Kozlovsky pervye pochty t1 1913/Глава 5/X

Первые почты и первые почтмейстеры в Московском государстве — Глава 5. X
автор Козловский И. П.

Источник: Козловский И. П.. Первые почты и первые почтмейстеры в Московском государстве. — Варшава: Типография Варшавского учебного округа, 1913. — Т. 1. — С. 446—457.

X

История Архангелогородской почты (продолжение). — Жалобы населения и почтарей на тяжесть почтовой повинности и меры правительства по этому поводу. — Дело Устьянских волостей.—Откупщики и почта.

Подавляющее большинство дел, относящихся к истории Архангелогородской почты, представляют, как и следовало ожидать, дела о тяжести новой повинности, в особенности в тех местах, где правительство сочло возможным безвозмездно предоставить почтмейстеру услуги ямщиков, т. е. на пути от Вологды до Архангельска. Наибольшее количество челобитных по этому поводу было подано важанами и двинянами; много ходатайств представлено Устьянскими волостями, но по несколько иной причине; есть челобитные вологодцев и переяславцев. Рассмотрим все эти челобитные в хронологическом порядке.

В конце января 1694 года получена была в Москве челобитная от выборных почтарей Двинского и Важского уездов и Устьянских волостей. Они жаловались на своих выборщиков, что те не зачитают им в повинности той гоньбы, которую они, почтари, несут на себе. Теперь, пишут они, мы гоняем почту и лошадей держим и кормим на свой счет; а прежде посылались с грамотами и отписками нарочные гонцы, которым миряне давали подводы, и повинность эту зачитывали. „Мы, говорят они далее, в конец погибаем: кляченки наши стали и пахать нам не на чем, помираем голодною смертью”. Челобитчики просят пока хоть зачитывать им их службу в счет поборов в Земской избе.

В удовлетворение этой челобитной 7 февраля последовала резолюция: послать грамоты к воеводам и память к судейкам Устьянской волости: велеть учинить поверстку и ряд между посадскими людьми и уездными крестьянами, чтобы никто не был в обиде и отягощении.

Двинские земские старосты, Оська Баженин с товарищами, подали челобитную следующего содержания.

Когда устраивалась почта, то на ямах были наняты дворы и поставлено по 4 человека ямщиков да по 12 лошадей. С 1 июля по 1 октября 1693 года эта почта ставилась через день, а с тех пор ставится либо раз в неделю (с 1 апр. по 1 дек.), либо раз в 2 недели. Для посылки казенной корреспонденции в Мезень, Кевроль и Пустозерск также приходится посылать нанятых почтарей, для чего им, двинянам, приходится держать еще в 8 местах по 2 человека с 2 лошадьми с большими издержками. Прежде, когда посылались нарочные гонцы, такую повинность приходилось отправлять очень редко. Далее они исчисляют свои повинности: они платят в казну стрелецкие деньги, земские расходы, возят казну из Архангельска и Холмогор в Москву, Колу и Пустозерск на санях и на судах, и на всё это у них выходит по 10—11 тыс. рублей на год; служат в разных службах — у сбора таможенного и кружечного дворов в головах, и в ларечных, и в целовальниках по 300 человек и больше — ежегодно; а вытей на Двине только 570.

Они просят — учредить в их уезде стройные ямы с ямщиками и лошадьми и дать ямщикам вместо прогонов и обельных деревень — государево жалованье из двинских таможенных доходов, чтоб им „за иные города в разорении не быть, потому что в иных многих российских городах почтовой гоньбы нет, а где и есть — там есть стройные ямы”.

По справке оказалось, что в 7200 г. с отписками из Двины к Москве было 25 посылок. Теперь же им придется, по указу, делать 40 отпусков в год, всего (!) на 15 больше.

Последовала резолюция: „Отказать. Быть так, как указано”^[1].

