Анна Каренина (Толстой)/Часть I/Глава XIII/ДО
| ← Часть I, глава XII | Анна Каренина — Часть I, глава XIII | Часть I, глава XIV → |
| Источникъ: Левъ Толстой. Анна Каренина. — Москва: Типо-литографія Т-ва И. Н. Кушнеровъ и К°, 1903. — Т. I. — С. 63—66. |
Кити испытывала послѣ обѣда и до начала вечера чувство, подобное тому, какое испытываетъ юноша передъ битвой. Сердце ея билось сильно, и мысли не могли ни на чемъ остановиться.
Она чувствовала, что нынѣшній вечеръ, когда они оба въ первый разъ встрѣчаются, долженъ быть рѣшительный въ ея судьбѣ. И она безпрестанно представляла себѣ ихъ, то каждаго порознь, то вмѣстѣ обоихъ. Когда она думала о прошедшемъ, она съ удовольствіемъ, съ нѣжностью останавливалась на воспоминаніяхъ своихъ отношеній къ Левину. Воспоминанія дѣтства и воспоминанія о дружбѣ Левина съ ея умершимъ братомъ придавали особенную, поэтическую прелесть ея отношеніямъ къ нему. Его любовь къ ней, въ которой она была увѣрена, была лестна и радостна ей. И ей легко было вспоминать о Левинѣ. Въ воспоминанія же о Вронскомъ примѣшивалось что-то неловкое, хотя онъ былъ въ высшей степени свѣтскій и спокойный человѣкъ; какъ будто фальшь какая-то была, не въ немъ, — онъ былъ очень простъ и милъ, — но въ ней самой, тогда какъ съ Левинымъ она чувствовала себя совершенно простою и ясною. Но зато какъ только она думала о будущемъ съ Вронскимъ, передъ ней вставала перспектива блестяще-счастливая; съ Левинымъ же будущность представлялась туманною.
Взойдя наверхъ одѣться для вечера и взглянувъ въ зеркало, она съ радостью замѣтила, что она въ одномъ изъ своихъ хорошихъ дней и въ полномъ обладаніи всѣми своими силами, а это ей такъ нужно было для предстоящаго; она чувствовала въ себѣ внѣшнюю тишину и свободную грацію движеній.
Въ половинѣ восьмого, только что она сошла въ гостиную, лакей доложилъ: „Константинъ Дмитричъ Левинъ“. Княгиня была еще въ своей комнатѣ, и князь не выходилъ. „Такъ и есть“, подумала Кити, и вся кровь прилила ей къ сердцу. Она ужаснулась своей блѣдности, взглянувъ въ зеркало.
Теперь она вѣрно знала, что онъ за тѣмъ и пріѣхалъ раньше, чтобы застать ее одну и сдѣлать предложеніе. И тутъ только въ первый разъ все дѣло представилось ей совсѣмъ съ другой, новой стороны. Тутъ только она поняла, что вопросъ касается не ее одной, — съ кѣмъ она будетъ счастлива и кого она любитъ, — но что сію минуту она должна оскорбить человѣка, котораго она любитъ. И оскорбить жестоко… За что? За то, что онъ, милый, любитъ ее, влюбленъ въ нее. Но дѣлать нечего, такъ нужно, такъ должно.
„Боже мой, неужели это я сама должна сказать ему? — подумала она. — Неужели я скажу ему, что я его не люблю? Это будетъ неправда. Что жъ я скажу ему? Скажу, что люблю другого? Нѣтъ, это невозможно. Я уйду, уйду“.
Она уже подходила къ дверямъ, когда услыхала его шаги. „Нѣтъ, нечестно. Чего мнѣ бояться? Я ничего дурного не сдѣлала. Что будетъ, то будетъ! Скажу правду. Да съ нимъ не можетъ быть неловко. Вотъ онъ“, сказала она себѣ, увидавъ всю его сильную и робкую фигуру съ блестящими, устремленными на себя глазами. Она прямо взглянула ему въ лицо, какъ бы умоляя его о пощадѣ, и подала руку.
— Я не во́-время, кажется, слишкомъ рано, — сказалъ онъ, оглянувъ пустую гостиную. Когда онъ увидалъ, что его ожиданія сбылись, что ничто не мѣшаетъ ему высказаться, лицо его сдѣлалось мрачно.
— О, нѣтъ, — сказала Кити и сѣла къ столу.
— Но я только того и хотѣлъ, чтобы застать васъ одну, — началъ онъ, не садясь и не глядя на нее, чтобы не потерять смѣлости.
— Мама сейчасъ выйдетъ. Она вчера очень устала. Вчера…
Она говорила, сама не зная, что говорятъ ея губы, и не спуская съ него умоляющаго и ласкающаго взгляда.
Онъ взглянулъ на нее; она покраснѣла и замолчала.
— Я сказалъ вамъ, что не знаю, надолго ли я пріѣхалъ… что это отъ васъ зависитъ.
Она все ниже и ниже склоняла голову, не зная сама, что́ будетъ отвѣчать на приближавшееся.
— Что это отъ васъ зависитъ, — повторилъ онъ. — Я хотѣлъ сказать… я хотѣлъ сказать… Я за этимъ пріѣхалъ… что… Быть моею женой! — проговорилъ онъ, не зная самъ, что говорилъ; но, почувствовавъ, что самое страшное сказано, остановился и посмотрѣлъ на нее.
Она тяжело дышала, не глядя на него. Она испытывала восторгъ. Душа ея была переполнена счастіемъ. Она никакъ не ожидала, что высказанная любовь его произведетъ на нее такое сильное впечатлѣніе. Но это продолжалось только одно мгновеніе. Она вспомнила Вронскаго. Она подняла на Левина свой свѣтлые, правдивые глаза и, увидавъ его отчаянное лицо, поспѣшно отвѣтила:
— Этого не можетъ быть… простите меня.
Какъ за минуту тому назадъ она была близка ему, какъ важна для его жизни! И какъ теперь она стала чужда и далека ему!
— Это не могло быть иначе, — сказалъ онъ, не глядя на нее. Онъ поклонился и хотѣлъ уйти.