Я иду тропой лесною.
И, сплетаясь надо мною,
Ветви тихо шелестят;
Меж узорчатой листвою 5 Блещет небо синевою
И притягивает взгляд.
У плотины в полдень знойный
Словно дремлет тополь стройный;
Где прозрачней и быстрей 10 Ручеёк бежит в овраге —
Он купает в светлой влаге
Серебро своих кудрей.
На пруде волшебно сонном,
Камышами окаймлённом, 15 Распустился ненюфар[1],
Тишине я внемлю чутко,
Меж зелёными лугами 20 И крутыми берегами
Дремлют тихие струи;
Словно в грёзах сновиденья,
Ждёшь невольно появленья
Очарованной ладьи.
25 Не причалит ли неслышно
К камышам расцветшим пышно
Чёлн волшебный, — и меня
Не умчит ли он с собою
В мир, за далью голубою — 30 В царство радостного дня?
2
Дни бывают… Сладкой муки
Сердце чуткое полно,
И заветных песен звуки
В сердце зреют, как зерно.
5 Засияв среди ненастья
Тёмной ночи грозовой,
В мёртвый холод безучастья
Вторгся луч любви живой.
Всё, что сердцу смутно снилось, 10 Что бесплодно я зову —
Дрогнуло и сердце вместе с первым громом, 10 Рвётся к заповедной радостной стезе,
И былое шепчет голосом знакомым:
— Кончено затишье… В сердце — быть грозе!
25 И в душе, перед разлукой
С ярким светом и теплом,
Ощущаю с тайной мукой
Сожаленье о былом.
8
Листва желтеющая — реже,
С зарёй — обильнее роса,
Утра́ безоблачны и свежи,
Прозрачно ярки небеса; 5 Как будто те же и не те же
Стоят задумчиво леса.
Так и былого обаянье
Становится с теченьем дней
Ещё прекрасней, но — грустней. 10 Оно живёт в воспоминанье,
Как ранней осени дыханье,
Как отблеск меркнущих огней.