Но скоро последовало новое челобитье двинян. Заявляя, что с почтарями они заключили договор за высокую цену, и что на наем их выходит по 400 р. в год, двиняне жалуются, что посадские люди города Архангельска не участвуют в их расходе, а посадские люди Холмогор от великого тягла и поборов бегут в архангельский посад. Двиняне говорят, что такое положение дела вынуждает их собратий бросать свои дворы и деревни и „брести врознь”. Двиняне просят разрешить им держать на ямах по 1 лошади и гонять без проводников но одному человеку, платя на 10 верст по алтыну. Притом они просят — велеть им держать гоньбу только от Холмогор до Важского уезда; а от Холмогор до Архангельска они вновь просят устроить стройные ямы и гонять Архангельским жителям.

11 мая 1694 года состоялась резолюция: послать на Двину грамоту с прочетом: от Архангельска до Холмогор гонять Архангельским посадским людям, а от Холмогор до Важского уезда и назад до Холмогор и до Лявли — Холмогорским уездом; держать на ямах по 2 человека с лошадьми — летом, осенью и весною, а зимою — по 1 человеку и 1 лошади; гонять летом, осенью и весною — раз в неделю, а зимою — раз в 2, или в 8 недели; почтарям на прокорм давать, по прежнему обычаю, на 10 верст по алтыну на человека и лошадь, им же для корму лошадиного отвесть луг, где стоят их дворы, поборов на них не накладывать, ни к какому иному делу их не брать и в гоньбе им ни в чём препятствий не делать. Двинскому воеводе обо всём этом послана грамота, где прибавлено: выбрать мирским рядом меж себя для гоньбы на ямы, где перемены, почтарей от семей, людей легких и к гоньбе удобных, а не одиноких, чтобы их тяглые жеребья не были пусты и… подати, как стрелецкия деньги, так и иные платежи, сбирали бы сполна без доимки, и быть тем выборным почтарям на тех ямах переменяясь по очереди, погодно, по выбору мирских людей, „чтобы никто тою гоньбою отягощен или облегчен не был, а была бы в той гоньбе меж мирских людей равная поверстка”.

В апреле 1694 года получена была в Москве челобитная важских почтарей Вакоминского яму. Они заявляют, что так как им приходится держать почту хорошими лошадьми (рублей по 10 и больше) и быть всё время на стану, то они лишены возможности зарабатывать себе средства к жизни (они были из тяглых крестьян); а подати всякие, и ямские и мирские издержки они платят, и за недоимки попадают на правёж. Лошади их от скорой гоньбы пали; сами они вконец разорились. Они просят, по примеру почтарей других городов и уездов, не взимать с них податей. Важский мирской челобитчик, почтарь Евдоким Андреев Васендин, на устном допросе в Посольском приказе сказал следующее.

В прежние годы с государевыми делами ездили нарочные посыльщики. Тогда в селах и деревнях поставлены были выборные и наемные из мирских людей ямщики, которые давали посыльщикам лошадей и получали деньги за это от мирских людей „по розмету” с вытей, согласно договору. Теперешние почтари выбраны вместо гонцов, и дают им с ямского двора ямские охотники за провоз почты прогонов по 2 алтына на 10 верст, а гоняют почтари не на ямских, а на своих лошадях; этими деньгами почтарям-крестьянам прокормиться с лошадьми невозможно; ямские деньги сбираются, в числе прочих, и с самих почтарей в ряд с другими крестьянами; прежние же гонцы гоняли на ямских лошадях на двух, а не на одной, как они теперь, и брали себе за наем от Архангельска до Москвы по 15 рублей и больше. Теперь, прибавил он, они, 75 почтарей Важского уезду, просят — не взимать с них ямских и мирских податей, кроме тяглых их жеребьев, оброчных и стрелецких денег, или же — дать им на почтовую гоньбу мирских крестьянских лошадей и корм для них, а равно кормы для самих почтарей из сборных крестьянских вытных денег в той же мере, как и вологодским ямщикам, потому что гоньба не дает им возможности пахать землю. Гонять на одной лошади, по словам Васендина, невозможно, потому что дорога „лесиста и волочиста”. Вологодским ямщикам на всё это дается прогонных денег по 4 алтына за 15 верст; такую же сумму просят теперь и важане^[2].

