Содержаніе. Напомнивъ Плутусу паденіе Люцифера и тѣмъ укротивъ его бѣшенство, Виргилій вводитъ Данта въ четвертый кругъ. Здѣсь вмѣстѣ наказуются скупые и расточители. Съ страшнымъ воемъ вращаютъ они огромныя тяжести, каждый совершая свой полукругъ, сходятся съ двухъ сторонъ, сталкиваются съ поносными рѣчами и, расходясь, снова вращаютъ свои камни на новую встрѣчу. Узнавъ, что это большею частю духовные, папы и кардиналы, Данте хочетъ имѣть подробныя свѣдѣнія о нѣкоторыхъ; но Виргилій объясняетъ ему, что жизнь ихъ была такъ безвѣстна, что никого изъ нихъ нельзя узнать. До страшнаго суда продлится споръ ихъ: тогда скупые возстанутъ съ сжатыми кулаками, а расточители остриженные. Поэтому поводу Виргилій, намѣкнувъ о тщетѣ даровъ счастія, изображаетъ генія богатства — Фортуну. Уже полночь; путники идутъ далѣе и, пересѣкши четвертый кругъ, достигаютъ кипучаго потока, образующаго грязное болото — Стиксъ. Слѣдуя по его теченію, они приходятъ въ пятый кругъ. Здѣсь, въ мутныхъ волнахъ адскаго болота, души гнѣвныхъ дерутся между собою и рвутъ другъ друга зубами. Подъ водою, въ болотной тинѣ, погружены сердитые и завистливые: они, дыша подъ волнами, вздымаютъ пузыри на ихъ поверхности и, испуская клики, захлебываются. Поэты обгибаютъ болото, дѣлаютъ по его берегу большой кругъ и наконецъ приходятъ къ башнѣ.
1«Papè Satan, papè Satan aleppe!»
Такъ Плутусъ хриплымъ голосомъ вскричалъ;
Но мой мудрецъ, съ кѣмъ шелъ я въ семъ вертепѣ,
127 Межъ озеромъ и брегомъ кругъ великій
Мы описали, съ горестью сердецъ
Смотря на грѣшныхъ издававшихъ крики,
130 Пока достигли башни наконецъ.
Комментаріи.
[53]1. Непонятныя и непереводимыя слова. Комментаторы, при всемъ стараніи, до сихъ поръ не отгадали ихъ значенія. По мнѣнію большей части изъ нихъ pape есть греческое παπαι, или латинское papae, восклицаніе удивленія; aleppe есть aleph, названіе первой еврейской буквы. Согласно съ этимъ, слова Плутуса будутъ выражать его восклицаніе къ Сатанѣ, съ выраженіемъ изумленія при видѣ живаго пришельца въ адъ. Смѣшеніемъ языковъ — греческаго съ еврейскимъ — выражено то, что алчность къ золоту, символомъ которой
[54]служитъ Плутусъ, богъ богатства, свойственна всѣмъ языкамъ и народамъ. Италіанскій оріенталистъ Ланци принимаетъ слова эти за еврейскія и переводитъ ихъ на италіанскій языкъ такъ: Splendi, aspetto di Satana, splendi, aspetto di Satana primajo!. Другіе думаютъ, что Данте изъ ненависти къ папамъ, считая алчность ихъ за причину всѣхъ бѣдствій, написалъ pape вм. papa è; въ такомъ случаѣ стихъ этотъ будетъ значить: папа Сатана верховнѣйшій! Наконецъ Бенвенуто Челлини увѣряетъ, что слова эти ничто иное, какъ восклицаніе, употреблявшееся въ парижскихъ судахъ: Paix, paix, Satan, allez, paix!.
8. Плутусу приданъ образъ волчій для обозначенія его алчности (Ада I, 49).
10. Падь, слово, сколько мнѣ известно, мало употребительное, означающее глубокую долину (см. Словарь Церковно-Словян. и Русск. языка). Я рѣшился употребить его какъ близко-выражающее италіанск. cupo.
[55]22—23. Это сравненіе заимствовало изъ особеннаго явленія природы, «rintappo», бывающаго въ Мессинскомъ проливѣ, когда сильные вѣтры дуютъ противъ теченія воды. Филалетесъ.
24. Здѣсь кружится хороводъ; въ подлин.: qui la gente riddi. Слово riddare, въ Vocabolario della Crusca, объяснено такъ: danzare, menar la ridda, ballo di molte persone fatto in giro — плясать особый танецъ, въ родѣ хоровода. Этимъ словомъ Данте выражаетъ круговое движеніе осужденныхъ въ четвертомъ кругу.
30 Въ подлин.: perchè tieni e perchè burli. Burlare, глаголъ темнаго происхожденія, принадлежащій къ ломбардскому нарѣчію; по Вагнеру онъ имѣетъ аналогію съ нѣмецкимъ: wirren, wirreln, съ англійскимъ: to curl, hurl, whirl. По объясненію толкователей, онъ имѣетъ значеніе глагола: кидать, расточать, при чемъ даетъ понятіе и о круговомъ движеніи. Я рѣшился передать его словомъ: бурлить, которое употребляется преимущественно когда говорится о водѣ шумящей въ водоворотѣ. — За чѣмъ бурлить? кричатъ скупые; а для чего держать? отвѣчаютъ имъ расточители.
