я такихь теперь мыслей о гвардіи, что ее столько у нась учатъ и даже за 10 дней приготовляютъ приказами, какъ проходитъ колоннами, что если гвардіи стать на руки ногами вверхъ, а головою внизъ и маршировать, такъ промаршируютъ, и не мудрено: какъ не научиться всему. Есть у насъ въ числѣ главно-командующихъ танцмейстеры, фехтмейстеры». (В. К. Константинъ Павловичъ, 1817 г.). «Нигдѣ не слышно другого звука, кромѣ ружейныхъ пріемовъ и командныхъ словъ, нигдѣ другого разговора, кромѣ крагъ, ремней и вообще солдатскаго туалета и учебнаго шага. Бывало, вездѣ пѣсни, вездѣ веселье, теперь нигдѣ его не услышишь, вездѣ цицъ-гаузы, и цѣлая армія состоятъ изъ учебныхъ командъ. Чему же учатъ? .jpg)
.jpg)