Челобитчик был, по-видимому, человек дельный и сумел как следует поставить дело: добился, чтобы ему дали высказаться, изложил дело толково и убедительно и имел успех.

Резолюция (11 мая) была следующая. Дать важским выборным почтарям грамоту на Вагу с прочетом. Велеть для почтовой гоньбы, по прежним указам, держать на ямах по 2 человека „добрых мужиков, легких, искусных и не пьяниц”, каждого — с доброю лошадью; одному — гонять с почтою Московскою, другому — с Архангельскою; ездить летом — верхом, а зимою — в санях, днем и ночью, и гнать так, чтобы лошади не было тяжело („скорою рысью”), где дорога гладкая и не грязная — 15 верст в 2 часа (а где грязная — велеть нагатить гати и намостить мосты). На ямах отвести почтарям и лошадям постоялые дворы, близ церквей, на большой проезжей дороге, а не по сторонам. При записи их не задерживать. Гонять везде по одному человеку, а не по два. Лишних почтарей — отставить, а кто заболеет или умрет — выбрать иного. С вышеупомянутых двух человек взимать только стрелецкия, ямские и оброчные деньги; в мирскую Земскую избу, на воеводские и подьяческие расходы с них ничего не взимать, и на правеж их не ставить. Воеводам ни в чём, кроме разбою и воровства, почтарей не ведать. На прокорм им давать на 15 вер. по 2 алтына человеку с лошадью и этих денег, при сборе, на почтарей не раскладывать, а брать их с мирских людей, которые не гоняют. Для прокормления лошадей отвести им свободный луг. Дьячку на бумагу и чернила давать из мирской Земской избы по рассмотрению.

На основании этой резолюции 14 мая была послана память в Приказ Большого дворца и грамота Важскому воеводе кн. Як. Евф. Мышецкому. Воеводе было предписано — в Важском уезде на указных ямах поставить по 2 человека с лошадьми, а лишних почтарей свесть; на Вакоминском яму до указу быть почтарю Евдокиму Васендину и его детям. Остальное содержание грамоты такое же, как и резолюции 11 мая. Грамота была послана с тем же Васендиным; дан был указ — дать ему подводу за его прогоны и велеть везде пропускать его без задержания.

Очевидно, правительство начало чувствовать необдуманность первых шагов при устройстве Архангелогородской почты. Оно ухватилось на первый раз за Васендина, как умного человека, от которого можно получить толковые сведения и на которого можно положиться. А в будущем должны были еще неоднократно возникать осложнения, потому что гоньба новая была несравненно тяжелее прежней, хотя бы потому, что она была регулярной и требовала постоянного и значительного количества людей и лошадей^[3].

Выше нам уже приходилось говорить, что Троице-Сергиев монастырь очень тяготился возложенною на него заботою о почтовой гоньбе. 11 июня 1694 г. почтари Переславля-Залесского, отягченные длинным переездом от Переславля до Москвы, просили устроить им перемену в Клементьевой слободе у Троицкого монастыря, чтобы они там могли передавать почту московским ямщикам^[4]. Снова последовало распоряжение в Ямской приказ об устройстве почтовой смены у Троицкого монастыря с оговоркой: „буде в прошлом 201 году поставлены были для гоньбы Московские ямщики”. Очевидно, у Троицкого монастыря почтовый стан никак нельзя было наладить.

В том же июне 1694 года было рассмотрено обильное документами дело жителей Устьянских волостей: Чадромской, Шангальской, Соденской, Ростовской, Никольской, Введенской, Дмитриевской, Пежемской, Чушевицкой^[5]. Они подали челобитную следующего содержания.