31—35. «Картина, изображающая состояніе души скупыхъ и расточителей, глубоко задумана и выполнена съ неподражаемымъ искусствомъ. Тягостное, мучительное стремленіе тѣхъ и другихъ совершенно безплодно: обѣ стороны хлопочутъ только изъ того, чтобы, встрѣтившись придти въ
[56]враждебное столкновеніе. Обѣ стороны необходимы одна для другой: скупые ищутъ расточителей, чтобъ получить большія, чѣмъ законно, выгоды, а расточители сближаются съ скупыми, чтобъ пріобрѣсть новыя средства къ удовлетворенію своей наклонности къ мотовству. Но какъ одни живутъ на счетъ другихъ, то естественнымъ слѣдствіемъ ихъ взаимнаго столкновенія бываетъ вражда, вражда мелкая, выражающаяся не презрѣніемъ, какъ въ натурахъ сильныхъ, но низкою бранью и взаимнымъ обвиненіемъ въ противоположномъ грѣхѣ. Такъ и здѣсь мы видимъ скупыхъ и расточителей, вращающихъ передъ грудью тяжести — худо-понятое богатство — съ двухъ противоположныхъ сторонъ круга, доколѣ въ его срединѣ они не столкнутся вмѣстѣ: тогда укоряютъ они другъ друга, сшибаются и опять безъ смысла и пользы катятъ назадъ свои камни, чтобы снова столкнуться съ прежнею враждою. Штрекфуссъ.
46—48. Со временъ Иннокентія IV папскій дворъ сталъ прибѣгать къ самымъ недостойнымъ средствамъ для пробрѣтенія себѣ денегъ.
52—54. Въ этой низкой толпѣ нѣтъ ни однаго грѣшника съ именемъ.
[57]56—57. На италіанскомъ языкѣ есть пословица относительно мотовъ: dissipare in sino ai pelli все промотать до самыхъ волосъ.
58. Свѣтъ лучшій (въ подл. lo mondo pulcro) обозначаетъ не райскую, но земную жизнь, помраченную порокомъ скупости.
70—71. Виргилій защищаетъ Фортуну отъ нападеній Данта, который, придавъ ей когти, по видимому, относитъ ее къ числу адскихъ злобныхъ силъ.
73—87. По Аристотелевой философіи, каждое небо имѣетъ своего двигателя, свою интеллигенцію, которою оно приводится въ движеніе. Древніе эти силы называли богами, Платонъ назвалъ ихъ идеями и полагалъ, что ихъ столько, сколько въ природѣ различныхъ родовъ вещей: такъ, одна управляетъ всѣми богатствами, другая всѣми людьми и проч. По понятіямъ Данта, двигатели небесъ (beati motori) получаютъ свою силу свыше и потомъ разливаютъ ее повсюду (Рая II, 112—129). — И такъ Фортуна, согласно съ ученіемъ
[58]Аристотеля, есть геній всѣхъ даровъ счастія, отъ нея зависятъ всѣ премѣны въ земныхъ благахъ, какъ отъ двигателей свѣтилъ небесныхъ ихъ движеніе. Какъ интеллигенціи разливаютъ во вселенной небесный свѣтъ, отблескъ славы Создателя, такъ Фортуна управляетъ земнымъ блескомъ.
87. Т. е. какъ другія интеллигенціи, или боги, какъ называли ихъ древніе язычники, управляютъ сферами неба и свѣтилъ небесныхъ.
96. Шаръ или сфера Фортуны есть область земныхъ благъ, управляемая ею; сравненіе взято отъ сферъ неба, управляемыхъ интеллигенціями.
[59]98. Какъ мы пошли относится къ послѣднему стиху первой пѣс. Ада. Странствіе Данта началось въ концѣ дня, когда звѣзды восходили надъ горизонтомъ; теперь онѣ склоняются: значитъ, полночь уже прошла, наступаетъ 26 Марта или, по другимъ, 5 или 9 Апрѣля. Странствіе поэта по сіе время продолжалось шесть часовъ.
100. Поэты приходятъ въ пятый кругъ, гдѣ казнятся души гнѣвныхъ. «Кипящій, мутный потокъ, образующій болотистое озеро Стиксъ, есть символъ гнѣва, жаръ котораго овладѣваетъ человѣкомъ и потемняетъ его разсудокъ. Волны потока, болѣе мутныя, чѣмъ черныя, обозначаютъ, что гнѣвъ есть слѣдствіе не столько злыхъ наклонностей, сколько потемнѣнія внутренняго свѣта, внезапной потери самосознанія. Здѣсь, на поверхности болота, гнѣвные на самихъ себѣ испытываютъ, какимъ тяжкимъ бременемъ были они для ближнихъ на землѣ. Какъ люди злые и завистливые, они погружены въ грязную стихію: они не могутъ произнести вполнѣ ни одного слова, потому что мутная и злая среда, въ которой живутъ они, ни на минуту не даетъ имъ сосредоточиться въ самихъ себя, лишаетъ ихъ спокойствія и при каждомъ проявленіи ихъ внутренней жизни еще сильнѣе волнуется.» Штрекфуссъ.
[60]121. Въ тину погружены вѣроятно души тѣхъ, которые, въ противоположность гнѣвнымъ, таили въ душѣ своей, какъ медленный огонь, зависть и скрытую ненависть.