В 1670 и 1671 годах важские крестьяне били челом царю Алексею Михайловичу ложно, что необходимо в Чушевицкой волости устроить ям и гонять гоньбу — в одну сторону до Вологды, а в другую — до Пречистой Богородицы Верховажской. Ям был устроен; но в 1672 году, по челобитью местных крестьян, царь велел снять этот ям. В 1689 году важские ямские охотники обратились с просьбою на Благовещенской ярмарке (в Важском уезде) к воеводе Александру Петр. Скуратову — заставить устьянских крестьян дать подводы и прогоны по случаю проезда архиеп. холмогорского Афанасия. Исполнение этого требования тяжело отозвалось на крестьянах^[6]: многие были посажены в тюрьму и за решетку. К весеннему Николе (9 мая) они должны были исполнить возложенную на них обязанность; это ввело бы их в тяжкие убытки. Но царская грамота 4 мая освободила их и от яма, и от предстоявших расходов по поводу проезда архиепископа. Но важане на этом не успокоились и в 1693 г., по поводу такого же проезда архиепископа, снова возбудили дело о наложении повинности на устьянских крестьян (перед воеводою Взимковым); при этом они стали прямо нападать на устьянских крестьян, разгоняли их с торгу из Шенкурского и причиняли им убытки. Год спустя, перед воеводою кн. Я. Е. Мышецким, важане снова добивались, чтобы повинность предыдущего года была взыскана с устьянских крестьян и на этот раз добились своего: от налогов, продаж и потери торга в Важском уезде устьянцы пришли в разорение; нельзя стало возить хлеба и скота ни в Важский уезд, ни в Холмогоры. Не обращено было внимания даже на царские жалованные грамоты. Третья царская грамота снова освободила устьянцев от ямов и они обложены лишь денежным взносом в Устюжский приказ 460 р. в год. В феврале 1694 г. был прислан указ (о нём была речь выше) — гонять устьянцам вместе с важанами почту, учинить поверстку и счет на эту повинность, как было при прежней гоньбе. Теперь важане восторжествовали окончательно, добившись своего, вопреки прежним царским жалованным грамотам.

Теперь устьянцы просят: велеть важанам не нарушать царских жалованных грамот, не запрещать устьянцам торговать в Шенкурске и на Благовещенской ярмарке, не заставлять устьянцев поставлять подводы и прогоны для архиепископа; просили также не привлекать их вместе с важанами к почтовой гоньбе и связанным с нею поверстке и счету.

По поводу этой челобитной в Посольском приказе была сделана обширная выпись.

В выписи, по обыкновению, изложена сперва история учреждения архангелогородской почты. Здесь упомянуто было и о той челобитной, которую подали в январе устьянские выборные крестьяне вместе с другими двинянами и важанами о зачете им почтовой повинности и о других челобитных. Константируется тот факт, что в грамоте 9 февр. 1694 г. ничего не сказано о гоньбе устьянцев вместе с двинянами и важанами; а когда поставлены были ямы, то в устьянских волостях яма не понадобилось.

На устном допросе устьянские челобитчики заявили: „никогда с важанами они, устьянцы, гоньбы не держали и всегда были освобождены от таковой гоньбы по царским жалованным грамотам, освобождающим их от ямской гоньбы поморских городов; вместо этой гоньбы они платят с вытей своих прибылые ямские деньги сверх настоящих оброков. Кроме того, двинская дорога только на протяжении 3 верст проходит чрез Чушевицкую убогую волость, вдающуюся клином в Важский уезд; яма здесь нет. Когда до устройства почтовой гоньбы ездили нарочные гонцы, то этих гонцов возили на своих подводах важане и устьянцев они к этой повинности не притягивали. В самом деле: от Важского уезда до Вологды приходится гонять через помещичьи и вотчинные земли, а ведь крестьян помещичьих к этой повинности не притягивают. Теперь же, важане, притягивая устьянянцев к гоньбе, хотят, чтобы устьянцы гоняли по Важскому уезду. Кроме того, важане написали устьянцев в челобитную (в январе 1694 г.) самовольно „за очи, воровски”, так что устьянцы об этом ничего не знали.

К этому делу устьянцы приложили жалованные грамоты: Иоанна IV (1-я без году, далее 1540, 1546 и 1583 г.г.), Михаила Феодоровича (1622 г., подтвержденная впоследствии другими царями), Алексея Михайловича (1672 г.^[7]) и Феодора Алексеевича (1682 г., подтвержденная его преемниками в 1683 г.). В мае 1692 г. устьянцы также получили жалованную грамоту, по которой устьянские крестьяне от денежных сборов города Тотьмы и от ямской гоньбы были освобождены за плату 460 руб. в год, в Чушевицкой волости яму велено не строить и важских крестьян в гоньбе устьянцам не переменять. По справке с Устюжским и Ямским приказами оказалось, что устьянцы вышеупомянутый налог платят исправно, и что в ямской гоньбе им участвовать не полагается.

25 июня 1694 г. состоялась резолюция: послать грамоту важскому воеводе, велеть ему не притягивать устьянских крестьян к почтовой гоньбе и поверстке, потому что в февральской грамоте хотя и говорилось об участии в гоньбе устьянских крестьян, но с оговоркой — „против прежнего”, а между тем прежде устьянцы в этой гоньбе никогда не участвовали, а взамен этого несут дополнительный оброк. Гоньба для важан, по мнению правительства, не трудна, да кроме того за нее ямщики обелены, податей мирских не платят, получают прогоны и корм для лошадей, а из-за трехверстного расстояния притягивать устьянцев к гоньбе нет основания.

Этим дело и кончилось.

Но положение важан всё-таки было тяжелым. В феврале 1697 года они опять бьют челом о том, что вопреки государевым указам с них берут „ямские деньги, отпуски и в почтовую гоньбу и на земской расход и во всякие мирские держи”, не дают им дьячков для записей, чернил и бумаги, притягивают их к мирском выборам. Матвей Виниус, приглашенный для подачи мнения по поводу этой челобитной, на вопрос, почему важские и городские ямщики неаккуратно гоняют почту, сообщил следующее.

В прошлом 1696 году важские ямские охотники Ивашка Шипунов с товарищи взяли на откуп ямскую и почтовую гоньбу через Важский уезд. Они собирают для себя ямские деньги, а почтарям по 2 и по 3 года не платят, сколько следует, и потому почтари пришли в скудость; сверх всего этого эти самые откупщики требуют с почтарей ямские деньги с обжи по розвытке; почтарям приходится также платить стрелецкие подати. При таких условиях почтари в некоторых местах дошли до того, что не возят, а носят почту на своих плечах. К этому надо еще прибавить, что откупщики, вопреки царскому указу, не дают для почты ни дьяков для письмоводства, ни бумаги, ни чернил. Виниус предлагал: на почтовых станах держать вместо 4 почтарей — по 2, с хорошими лошадьми. Это облегчит мирских людей. Затем, следует, чтобы откупщики в почтовую гоньбу не вступались, а почтари находились в заведовании земских старост, сотских и целовальников; чтобы эти власти давали почтарям по-прежнему на 15 верст по 2 алтына на человека, брали бы у них отписки, подлежащие зачету у откупщиков. При таком положении почтарям придется платить только стрелецкие деньги. Дьячков для письмоводства, бумагу и чернила нужно также почтарям дать^[8].

15 марта состоялась резолюция: поставить в Важском уезде на каждом стане по 2 выборных почтаря с хорошими лошадьми и платить им из Земской избы; откупщикам у почты не быть; прием и отпуск почты записывать земским старостам и целовальникам. В сентябре получена была от нового воеводы, кн. Феод. Як. Вяземского, отписка, в которой он сообщает о новых выборах почтарей; но при этом он сообщает, что до 1 сент. 1697 г. он велел гонять старым почтарям потому, что деньги на их содержание откупщиками собраны были с крестьян сполна.

____________

1. Т. II, стр. 324—329.
2. Т. II, стр. 335—336.
3. Припомним еще, что в это время (с мая до сентября) в Архангельске был второй раз царь Петр Алексеевич.
4. Т. II, стр. 349—350.
5. Т. II, стр. 349-373.
6. Архиепископам по росписи 1627 г. полагалось 15 подвод.
7. В этой грамоте приводятся любопытные подробности об упрямстве устьянцев, не желавших гонять ямской гоньбы. См. т. II, стр. 367.
8. Т. II, стр. 401—402.